Город, поделенный надвое

- Отдай мне пульт сейчас же!

Услышав возмущенный вопль Максимилиана, я поднял голову от книги и посмотрел на детей. Они сидели на ковре перед телевизором спокойно и тихо, как мыши. По крайней мере, так обстояли дела секунду назад. Теперь Эмили вертелась во все стороны, делая все возможное для того, чтобы не дать двоюродному брату завладеть пультом от телевизора.

- Отдай мне его, так не честно! – возобновил попытки вразумить «соперницу» Максимилиан. – Мы уже досмотрели фильм, теперь я могу переключить!

- А вот и нет! – возразила Эмили в свойственной ей манере – тоном, не терпящим возражений (когда Амир слышал это, он говорил, что пусть моя дочь и не похожа на меня внешне, зато по характеру она – моя копия). – Сейчас будет следующая серия!

- Это повтор того, что было вчера! – еще громче завопил Максимилиан.

Я закрыл книгу, положив между страниц закладку, поднялся и, подойдя к детям, взял из рук Эмили пульт. Они с Максимилианом тут же успокоились и подняли на меня головы, ожидая, что я буду делать дальше.

- Вы шумите, - сказал им я.

Эмили попыталась придать лицу виноватое выражение, и у нее это почти получилось.

- Мы больше не будем, - пообещала она.

- Правильно, не будете. Потому что телевизора тоже больше не будет. Вы смотрели на часы? Вам пора спать.

- Но еще только девять, а мы идем спать в десять! – возразил Максимилиан.

- Я решил, что сегодня вы идете спать на час раньше.

Эмили пригорюнилась и приняла позу уставшего от жизни человека, сгорбив спину и склонив голову на грудь.

- Ну пап, еще одна серия, - попросила она.

- Судя по тому, как громко вы кричали, происходящее на экране вас не интересовало.

- Мы не будем ссориться… - Эмили сделала паузу. – Мы не будем смотреть фильм. Мы будем смотреть другой канал. Тот, который хотел поставить Макс.

- Вот так-то! – торжествующе подвел итог Максимилиан.

Я после секундного колебания отдал ему пульт.

- У вас есть ровно полчаса. Я успею прочитать еще несколько страниц и позвонить вашим неугомонным родителям. Заодно и спрошу, собираются ли они возвращаться домой.

Уже набрав номер Амира, я передумал и решил позвонить Дане. Мы могли пообщаться мысленно, но я не спал уже больше недели, за это время успел закончить кучу дел и совершенно вымотался. О Дане, конечно же, можно было сказать то же самое – я был уверен в том, что сейчас она не хочет тратить силы на мысленные разговоры, и лучше будет воспользоваться сотовым телефоном. Оставалось только надеяться, что она не забыла зарядить аккумулятор. А забывала она частенько и каждый раз невероятно злилась. Разумеется, не на себя, а на производителей сотовых телефонов, которым «уже давно пора оторвать голову – может, тогда они наконец-то изобретут сотовые телефоны, которые не нужно раз за разом пихать в дурацкую розетку, Великая Тьма их всех вместе разбери».

На этот раз мне повезло – аккумулятор телефона Даны разрядиться не успел. Тому, что она как раз собиралась набрать мой номер, я не удивился – даже если мы не посылали друг другу целенаправленные ментальные сообщения, мысленно все же находились на одной волне.

- Только достала телефон для того, чтобы тебе позвонить, - сказала Дана. – Думала, что ты там уже умер от скуки.

- Нет, дел по горло, скучать не приходится. Сегодня я отдохну, а потом продолжу. Ума не приложу, что произошло, но тут уже целая компания собралась. И все жаждут увидеть Великого Судью. Амиру, наверное, льстит тот факт, что он постоянно находится в центре внимания, а я не получаю ровным счетом никакого удовольствия от того, что ежечасно решаю проблемы вампиров, вакханок и корибантов. Каждый раз, когда он уезжает, и мне приходится его заменять, они все будто сходят с ума. Телефон не замолкает ни на минуту. Хорошо, что на звонки в этом доме всегда отвечает дворецкий.

