метаморфозы

               


-  В меня нельзя влюбляться.

Да, конечно.

-  Нельзя, понимаешь?

Понимаю.  Что же тут непонятного.  Нельзя, значит нельзя.

-  Чего ты молчишь?  Скажи что-нибудь.

-  Я не молчу.

-  Почему же я ничего не слышу?

Я не молчу, а кричу.  Но ты не слышишь.

-  В тебя нельзя влюбляться. Всё ясно.

-  Ну вот и хорошо.

Просто замечательно.  Только так больно.
Сердце как червивое яблоко, изгрызено насквозь.  И чавкающий
звук от монотонно работающих челюстей отдает прямо в голову.

-  Ты пойми, я ведь никогда...  Не смогу ответить на чувства. 
Принять приму, но не отвечу.

Да.  А гусеницы уже дожирают своё яблоко и неудержимо толстеют.

-  А я так не хочу.  Принимать и не отдавать.  Вот потому и... 
Не надо.  Лучше не надо.

Тупая сердечная боль отдаёт под лопатку.  Изгрызенное напрочь
яблоко становится колыбелью для куколок.  Гусеницы-обжоры
соловеют и захлопывают глазки.  Им тепло и уютно.  Моя
разлагающаяся плоть греет их.

-  Снова молчишь...  Я ведь откровенно, как есть, чтоб без
недомолвок.

-  Всё я понимаю.  И что мне говорить. Да, нет, не обязательно,
обещаю, но не обязуюсь.

-  Ммм...  Ты о чём сейчас?

-  Погода нынче сказочная.

-  Да? Ну, на любителя.

Погода и впрямь сказочная.  То есть нереальная.  Ничего не
ощущаю.  Своей причастности не ощущаю.  Мир как бы и есть где-то
рядом, но без меня.
Мои гусеницы мирно сопят, не ведая, что проснувшись  - 
обнаружат, как изменился их мир.

Рваные края распахиваются, и расталкивая друг друга, они
выбираются наружу.

-  Почему ты смотришь так странно?

-  Как?

-  Ну так...  Не знаю, странно, и всё!

А как ещё я могу смотреть.  Сердце прогнило и дало приют
эфемерным мотылькам, который и в толк не возьмут, зачем они
появились на свет и долго ли проживут.






//  20.01.2013