Дорога, горы и любовь. гл4. А вот игоры. 4. Опять

4. Опять вгору.

Если вечером и, когда шел спать, казалось, что ноги отваливаются и не то что с рюкзаком, но и  без него не смогу сдвинуться с места, то утром все было, как в сказке. Не чувствовалось ни малейшей усталости в ногах   и во всем теле, рюкзак уже не казался тяжелым и, больше того, стал почти что аксессуаром.  Как будто за ночь в горах тело напиталось силой и желанием двигаться, но больше всего поражала легкость в ногах.

Галя и еще два не состоявшихся туриста сразу после завтрака отправились назад в лагерь. Уходила Галя молча, она уже не ругалась и,  мне показалось,  хотела бы даже остаться, но гордыня не велит. Все остальные взвалили на себя рюкзаки и двинулись в горы. Чем дальше шли, тем  гористее  ландшафт, он менялся, казалось, с каждым шагом. В начале пути нас окружали высокие сосны и ели, потом их сменили деревца поменьше, а к концу дня деревьев уже не было. Кустарники тоже стали редеть и все больше исчезать,   становилось прохладно, да так, что был объявлен привал для того, чтобы переодеться. Было бы сказано – переодеться! А если мне для того чтобы добраться до моих теплых вещей в рюкзаке, надо сначала отвязать кастрюлю,  а потом   снова её привязывать.  Я никак не мог успеть это проделать за время короткого привала и потому не заморачивался на переодеваниях,  выручала меня   байковая рубаха – она, когда было жарко, впитывала пот, а когда холодно, грела, как тонкий свитер. Здесь я понял и оценил свойства байковой ткани,   особенно для рубахи, она меня буквально спасала в переменчивых температурных режимах гор.

Мы опять шли весь день с небольшим перерывом на обед, который был сухим пайком, ели консервы – банка бычков на двоих, хлеб с маслом и сыр, запивали водой из ручья. Деревья и кусты  уже не шли с нами, они постепенно отстали, как будто у них уже не хватало сил подниматься все выше, на камнях лежал снег, мы погрузились в чистые горы – только камни и снег, по земле стелилась трава с множеством видов растений всегда похожих и в то же время не похожих на наши. В траве я заметил грибы, они были похожи на грузди, такие же белые и вогнутые, но без мохнатости и очень плотные, мне показалось, что это свинушки, но инструктор сказал, что это горный груздь и есть его можно и он не горький, как наш лесной.   Темп движения группы для меня был несколько скучноват даже нудноват, и я занялся сбором грибов, к вечеру грибов было достаточно, чтобы устроить их жарку в расчете на всех – пусть не наесться, но хотя бы попробовать. Жарил грибы на крышке от кастрюли (сковорода в поход не полагается), поджарил, но никто особо на них не набрасывался, хотя   вид у грибов был довольно аппетитный. Не хотите, мне больше будет, подумал я и к вареной картошке с тушенкой прибавил порцию грибов. Всякий знает - груздь гриб горький, надо долго вымачивать, чтобы ушла горечь, а эти горные грузди и впрямь совсем были не горькие. Плотные, обжаренные до румян они очень даже показались мне вкусными. Несколько пар глаз внимательно следили за мной и, когда я остался жив   и даже не побежал в кусты, а спокойно перешел к чаю, они   попросили грибов, потом   стали просить и другие, пока грибы не кончились, особо осторожным так и не досталось, а кто ел, хвалили и жалели, что мало. Думали заняться сбором грибов завтра, но инструктор сказал, что завтра мы поднимемся еще выше и там грибов уже не будет.

 Общаться с Катей на походе я никак не мог: во-первых, говорить и идти было во всех отношениях несподручно, во-вторых, инструктор поставил меня замыкающим группу, он, видно,  исходя из размеров рюкзака,рассудил что я самый здесь   физически подходящий, чтобы вытаскивать отстающих или хотя бы не дать им затеряться. Поэтому, если кто-то отставал для того, чтобы отдохнуть немного, я  оставался с ним или с ней и ждал, когда он или она наберется сил, чтобы идти дальше. Кроме огромной кастрюли, привязанной к рюкзаку и закрывающей быстрый вход в него у меня была еще костровая палка, она была дюралевая, легкая и я давал отставшим и выбившимся из сил девочкам держаться за эту палку, а сам шел вперед и тащил их за собой. Когда отстающих было больше двух, и  я сам не справлялся, подключался наш ленинградский турист – он чаще всего отбирал из рюкзака отстающей часть банок и ей  становилось легче двигаться дальше.    Целый день идти и идти только вверх, почти совсем без горизонтальных участков, причем, под довольно приличным углом, не так–то легко, особенно девочкам, которые дальше, как в магазин за хлебом ходить не привыкли. Вот и тянули мы с ленинградцем таких девочек в самом что ни наесть прямом смысле. А выбивались из сил, конечно, только девочки, ребята, если и уставали, старались не подавать виду. К ночлежному привалу    все выбивались из сил и довольно прилично. Так что, когда звучала команда «Привал», у всех это вызывало прежде всего вздох облегчения, а потом уже  начиналась суета по установке палатки, приготовления к ужину и посиделкам у костра. Палатки ставили лихо и с удовольствием.  Конечно, я хотел бы помогать ставить палатку Кате, но за Стасом разве успеешь, - он внимательно следил, чтобы никто, кроме него не успевал оказать Кате хоть малейшую помощь. Оберегал он ее не красиво, я бы даже сказал не эстетично, грубовато как-то, Катя это видела, но сделать ничего не умела. Мне совсем не нравилось с ним бодаться, нарываясь на нетактичные и совсем не деликатные, я бы сказал не спортивные, реплики и, с позволения сказать,  шутки, которые таковыми казались только, разве что, ему.  Катя тоже не особо хотела слушать от него какие-либо остроты и шутки, и потому ей проще было не возражать против того, чтобы Стас ставил палатку и помогал ей справляться с рюкзаком, тем более, что он облегчил её рюкзак на все консервные банки, оставив только легкие крупы и немного брикетов.     Возле костра он уже не допускал ситуацию, когда Катя осталась бы без него, а, тем паче, со мной. Я, конечно, не упускал случая, чтобы не затронуть Стаса при малейшей его оплошности с Катей, но это давало не большое удовлетворение и к тому же я опять нарывался на его деревянный юмор. Но достать его по большому счету, я все-таки умудрился, да так, что   деревянный юмор так и застрянет у  него в глотке.  Все было просто.

Продолжение http://www.proza.ru/2013/01/22/330