- Потерпи немного, скоро все закончится, - утешила меня Дана, и я услышал в ее голосе нотки материнской нежности. – Ты только делай лицо посуровее – и все пойдет на лад. Можешь даже оторвать парочку голов, если очень разозлишься…

- Нет, Дана, здесь такие методы воздействия не работают. Судьи не отрывают головы. Они ведь, как ни крути, сам закон.

- Хорошо, не отрывай, тогда припугни хорошенько. А то они сядут тебе на шею. Я соскучилась, - перевела она тему так, как она делала это всегда – внезапно и не руководствуясь никакой логикой. – Думаю, мне придется задержаться тут еще на пару суток… эти вампиры готовы поубивать членов собственного клана за наследство их вожака, представляешь? А ведь он еще не умер! Ненавижу их привычку делить шкуру еще не убитого медведя. Зачем пытаться распределить деньги, которые еще тебе не принадлежат?

- Вот уж не знаю. В любом случае, ты и по крови, и по привычкам, и по воспитанию гораздо ближе к вампирам, чем я. Тебе должна быть понятна их логика.

- Да нет у них никакой логики, Винсент. Равно как и мозгов. Ладно, мне пора. Я позвоню, как только соберусь домой. Я везу тебе подарок!

Я посмотрел на детей. Они снова спокойно сидели на ковре и смотрели какую-то документальную передачу, вытянув спины и замерев в напряженных и сосредоточенных позах – само послушание и внимание, да и только.

- Хотя бы намекни, а то я буду плохо спать.

- Мне пришлось кое-кого зачаровать.

- Вот так раз. И кого же?

- Вакханку! – объявила Дана довольным тоном, в котором без труда можно было уловить нотки гордости.

- Вакханку? – рассмеялся я. – Ты зачаровала вакханку для того, чтобы привезти мне подарок?

- Да, я зачаровала вакханку, - подтвердила она. – Слава Великой Тьме, до того, как она свела меня с ума своими бесконечными тупыми разговорами. И – да, это более чем стоящий подарок. Ты обязательно его оценишь. – Она сделала паузу. – Если, конечно, не будешь против тог, чтобы принять его от меня.

Максимилиан поднялся, ушел на кухню и вернулся оттуда с большой пластиковой миской, доверху наполненной попкорном. Он поставил миску на ковер, и Эмили, даже не отрываясь от экрана, запустила туда руку.

- Ты ведь знаешь, - сказал я Дане, - что я приму от тебя любой подарок, не важно, что это будет, главное – его подарила ты.

- А тебя не задевает то, что я умею зачаровывать вакханок, а ты – нет? – спросила она с легким опасением. Еще одна нехарактерная для нее интонация за короткие несколько минут. Ей на самом деле необходимо отдохнуть.

- Нет, дорогая. Я использую вакханок для других целей.

- Кто бы спорил. – Дана насмешливо фыркнула в трубку. – Мне на самом деле пора. Я люблю тебя, Винсент.

- И я тебя люблю. Возвращайся поскорее.

Скорее всего, Амир был занят очень серьезными делами: в таких случаях на телефон отвечала Таис. Вот и сейчас вместо голоса брата я услышал ее голос.

- Винсент! – выпалила она радостно. – Хорошо, что ты позвонил, я волнуюсь. Как там Макс? Все хорошо?

- Да, все отлично, - успокоил ее я. – Дети подрались, а теперь мирно сидят и смотрят телевизор.

- Подрались?! – Я запоздало подумал о том, что Таис и по жизни редко понимала шутки, а если разговор заходил о детях, то чувство юмора отказывало ей окончательно. – Какой ужас! Надеюсь, никто не поранился?!

- Нет. Они не дрались. Просто повздорили. Громко кричали. Я пригрозил отобрать у них пульт и отправить спать, и это сработало.

- Вы поужинали? Надеюсь, они не набивают себе живот попкорном?

Я посмотрел на то, как Максимилиан и Эмили по очереди берут попкорн из миски и отправляют его себе в рот.

- Мы поужинали, и в честь этого я разрешил им съесть немного попкорна.

