Воспоминания и размышления у канализационного люка

          Накануне я стал почетным собирателем дорожных канализационных люков. Вечером вчера Краснодарская  улица Красных партизан оправдала свое название. За перекрестком с ул. Воровского меня поджидала партизанская засада. Бежавший впереди меня по правой полосе автомобиль резво свалил влево, оставив меня один на один с огромной каской солдата, торчавшей  из окопа. Позднее узнал, что встретился с крышкой люка, торчавшей во всей своей немолодой уже красе из канализационного люка прямо передо мной. 

Очередной раз пожалел потом, что я не на БТРе, а то бы геройски снес эту лючью крышку и награды б не попросил. Но герой-то во мне проснулся позже. А тогда я попросту ни о чем не думал, а тупо снес эту чугунную мерзость, да еще протащил ее под собой метров двадцать. Злодейская крышечка чугунная как мяч металась между днищем Витары и много повидавшим асфальтом, радостно стучала в днище и не хотела расставаться с нами.

Разница масс, очевидно, заставила все же крышку отстать и прекратить меня преследовать.

Что стучало громче: моё сердце истребителя ЛЮКов или эта крышка, как кулак Тайсона молотившая апперкотами под дых мне и машине?

Остановившись, я понял по зеленоватой луже, растекавшейся вокруг машины, что это не я, а она потекла. Я, просто, не успел.

Оглянувшись, увидел одинокую, щербатую пожилую и всеми брошенную  крышку, нелепо распластавшуюся на грязном асфальте. Жалкое зрелище. Что с ней сделали годы верной и беспорочной службы! Её было уже не удержать в объятиях совсем не молодого, инертного и опостылевшего ей за долгие годы люка. Даже ГОСТ 50597-93 не помог.  Граф Лев  Николаевич Толстой уж рассказал миру историю с Анной. Похоже чем-то.

Лишенный головного убора канализационный люк даже обмочился, как и моя Витара. От волнения, что ли? Он-то надеялся, что ему, наконец, выдадут новый головной убор. Наивность детская отражалась в мутной воде и нетерпеливо плескалась во чреве люка. Приехавшие на ДТП ГАИшники кому-то в эфире поведали о его наивных чаяниях. Размечтался! Он ждал её – свою новую крышку! И сейчас ещё ждёт, дурачок.

Заглянув в люк, я увидел там лючьи глаза, с любопытством наблюдавшие за мной снизу. В его взгляде читалось, что он, дескать, сделал, что смог. Она сама выглянула! И хорошо, что он сумел-таки  направить ее порыв под нужным углом. Вот если бы не развернул он её на 90 градусов, то вспорола бы эта старая больная крышка мою Витару от бампера до бампера как консервный нож.  Приглядевшись, понял, глаза в люке похожи на мои, как и все остальное.  Не люк, а Солярис какой-то.

Равнодушие к его мечтам разбавлялось негодующим визгом тормозов проносившихся мимо автомобилей. Люк-старичок обиженный невниманием к его желаниям затаился и ждал удобного случая снова обратить на себя внимание. Темнело. Очередная невинная жертва его страстного желания заполучить молоденькую, а не побитую временем и машинами крышку-подружку, была где-то на пути к его мечте. Теперь уже злобный люк-террорист все выместит на невинной жертве! Словом, всё как всегда в жизни. Кто-то виноват, а достается невинным.

Истекающая технологическими жидкостями Витара, привязанная тросом за ноздрю к Крузеру, жалобно моргала аварийкой, пускала какие-то свои слюни и сопли, и, словно плакала, оправдываясь передо мной...

Как боевой конь в поводу, как бурёнка-кормилица осторожно и медленно, почти торжественно Витара, жалобно повизгивая и растерянно моргая «аварийкой», безропотно подчинилась воле могучего Крузера.

И не было прежнего блеска в её слегка раскосых фарах-глазах. 
 
