Случаи с молниями

 
Если по прочтении заголовка, вы представили себе грозу, чёрные свинцовые тучи, из которых хлещет густой дождь и непрерывно сыпятся ослепительно яркие молнии, то забудьте об этом. Речь пойдёт не о молниях на небе, а тех, что на одежде, то есть о застёжках-молниях. Вещи обыкновенные, но иногда и с ними происходят казусы, в чём вы можете убедиться.

                РЫЦАРСКАЯ МОЛНИЯ

В один из приездов в Москву в поисках вечернего развлечения меня занесло в театр. Это культурное заведение было широко известным и находилось в пределах Садового кольца, где неизвестных быть не может. Название спектакля, как и его содержание, а также фамилии артистов, исполняющих главные и второстепенные роли, у меня из памяти начисто выветрились. Бывает и такое, как, впрочем, чего только не бывает. В своё оправдание могу сказать, что спектакль был так себе, один из тех, что посмотрел и забыл. Но одна из сцен оставила зарубку в памяти.

Молодая особа, вся в кринолинах, мечется по комнате, надо полагать, замка в ожидании свидания со своим возлюбленным. А он всё нейдёт. Девушка вся истомилась, безустанно поправляет и без того лохматую причёску, и часто выглядывает в стрельчатое окно. При этих метаниях она ещё и произносит монолог, из которого следует, как могуче любит она своего Тристана или Роланда, что не имеет никакого значения, и если он сей момент не явится пред её очи, то она непременно умрёт с его именем на устах. Однако последнему не суждено было сбыться, поскольку за сценой послышался топот ног, словно кто-то волочил связку пустых консервных банок, раздался громкий стук и в комнату ввалился тот, кого ждали. Это был здоровенный рыцарюга, с головы до ног увешанный шлемом, доспехами и шпорами. Этот костюмчик уместно дополнял длинный меч, способный нагнать страх даже на дракона. Хорошо, что хоть коня не привёл с собой. Что должен делать такой мэн при встрече с дамой сердца? Правильно! Обнять и поцеловать. Однако, когда ты весь в железе, выполнить положенные действия затруднительно, неудобно и никакого удовольствия. Если бы и дама была в доспехах, то другое дело, но как я уже сказал, дама была в кринолинах.

Ничего не оставалось иного, как слегка раздеться. Рыцарь с лёгким лязгом снял шлем, отстегнул шпоры, положил на них меч, а с доспехами произошла заминка. Из учебника истории мы знаем, что рыцаря одевал и раздевал оруженосец, а его как раз и не было. Что-то заклинило в доспехах, бедняга извивался как уж, но всё безуспешно. Уже зрители стали переживать за него. Дама бросилась на выручку, но и это не помогло. Наступила зловещая тишина, все замерли. И в абсолютной тишине раздался свистящий звук, напоминающий «зи-и-и-и-ип». Такой звук могла издавать только застёжка-молния. Это рыцарю посчастливило избавиться от доспехов. Зал грохнул от смеха, раздались аплодисменты, а кто-то закричал «Браво!» Налицо был полный анахренизм, поскольку во времена рыцарей не было застёжек-молний, а когда они появились, не стало рыцарей. А, возможно, это была гениальная задумка режиссёра, показавшая, что не распалась связь времён.

Такой незначительный эпизод вызвал небывалое оживление в зале, и все зрители досмотрели спектакль до конца, захлопали артистов овациями, а рыцаря буквально забросали цветами.

                ЗАБЛУДШАЯ МОЛНИЯ

Дело было холодным зимним вечером. Я пришёл к школьному товарищу, но не застал его дома. Дядя Вася, Витькин отец, сказал, что сын скоро придёт и предложил подождать его прихода. В тот момент дядя Вася ужинал. По случаю праздника Дня Получки на столе стояла четвертинка или чекушка. Приглашал меня к столу, но я отказался. Прошёл в Витину комнату, взял журнал «Крокодил» и начал читать. В советское время был женский журнал «Работница» и мужской, не лишённый юмора, «Крокодил».  Из кухни булькало и крякало, а Витя всё не приходил.

- Игорёк! – сказал дядя Вася. – Не уходи из дома пока я ненадолго смотаюсь в магазин. Одна нога здесь, другая там.

Из прихожей доносилась возня, а потом и отборный мат. Я заглянул туда и увидел, что дядя Вася надел на себя две куртки и пытается молнией наружной застегнуть молнию внутренней.

- Дядя Вася, - спрашиваю его, - зачем вам две куртки?
- Страшно боюсь холода, а в двух куртках никогда не мёрзну.
- Вам помочь?
- Не, я сам.

Всё-таки помощь моя понадобилась. Я правильно застегнул обе куртки, и Витин батя ушёл. А вскоре появился и сам Витя.

Прошло более часа, как ушёл в ближайший магазин дядя Вася. Мы уже начали беспокоиться и хотели отправиться на его поиски. Наконец он вернулся, выпивший и весёлый. Вид у Витиного родителя был слегка помятый. Я обратил внимание, что молнии на куртках удивительным образом застёгнуты, как он и хотел, то есть наружная с внутренней.