- Только немного, Винсент, хорошо?

- Конечно.

- Не забудь уложить их спать вовремя. Оставь у Макса включенный ночник. С утра им не нужно рано вставать, так что ты сможешь приготовить им завтрак. Не забудь приготовить овсянку с фруктами и сварить какао. И никаких комиксов за завтраком. Никакого телевизора до того момента, пока они не приготовят уроки, и обязательно погуляй с ними – если на улице будет холодно, то проверь, хорошо ли у них закрыто горло, нужно поднять воротник, а поверх повязать шарф, и не наоборот. На улице смотри, как бы они…

Когда Таис начинала произносить подобные монологи, можно было тихо отложить трубку и пару минут заниматься своими делами, а потом снова включиться в «разговор» и вставить вежливое «я понимаю». Говорила она быстро – это больше всего напоминало не речь, а автоматную  очередь - и успевала за это время сказать тысячи слов, но все указания я уже выучил наизусть, а поэтому не видел смысла в том, чтобы их выслушивать.

- Все будет сделано в лучшем виде, - сказал я.

- И сделай мне одолжение, Винсент. Не рассказывай им страшные сказки. Максу потом снятся плохие сны.

- Хорошо. Я буду рассказывать не очень страшные.

- Винсент!

- Ладно, ладно. Я буду рассказывать хорошие сказки.

- Надеюсь! Мы возвращаемся через неделю. Уже совсем скоро.

Еще одна неделя в Аду, подумал я. Тем временем Таис отключила телефон. В личном, «живом» общении она была очень вежливой, но по какой-то причине вежливость эта на телефонные разговоры не распространялась – она могла бросить трубку в любой момент и искренне верила в то, что в таком поведении нет ничего плохого.

Пока я в сотый раз выслушивал ценную информацию, Максимилиан и Эмили досмотрели передачу и выключили телевизор. Миска с попкорном до завидного быстро опустела.

- Как там мама и папа? – спросил у меня Максимилиан.

- Как там Дана? – присоединилась к допросу Эмили.

- Как вам идея выключить свет и отправиться в кровать? – решил я продолжить цепочку вопросов и не оставаться в стороне.


… В спальне дети забрались каждый в свою постель, и я, следуя одному из многочисленных указаний Таис, подоткнул им одеяла. В случае Максимилиана это было особым вечерним ритуалом – он до сих пор боялся монстров, живущих под кроватью, хотя в доме Амира не было даже намека на присутствие подобных существ. Хотел бы я посмотреть на демона, питающегося детскими кошмарами, который добровольно поселится в доме Судьи, да еще прямо под кроватью его единственного наследника. Этот монстр должен быть как минимум очень решительным существом. Та самая решительность, которая граничит с безумием.

- Мы смотрели передачу про Уильяма Тревера, - сообщила Эмили в тот момент, когда я укрывал ее одеялом и включал ночник. – Включили официальный канал Треверберга – а там идет передача. Она уже заканчивалась, но мы все равно решили посмотреть. – Она посмотрела на Максимилиана и добавила язвительно: - Тетя Таис говорит, что познавательные передачи полезны.

- И что же вы узнали про Уильяма Тревера? – полюбопытствовал я, приоткрывая окно – на улице было холодно, но дети спали под теплыми одеялами. В любом случае, свежий воздух был необходим.

- Он разозлился, потому что ему не привезли нужный сорт дерева, и сжег целый квартал, - поделился Максимилиан. – И теперь в этот день в Треверберге празднуют Ночь Огня. Дядя Винсент, а ты знал Уильяма Тревера?

- Разве что со слов твоего папы. И, конечно, по легендам. Как подавляющее большинство карателей.

- Здорово, пап! – воодушевилась Эмили. – Расскажи нам одну!

Услышав ее слова, Максимилиан потянул одеяло на себя – так, будто хотел спрятаться.

- Ой нет, дядя Винсент, - взмолился он. – Только не страшные сказки!

- Она не страшная, - перебила его Эмили. – Расскажи нам не очень страшную легенду, пап.

Я оглядел их.

