К читателю

              Сама потребность взяться за перо лежит, думается, в душе растревоженной.
                В.Шукшин


    В конце 1999 года прочёл в русскоязычной газете о литературном объединении немцев из России. Приглашали пишущих присоединиться. Я решился примкнуть потому, что тоже начал писать, пробуя воскресить и запечатлеть волшебные детские и юношеские воспоминания. О степных грозах и свирепых буранах, о волах на которых работал в колхозе, о девочке-калмычке, с которой прятался в душистой копне от проливного ливня. О флейте иволги в перламутровых переливах берёзовой рощи и  хрустальных песенках жаворонков в весеннем небе.
    Окружающим мои рассказы нравились. Но я то знал, что бальзам, которым меня «лелеяла» родня, друзья и знакомые был из пузырька с этикеткой «Для своих». Рецензировали литературные достоинства моих рассказов коротко и решительно: «Здорово!», «Шукшин!», «Голова!»
    Были и критические замечания. Одно из них: «Про грозу хорошо описал. Токо не припомню, штоб апрель и – гроза. Тада, снег бывалоча до половины мая не сходил. Это счас ракетами весь климат перебуровили, а тада ещё всё по уму было».
    Среди новых знакомых есть литературно образованные люди, мнением которых я дорожу особенно. Многие из них десятилетиями преподавали литературу и языки в вузах СССР, писали книги и научные работы. Они и здесь на прародине ратуют против косноязычных ниспровергателей, пытающихся замазать мульти культурной невнятицей уникальные особенности национальных культур.
    Теперь, читая книгу, не спешил узнать финал забористого сюжета, а пытался понять, почему именно этими словами и именно в таком порядке у автора написалась безупречная или безликая фраза?
    Стал самообразовываться, так сказать, чтобы не затеряться в многолюдстве земляков, бросившихся на вожделенной прародине, выплеснуть на бумагу свои ностальгические переживания и факты коменданского беспредела. Нет, нет, Боже упаси, я на них не в претензии! На дворе демократия, компьютер под рукой, пиши себе, коль невмоготу. О чём хотят и как умеют. Имеют право потому, что другие имеют право этого не читать.       
Слова В. Войновича: «Обучаясь искусству, надо слушать, но не слушаться», я воспринял так: «лица не общим выраженьем» будут заметны только те мои работы, в которых благие советы товарищей, прочитанное в талантливых книгах и пережитое, будут интерпретированы мною, созвучно МОИМ литературным пристрастиям и МОЕМУ пониманию развития сюжета. Ну, а если сподоблюсь удивить читателя небанальным толкованием некоей истины, то робко (для внутреннего обихода) отнесу себя к категории: «человек с некоторыми литературными способностями».   
    Герольд Бельгер, один из самых известных литераторов-немцев СНГ, автор около сорока книг, множества литературоведческих и критических работ и переводов в рецензии на мою первую книгу «Рассказы» в журнале «Книголюб» (Алматы. 01. 06.) пишет:  «Много хорошего я узрел в «Рассказах» Курта Гейна. Но, что дальше? Опишет он все свои впечатления и размышления, кончится их жизненный запас, пойдут повторения и вариации, а поднимется ли начинающий писатель до глубоких осмыслений, философского анализа, литературного оформления, композиционного разнообразия и прочих творческих нюансов – предвидеть сложно. Не хотелось бы, чтобы он остался автором одной книги. А пока будем благодарны за то, что тронул струны любви и очарования в нашей душе».
    Эти лестные для меня слова, придали мне уверенности в том, что у меня есть некоторое право надеяться на внимание читателей. Обвинений в нескромности не боюсь, ибо люди знают, что скромность успешно можно имитировать, и, что этой показной добродетелью прикрывается сонм прохиндеев и лицемеров. Вспомним обитателей «тихого омута». Для себя полагаю высшей добродетелью порядочность: не клеветать, не предавать, не обижать. Этого не сымитируешь.       
    Но до «философских анализов» дело, очевидно, не дойдёт – года не те. Наставлять и учить людей, во имя чего и, как они должны жить – задача «инженеров человеческих душ». Мне стыдно причислять себя к ним только потому, что издал книжечку рассказов, в которой пишу о том, как мы жили ТАМ и ТОГДА.
В письме ко мне Г. Бельгер пишет: «Хороший слог, точное видение, чуткое, доброе сердце… Не оставайся в плену личных впечатлений. Дай волю вымыслу, оставаясь в рамках реальности. Это твоя сильная сторона».
    В предлагаемой книге я старался следовать советам уважаемого мастера, поверив, что мои сочинения, могут быть интересны людям. Это придало мне смелости, и я стал писать рассказы более объёмные, с более сложными сюжетами. Например: о трудной доле детей, депортированных за Урал народов – немцев, калмыков и чеченцев и об их жизни среди приютивших их людей в Сибири и Казахстане. 
    Поверил я ещё одному человеку – Сергею Довлатову: «Пугаться того, что стал средним писателем не стоит. Только пошляки боятся середины. Чаще всего именно на этой территории происходит самое главное».
    И ещё. Как и в Довлатове тлеет во мне едва ли возможное: «Вызови душевное потрясение у читателя. У одного-единственного человека... Задача на всю жизнь».
Я наивен, да?      
 
                Курт Гейн
                Бад Вюнненберг. Сентябрь - октябрь  2010.