- Дядя Вася, - полюбопытствовал я, - как вам удалось так красиво застегнуться?

- Легко. На каждую хитрую молнию всегда найдётся гром с винтом. Я встретил знакомых ребят, дорожников, так они погладили мои куртки катком. После чего они стали застёгиваться как миленькие.

                ПИСАТЕЛЬСКАЯ МОЛНИЯ

Как и в пословице, в Киеве у меня был дядька, вернее дядя Натан, мамин брат. Когда я приезжал в столицу Украины по служебным делам, то обычно останавливался у него. В тот приезд у меня были и личные дела. Был я молод и горяч, и начал писать рассказы про любовь. Один из них получился на ять. Друзьям он тоже нравился, и они советовали тиснуть его куда-нибудь в печать. Я отпечатал на машинке десять копий «нетленки», как сейчас говорят, и намеревался обойти в Киеве десять редакций и вручить каждой по бесценному экземпляру. Почте я предпочитал персональное посещение, чтобы воочию могли убедиться, что такому юному и неотразимому начинающему автору отказать просто невозможно. Однако уже в третьей редакции я понял, что меня никто не ждёт и не пытается стать в очередь на публикацию моих произведений. Без блата пробиться в литераторы совершенно немыслимо.

Когда я рассказал дяде о своих неудачах, то он радостно сообщил, что у него есть знакомый, очень известный украинский писатель. А вот фамилию его он никак вспомнить не мог. Чтобы помочь дяде, я стал называть украинских письменников, которых знал или слышал о них, начиная от Григория Сковороды. И всякий раз он однообразно отвечал «Не-а». Я исчерпал все свои скудные познания в этой сфере, когда дядя неожиданно его вспомнил. Самое смешное было то, что совсем недавно прочитал его два романа, но он как-то выпал из головы. Я не хочу называть этого писателя, ныне покойного, но он был, ну, очень известным.

Дядя договорился с писателем, что он примет меня завтра в шестнадцать, ноль, ноль. Время аудиенции не более десяти минут.

Ровно в назначенное время я стоял у двери писательской квартиры. Дверь отворила пожилая женщина. Я снял обувь, а когда расстёгивал молнию на куртке, она раскрылась только наполовину. И ни туда, ни сюда. При таком положении нечего было рассчитывать, что куртку удастся снять. Надо же было случиться такому именно в этот момент! Что обо мне подумает писатель?

А он вышел, поздоровался, поглядел на мою отчаянную борьбу с молнией, и ушёл в кабинет, надо полагать, писать очередной свой роман. От досады я вспотел, судорожно дёргал за бегунок, но он стоял как вкопанный. Писатель ещё раз выглянул в прихожую, на этот раз, как мне показалось, с осуждающим взглядом. Мало того, что припёрся неизвестно кто, так он ещё и отнимает его драгоценное время. Видя, что я нисколько не продвинулся в снятии куртки, мэтр от литературы предложил мне пройти в кабинет таким, какой я есть. Однако я не считал себя вправе явиться перед Писателем в неподобающем виде. Я уже готов был разорвать молнию ко всем чертям, когда она, не дожидаясь такого исхода, неожиданно легко расстегнулась. Глянул на часы – половина отпущенного мне времени ушла насмарку.

Я впервые увидел живого настоящего писателя. Он и выглядел именно так, как я и представлял: пожилой, гладко выбритый, со спокойным взглядом внимательных и мудрых глаз. Обстановка в квартире солидная, книги от пола до потолка, но без следов роскоши. Любой чиновник средней руки живёт в настоящее время в лучших условиях.

Писатель подробно расспросил о дяде, с которым у него шапочное знакомство. Когда узнал, что я читал его романы, то страшно оживился и задал мне множество вопросов. А потом глянул на часы и сказал:

- Молодой человек, ваше время истекло. А по какому поводу вы ко мне приходили?
- Да я тут написал рассказ и хотел, чтобы вы его прочли и написали отзыв, - промямлил я.

Писатель на мгновение помрачнел, а потом сделал доброе лицо.

- Так давайте его сюда. Отзыв вышлю вам по почте. Дяде большой привет!

С приветом я и ушёл. Молния на этот раз застегнулась безукоризненно.
Писатель своего обещания не выполнил, но я на него не в обиде. Много вокруг талантливых людей толкутся бездарей и графоманов. Тот рассказ не сохранился, но я твёрдо убеждён, что у него было мало шансов попасть в анналы русской словесности.

Жаль, конечно, что мне не повстречался свой старик Державин. А виной всему могла послужить не вовремя заевшая молния.


У читателя может возникнуть резонный вопрос – почему это я разразился рассказом о застёжках-молниях? А всё дело в том, что в этом году у неё круглая дата – столетие со дня рождения.

29 апреля 1913 года американский инженер шведского происхождения Гидеон Сундбэк запатентовал застёжку-молнию, которая без особых изменений сохранилась до наших дней.

По редкому совпадению ровно через три дня после того события на Украине родилась девочка, которой было суждено стать моей дорогой мамочкой.
И это – сущая правда.