Я – тот, что был за рулем этой бедняжки, судорожно сглатывая слюну при каждом торможении, состоял уже не из воды, а из адреналинового порошка.

Искусственно образованная связь двух «проходимцев»: Крузера и Витары была не длинным куском буксировочного троса, который «стонал, но держал», а удерживал их от недопустимой близкородственной связи.
 
Шерше ля фам, говорят французы. А чего её искать? Она сама появилась ни откуда. Эта женщина попыталась проскочить на повороте между невольной вязанкой наших машин. Продолжать клаксонить ей было бесполезно. Это, похоже, её только раззадорило. Женские поступки как ящик фокусника. Что последует – не известно. Рывок вперед, бросок назад, ступор и трос-недомерок лопнул как МММ.

А далее чудеснейшая из женских уст фраза, что это, дескать, не она трос порвала.

До автосервиса оставалось совсем чуть-чуть, но троса ещё меньше! Привязавшись, продолжили путь, ступая след в след, как ирокезы на тропе войны.

Расставанье было коротким. Гордая Витара, примостившись над смотровой ямой, чувствовала себя как в дачном сортире с открытой дверью, вместо которой была лишь какая-то ширма неловкости и  недосказанности.

Мой мужской эгоизм хоть и был исцарапан жалостью к этой невинно пострадавшей матчасти, но бубнил, что, мол, меня бы кто пожалел.

Утро всё же настало. Ворота мастерской отворились. Она всё так же восседала над ямой. Естественных в таком случае выделений отмечено не было. К больной подтягивались мастера, оценщики, зеваки. Внешне Она не подавала признаков болезни и только излишек пыли на её красивом теле как перебор пудры у всплакнувшей женщины выдавал необычность её состояния.

Без наркоза и уговоров приступили к вскрытию. Вспышки фотоаппарата и похожие на бормашину звуки пневмоотвёртки действовали на нервы. Мне, а Она молчала, даже не скрипнула.

Выбравшийся из под беспомощного тела Витары механик поведал о результатах вскрытия, а оценщик сообщил о необходимости трансплантации ряда жизненно-важных органов.

Эпикриз не радовал: поврежден какой-то там лонжерон – пересадка, радиатор просто перестал существовать - пересадка, хребет машины повреждён (открытый оскольчатый перелом со смещением траверсы коробки передач, иначе говоря, балки-опоры)  -  пересадка, катализатор  - пересадка… и всё это по жизненным показаниям.

Но, помнится, что-то всё-таки и терапевтически подлечить обещали. Расстроило сообщение, что балка-опора с умным названием «траверса…» в нашем государстве отсутствует по определению. Она, как считают эти странные японцы, не ломается. 

И накрыл меня, стоящего у ложа больной Витары, пот обильный и холодный как абхазский водопад Мужские слёзы.

А дальше случилась сказка «тысяча и одна ночь». Огромный добрый джин Руслан ибн Кишмай,  грозовой тучей выпорхнув из сообразного его размерам Крузера, заявил мастеровым, что весь ремонт Витары должен быть, по его мнению, закончен сегодня же.

Моментально прокисшие физиономии автослесарей сделали своё дело. «Ладно, к вечеру»,- добавил он.

Хоть и был я взращён на пропитанных атеизмом ещё советских подножных кормах и лозунгах, типа «Пятилетку в три дня!», но усомнился.

А зря. К 22 часам мне был ниспослан телефонный звонок, известивший о безвременном выздоровлении Витары и её готовности к дальнейшим извращениям. Не меньше удивил и объявленный мне приговор – цена удовольствия оказалась не прилично низкой.

Бесстыдно заглядывая ей под колёса, следов побоев или иных надругательств не обнаружил. Проверил номера машины – моя ли? Устроил пробный заезд. И моя, и здорова. Но в очередь на трансплантацию балки всё же стану.

Словом, в добрый мне «большой слалом» между люками и ямами! Ура!!!

23 марта 2010 года