- Хорошо. Но только при условии, если вы сразу же после моего рассказа отправитесь спать.

- Отправимся, - пообещала за обоих Эмили, а Максимилиан ничего не ответил, ограничившись легким кивком. Одеяло он так и не отпустил, и теперь с любопытством выглядывал из-под него, ожидая начала истории.

- Не так уж давно, в начале девятнадцатого века, - начал я, наблюдая за тем, как дети поудобнее устраиваются под одеялами и замирают в предвкушении рассказа, - в одной семье родился мальчик, которому дали имя Уильям. У него было пять старших братьев и сестер, семья жила пусть и не богато, но достойно: все дети ели досыта, одевались в новую красивую одежду и не жаловались на здоровье. На него не жаловался никто, кроме Уильяма. С первого дня своего появления в этом мире мальчик проявлял беспокойство по, казалось бы, самым странным поводам, а позже выяснилось, что боги прокляли его, поселив в нем темный, мистический страх – Уильям видел то, что не видели другие люди.

На стенах старых городских домов он замечал надписи на таинственном языке, которые не мог прочитать, но интуитивно чувствовал – это страшные записи, и говорят они о страшных вещах. В темных углах, в пыльных шкафах, под кроватью и даже под стульями жили серые существа, похожие на пушистые меховые шарики – пыльные демоны, так их называл Уильям – и норовили уцепиться крохотными коготками за его ноги, если ему случалось ходить по дому босиком. В листве деревьев мальчик видел прекрасные лица фей, в чащах слышал вой баньши, а в темных водах реки замечал красавиц-ундин и водных демонов, резвящихся в танце.

Что только ни предпринимали родители для того, чтобы излечить Уильяма от его страха. Они давали ему настои трав, заставляли принимать горькие порошки… и однажды утром мать обнаружила на его спине странный рисунок: небольшой «дурной глаз», ярко-синий с угольно-черной обводкой, в точности такой, каким они в свое время защитили свое жилище от нечистой силы, набросав штрихами на косяке входной двери.

Эмили заворочалась и повертела в воздухе затекшей рукой.

- Ну ясно, - вынесла она вердикт, - каких существ он видел и почему.

- Мать, решившая, что в их дом ночью пробралась ведьма и прокляла мальчика, отправилась на другой конец города, к старой колдунье. Среди горожан ходили слухи, что она знает причину любой болезни и может снять любое проклятие. Посмотрев на Уильяма и на оставленный ему знак, старая женщина покачала головой. «Твой сын не болен», сказала она безутешной матери. «Совсем наоборот. Ценный подарок преподнесла ему Великая Тьма. Испокон веков два мира, светлый и темный, существуют бок о бок. Ночь и день. Свет и тьма. Смерть и бессмертие. Твой сын – один из тех избранных, которым позволено сделать шаг за границу и увидеть существ из обоих миров».

После этого колдунья заглянула в свой хрустальный шар и продолжила, обращаясь уже к Уильяму, а не к его матери. «Ты появился на свет для того, чтобы совершить великое дело, мальчик. Ты будешь первым существом, благодаря которому тьма протянет руку свету, а свет протянет руку тьме. Благодаря тебе будет сделан первый шаг к примирению двух сил, которые до сих пор вели между собой невидимую постороннему глазу войну. Придет время – и тебе будет знак. Жди».

- Наверное, мама Уильяма такому ответу не обрадовалась, - осторожно предположил Максимилиан.

Я встал, отодвинув стул, подошел к окну и, открыв ставни чуть шире, достал из кармана брюк портсигар. И почему во время таких рассказов меня всегда тянет закурить?

- Она решила, что колдунья – самая обычная шарлатанка и не хочет ей помогать. Правда, та не взяла с нее ни цента… впрочем, это к делу не относится. Время шло, Уильям становился старше. Странные существа из другого мира продолжали преследовать его, но с каждым годом относились к нему все уважительнее. Лесные феи больше не показывали ему язык, ундины в реке не манили пальцем, приглашая прыгнуть в воду и присоединиться, а пыльные монстры и вовсе забивались в угол, даже не помышляя о том, чтобы причинить ему вред.

