Мысли их бочки

Большая- пребольшая бочка, мне почти по грудь, стоит  у бабушки в саду, за домом. Ну, сад, конечно, нельзя назвать садом…  Там только один старый, огромный фикус. Дерево. Листья такие большие темно-зеленые, блестящие, крепкие, ну как две ладони в величину. Но есть и поменьше… Там еще пальма, высочезная, финиковая.  Вот и весь сад. А вокруг – кустарник, колючий, азалии, - несколько кустиков, цветы - розовые на ней, нежные такие. Просто бабушка Закия  всегда поливает эти цветы,  а так, - они бы не росли тут. Пустыня ведь. Грунт каменистый, красно-коричневый. Бочка эта предназначена для купания. Так, как у бабушки в доме, который построил еще ее отец на окраине, некогда цветущего,  «города пальм», - нет ни ванной, ни душа. Есть эта классная большущая бочка. Ее наполняют водой  из скважины, которая пробурена во дворе. Мотор включила  - и бочка через минут пять уже полная. И еще минут через тридцать  – вода в ней  теплая-претеплая.  Ведь солнце палит невыносимо. Бывает и под сорок. А еще, бабушка мне зелье сварила – для купания. Корешки всякие, травки, косточки миндаля, и еще что-то. Литра три этого варива она налила в бочку. Запах стоял необыкновенный!
Я впервые в тот день нормально выспалась. А утреннее мое желание искупаться – исполнилось.  Можна снять с себя все… За столько дней подставить свое тело солнцу. Не  надолго только.  Моя  кожа ужасно  боится ульрафиолета. Чуть-чуть – и все, слазить начнет, просто кусками. И красная буду ходить долго,  как помидор. Как хорошо, что никого вокруг. Можно  раздеться и окунуться  в бочку с невероятно пахнущей водой.  Еще никогда у меня не было такого приятного ощущения от воды…  Даже не верится – это не сравнить с купанием в море, озере, ванной, в душе… Да ну его… Как же хорошо. Сижу себе на корточках, а вода мне  достает почти к носу. Нырнула совсем, воздуха набрав, обхватив руками колени и подбородком в них уткнулась. Так я  позу эмбриона приняла.  Глаза закрыты, не дышу, замерла.  И мысль возникла, - вот так наверное приятно плоду, который в маме еще… Тепло, уютно, спокойно, тихо. А бочка – гладенькая такая, как бархатная.  В воде даже не чувствую своего тела, только воду. И времени не чувствую...  А надо мной – большое, почти белое небо, чуть-чуть с голубоватым оттенком. Почему оно такое? Наверное выгорело от солнца. Оно тут , в этом «черт-те каком сахаркуме», совсем другое, оно такое ослепительно-яркое, до невозможности… Белое, точно белое. Сижу в бочке – и как-будто  уже не помню, почему я здесь, откуда, зачем… кто я… кем была раньше… Странно так. А может травки эти какие-то волшебные. Вполне может быть.  Такое ощущение – что меня нет. Но ЕЩЕ  нет, а не УЖЕ… Чувствую какое-то начало в себе. Вот  покину эту бочку и рожусь на свет. А сейчас мне так безразлично все. Я в себе и это самое замечательное состояние, когда на уровне нейронов, дендритов – ощущаешь полное неприкасание ничего. Как-будто нет ни тела, ни кожи, ни костей даже. Легкость, невесомость.Тепло, мягкость, нежность. Кажется, на какое-то мгновение – случился полный провал памяти.  Не знаю, сколько времени прошло, я его не чувствовала. Из этого состояния меня вывел, - знаете кто?  Бабушкин старый баран, который одиноко живет у нее в сарае и питается вот этими кустарниками, объедает листья азалий. Он подошел к бочке и громко сказал: «Бееее!..» Я так испугалась… и очнулась. Брызнула на него водой, а он  не ушел. Стоит и смотрит, своими выпученными блестящими глазами.  Вот старый баран! Пить, наверное, захотел. Подумала, как мне теперь из бочки этой вылезать? Вылезу – забодает…  Хоть бы бабушка пришла... Тут я забеспокоилась. Но, набравшись смелости, решительно выскочила из бочки, как пробка. Сразу полотенцем прикрылась. И смешно вдруг стало.  Я смеялась! Громко. Чего это я прикрылась? Постеснялась барана? Но он же на меня так смотрел! И даже не двигался. Прикипел прямо. Интересно ему: кто такая? Почему голая? Почему смеется? Смотри, смотри баран! Наверное ты тут такое никогда не увидишь. Вот подойдет праздник ид аль адха – и принесут тебя в жертву...  Жаль, конечно. Но, надеюсь, бабушка Закия опять оставит  тебя в живых, наверное… Скучно ей будет самой. Так ты вспоминай меня, ладно? Может не свидемся. Так я разговаривала с бараном. Он все смотрел большими пучеглазыми глазами, грустными такими. Запомнились они мне. Страдальческие , - ужас. Я его погладила. Шерсть рыжеватая,  мягкая-мягкая.  А звать этого барана – Мстэуш (дикий). Это мне потом стало известно. «Раньше он был диким, а теперь – старый», -  так бабушка Закия  сказала.