И вот однажды был Уильяму сон. Во сне он видел себя маленьким мальчиком, оказавшимся в лесу во время пожара. Он сидел на крохотной поляне, а огонь подступал все ближе, отрезая все пути к отступлению. И в тот момент, когда, казалось, надежды уже не было, красивая женщина с длинными черными волосами возникла прямо из языков пламени. Она взяла Уильяма на руки и поднялась в темное ночное небо. Они долго летели над ночным городом, зарево пожара маячило далеко позади. Женщина крепко прижимала Уильяма к себе, и он уснул, согревшись в ее объятиях. А когда проснулся, понял, что больше нет темного неба. Есть только лес, дремучая чаща, которая находилась так далеко от обычного мира, что, как казалось, и вовсе не была его частью.

Рядом с Уильямом стоял высокий мужчина, одетый в черное. Потом, уже после того, как проснется, он будет пытаться вспомнить его лицо… но безуспешно, так как он его забудет. «Твое время пришло, Уильям», сказал мальчику Человек в Черном. «Я создал тебя, и теперь ты должен начать свой путь». «Какой путь?», не понял Уильям. «Великий путь», ответил ему Человек в Черном. «Ты построишь город, которому суждено стать великим городом. Завтра ночью я снова приду к тебе – и тогда ты поймешь все».

Я сделал короткую паузу, переводя дыхание. Обычно в ключевых моментах истории кто-то из детей позволял себе перебить меня замечанием или просьбой «поскорее рассказывать, что там дальше», но теперь они сосредоточенно молчали.

- Проснувшись наутро, Уильям принялся размышлять о своем странном видении, но очень быстро забыл о нем, так как наступил понедельник, начиналась рабочая неделя, а с ней приходили и ежедневные заботы. Как вы помните, шел девятнадцатый век, тот самый длинный девятнадцатый век, когда светлый и темный миры перерождались и вступали в новую фазу развития – в современную жизнь. Будучи архитектором, Уильям принимал активное участие в расширении города – проектировал новые здания и строил сам.

Поговаривали, что сам Дьявол одарил его талантом – с таким размахом он создавал свои творения, такое количество новых, ни на что не похожих идей он преподносил каждый день, и так мало ему нужно было времени для того, чтобы отдохнуть. Отдыхал он только вечером, когда по приходу домой оставался в одиночестве и мог либо читать у камина, либо просто дремать у огня. Вот и сегодня он расположился в своем любимом кресле и взял в руки книгу, но слишком устал для того, чтобы читать – его клонило в сон. Уильям услышал стук в дверь как раз в тот момент, когда уже засыпал. – Я посмотрел на Максимилиана. – Ну, пока что не страшно?

- Нет, дядя Винсент, - храбро соврал он (мысли карателей в таком возрасте были как открытая книга для любого существа, обладающего психокинетическими способностями). – Что было дальше?

- Человек в Черном выглядел таким же, как и во время их прошлой встречи во сне. Правда, пришел он не один. С ним была та самая черноволосая женщина, которая вынесла Уильяма из огня. «Завтра ты отправишься в путь, Уильям», сказал ему Человек в Черном. «Твой путь будет долгим, но однажды ты остановишься в нужном тебе месте и найдешь то, что искал. Ту землю ты окропишь своей кровью и заложишь первый камень города, который назовешь своим именем. Запомни этот день. Сегодня ты умрешь, а завтра родишься вновь». Холодная ладонь Человека в Черном легла Уильяму на лоб, и он закрыл глаза, а потом уснул. Спал он долго и глубоко, проснулся тогда, когда полуденное солнце уже начинало обратный путь к линии горизонта. И понял, что его мир стал другим.

Он чувствовал в себе силу, которую мы называем темной жизнью, а люди – бессмертием. Ту силу, перед которой преклоняют колени и свет, и тьма, силу, которая дает абсолютную власть над силами природы и подчиняет себе даже время. Теперь для Уильяма не существовало тех минут, которые так старательно измеряли человеческие часы. С этого дня его временем было темное время – время мира, в котором все иначе. Так появилось на свет первое светлое существо, объединившее в себе Великий Свет и Великую Тьму. Ты, Макс, знаешь, что это за сила, и, наверное, помнишь свои ощущения тогда, когда впервые почувствовал ее.

Максимилиан медленно покачал головой, глядя на то, как я тушу сигарету и возвращаюсь к своему стулу.

- Не помню, дядя Винсент, - проговорил он печально (и на этот раз он говорил правду).

- Ты чувствовал это тогда, когда проснулся наутро после обращения, - пояснил я. – Просто люди, которым дали темную жизнь в сознательном возрасте, острее воспринимают происходящее.

- Давай дальше, пап, - поторопила Эмили.

- Помня об указаниях Человека в Черном, Уильям собрал свои вещи и отправился в путешествие. Долгих семь лет он колесил по Европе, перемещаясь из одного уголка в другой, и в один прекрасный день оказался в деревеньке, которая была такой крошечной, что названия ее никто не мог найти даже на самой подробной карте. Остановившись в доме одного из крестьян, Уильям взял небольшую дорожную сумку и вышел за ворота. Его путь лежал по зеленому цветущему лугу к реке, за которой располагался дремучий лес.

Долго сидел Уильям на перилах перекинутого через реку моста, вглядываясь в воду. Место, в которое его на этот раз занесла судьба, было необычным местом. Невидимые хрустальные нити, хрупкие и одновременно очень прочные, пронизывали все здешнее пространство. Даже воздух здесь был другим. Не воздух светлого мира, к которому так привыкли люди, дыхание солнца, радости и тепла. Не воздух темного мира, которым дышим мы с вами, дыхание холода, ночи и тьмы. Это был воздух, которым дышит сама Вселенная: свежее дыхание бесконечности и всевластия.

Темные шаманы – те, которые слушают Великую Тьму и предсказывают нашу судьбу – знают, что именно таким становится воздух тогда, когда грядет смена темных вех. Но Уильям, конечно же, не знал, что такое темные вехи. Он спустился с моста и присел на мягкую траву для того, чтобы сорвать большой алый цветок. В задумчивости он не заметил шипов на его стебле и очнулся только тогда, когда один из них проколол ему палец. Уильям отдернул руку и повернул ее ладонью к себе, глядя на то, как капля крови постепенно увеличивается в размерах и, наконец, падает на землю. «Ту землю ты окропишь своей кровью и заложишь первый камень города, который назовешь своим именем», вспомнил он слова Человека в Черном и понял, что наконец-то нашел то, что искал.

Эмили потянулась за чашкой с водой, которая стояла на прикроватной тумбочке.

- Он разрушил деревеньку? – спросила она – скорее, интересуясь, чем испытывая сожаление по этому поводу.

- Совсем наоборот. В воскресный день на центральной площади – той самой, которую потом назовут Темной – Уильям сообщил жителям деревни о своем намерении построить здесь город. Они, как ни странно, приняли эту новость с воодушевлением, хотя мир многих из них был так узок, что в нем не было место даже другим деревням – про города уже не приходится говорить. Долго Уильям работал над первыми чертежами, делал пробы почвы и проектировал свое будущее детище, и настал тот день, когда он заложил самый первый камень в фундамент нового здания. «Нарекаю тебя Треверберг», произнес он на темном языке – том самом, слова которого, написанные на стенах, в детстве так пугали его. «И властью, данной мне Великим Светом и Великой Тьмой, повелеваю: быть тебе местом, которое примирит свет и тьму».

Много лет прошло с тех пор. Уильям работал, мало отдыхал и позволял себе не думать о делах только когда оставался наедине с Люси, своей любимой женой, существом, которое для него было самым дорогим в двух мирах, светлом и темном. И вот однажды ночью, когда ему не спалось, гулял Основатель (именно такое прозвище ему дали люди и темные существа, населявшие созданный им город) возле реки. Окружающий пейзаж изменился – зеленый луг превратился в каменные мостовые, по которым бродили полуночные прохожие, широкие улицы и узкие улочки между построенными домами освещались газовыми фонарями. И Уильям снова почувствовал то самое дыхание Вселенной, которое когда-то, давным-давно, заставило его остановить свои поиски и понять, что он завершил свой путь. «Здравствуй, Основатель», вдруг услышал он чей-то голос. «Я давно жду тебя. Нам нужно поговорить». Уильям осмотрелся, но никого не обнаружил – создавалось впечатление, что сама река говорила с ним. Наконец, он увидел красивую женщину с темно-зелеными волосами и ярко-желтыми глазами. Женщина находилась в воде по пояс и внимательно смотрела на него, положив руки на перила моста.

- Ой! – вырвалось у Максимилиана – и он тут же испуганно прикрыл рот ладонью. – Он настоящий!

- «Кто ты такая?», спросил Уильям у женщины. «Ты можешь называть меня Демоном Реки», ответила та. «Именно так меня будут звать смертные и бессмертные». «Ладно, Демон Реки», смилостивился Уильям. «Чего ты хочешь?». Женщина улыбнулась и пожала плечами. «Если не ходить вокруг да около, я хочу предложить тебе сделку, Уильям». Основатель молчал, и Демон Реки продолжил. «Твой создатель сильнее меня, Уильям, но даже он понимает – Великому Свету никогда не одолеть Великую Тьму. Великая Тьма абсолютна, она существовала, существует и будет существовать. Вспомни, как в детстве ты боялся странных существ, которые преследовали тебя и днем, и ночью. Великий Свет перестает существовать тогда, когда солнце прячется за горизонтом. Великая Тьма же существует и днем. И возможности ее безграничны. Твой создатель создал тебя, а Великая Тьма создала меня. Наши силы равны, и даже если мы начнем противостояние, то ничего из этого не выйдет.

Люди глупы и смертны, Основатель, а темные существа пусть и живут вечно, но слишком эгоистичны и высокомерны. Ни с теми, ни с другими не сварить каши. Ты думаешь, что вечен, но придет время – и одна темная веха сменит другую, и то Великое, что заключает в себе свет и тьму, заберет тебя к себе. Как бы ты ни старался, у тебя не получится примирить две стороны, потому что они не готовы к этому – да и вряд ли когда-нибудь будут готовы. Мы поделим этот город надвое, Уильям. Одна половина будет принадлежать Великой Тьме – то есть, мне. Вторая половина будет принадлежать Великому Свету – то есть, тебе.

Свет и тьма будут существовать в этом городе бок о бок, светлое и темное время будут течь рядом, темные существа будут смотреть в глаза светлым, а светлые – темным. Эта река, мой дом, будет служить границей между двумя мирами, и я буду охранять равновесие так, как могу. Тебе остается самая малость: наследник. Он – или она – должен появиться на свет в этом городе, и он навсегда останется его частью. И, когда придет время смены темных вех, он встанет на защиту Великого Света – так же, как я встану на защиту Великой Тьмы». С этими словами Демон Реки поднял руку, демонстрируя Уильяму свернутый в трубочку пергамент. «Если ты согласен, то подпишем – и дело с концом!».

Я выдержал очередную паузу и убедился в том, что дети слушают внимательно. Эмили уже не лежала, а сидела в кровати и смотрела на меня, подперев голову рукой.

- И что, он подписал? – нетерпеливо спросила она, почувствовав, что пауза затягивается.

- Да, - кивнул я. – Выбора у него не было. Подписал так, как обычно подписывают такие договора – кровью.

- И что было потом, дядя Винсент? – подал голос Максимилиан.

- Никто не может сказать с полной уверенностью. Дожив до преклонного возраста, Основатель умер в своей постели, но его слава, как вам известно, продолжает жить. И, если эта легенда – одна из тех, которые рассказывают о реальных событиях, то где-то в Треверберге живет его наследник, женщина или мужчина с печатью Лилит, сине-черным «дурным глазом» на спине. Тот самый наследник, который, сам того не подозревая, ждет очередной смены темных вех для того, чтобы стать защитником Великого Света противником Великой Тьмы.