Культура пития

    - Совсем  сегодня клева нет... Погода не та, что ли... Или ловить разучились? – Михалыч, в своем армейском прошлом командир батальона, а ныне отставной офицер, расстроено посмотрел на неподвижно торчащий посреди небольшой заводи поплавок.   - Вот ты мне, Мишаня, скажи, почему это нынешняя молодежь всё с пивом ходит? Присосутся к бутылке - ну, как  мальцы из яслей  к пустышке! По молодости мы  совсем не так пили!   С толком, с чувством, с расстановкой! Иногда, ежели повезет, так и с рыбкой! А то и бутербродик  с  икоркой обломится! Не, Мишань, у нас какая-никакая, а культура пития была! Не понять нынешнюю молодежь...

  - Да ладно тебе ворчать-то! Стареешь, Михалыч, не иначе... К чему разговор о питии завел? Может, стопочку примешь?! Нельзя традиции нарушать! Сам не принял, боженьке не налил – какая уж тут рыбалка! Языческое это дело, рыбалка-то! А обычаи надо блюсти! Давай-ка я тебе набулькаю   пяток  морских капель!  Для соответствующего настроя!

  - Вот за это я тебя и люблю, Мишаня! Душевный ты мужик! Это ж как верно  угадал настроение!  На сухую – какая уж тут рыбалка! Плесни балтийцу! Давай, давай, лей - не жалей! Во-во! Хорош, самое то! Ну,  будь здоров! 

  - И тебе не болеть! – Мишаня разом опрокинул стограммовую стопку, выплеснул остатки водки в речку  и хрустнул пупырчатым огурцом. - С таким клёвом тоска замучает и никакой водки не хватит!  Рассказал бы чего! 

  - Рассказать, говоришь? Это нам запросто! За жизнь столько всего накопилось – век не переговорить! - Михалыч заменил наживку и забросил удочку, прицеливаясь в место, где по его понятию, обязательно должна быть рыба. – Сейчас, Мишаня, клюнет, не сомневайся! Пока она там думает, клевать или нет, расскажу  один курьезный случай. – Сергеич  поёрзал на колченогом рыбацком стульчике, устраиваясь поудобней, чтоб видеть одновременно  Мишаню и поплавок.  – Тут как-то третьего  дня наладила меня   жена за провизией в соседнюю лавку,  супер-пупер-маркет по-теперешнему.  Ненавижу по магазинам шляться! До головной боли!  А тут еще жара на улице, не продохнуть! Поэтому, в качестве моральной компенсации, у меня в пакете, кроме всего прочего, организовалась бутылочка пива! Приголубить бы ее тотчас! Но неудобно как-то перед людьми посреди улицы пиво из горла сосать, да и  жена очень не любит, когда я на стороне выпиваю! «Дома делай, что хочешь, - говорит, - а на людях нас не позорь!»  С моей не поспоришь – себе дороже! ...

  - А как же сейчас, на рыбалке? Ведь принимаешь по чуть-чуть?! Не боишься? -  Мишаня заговорщицки подмигнул. – Распатронит тебя твоя генеральша!

  - Не, она хоть и сурова, но справедлива! Говорит, мол, поскольку рыбалка – это комплекс мероприятий по отлыниванию от домашних дел, который включает в себя и умеренное пьянство, принципиально неважно, выпил ты или нет! Ну, так вот, слушай дальше!  Лечу я домой на крыльях, так сказать, желаний и уже  почти  реально ощущаю, как льется хо-лодненькое пивко! А тут навстречу   парень с девчонкой. Идут, обнявшись, целуются в десны и пивом из бутылок запивают… Грязные, нечесаные, оборванные… Противно мне что-то стало, да так, что всё желание начисто отрубило! Видом своим мерзопакостным обломали взрослого мужика… И  вспомнилась мне тогда одна история. Про эту самую культуру пития.   Давно это дело было, лет тридцать с гаком тому назад... Хотя, правду сказать, по молодости лет мы тоже  чудные были, не дай Бог! По-разному чудили... Бывало, что на самой грани...

  …По молодости лет  служил я в  приграничных войсках  противовоздушной обороны на крымском направлении. Что ни ночь  – то полеты самолетов «вероятного противника» вдоль нашей границы. Один уходит с маршрута, другой появляется. И так всю ночь! Сирена воет, спать не дает, дети в городке плачут, расчеты, как запаленные, бегают на боевые позиции по двенадцать – тринадцать раз за ночь. Обстановка была напряженная, за Палестину ближневосточный народ воевал, а нас тренировали, на всякий случай. Бесчисленные комиссии, проверки боевой готовности, учения, тренировки и прочие напасти. А раз в год наша часть участвовала в тактических учениях с боевой ракетной стрельбой на полигоне в Голодной степи.

  Две недели дороги  в один конец, в теплушке...  И целый месяц в палаточном лагере:  жара, грязь,  песок на зубах, вода по норме...  Отбой – по обстановке, а  в 6 утра  подъем  - и на позицию! Технику готовить, зачеты сдавать, а то и просто, на дядю полигонного поработать. Серьезное это было мероприятие - проверка готовности войсковой части к выполнению боевой задачи.  Вот меня, например, часто  спрашивают о пользе службы в армии. И всегда отвечаю словами моего старшины: «Никакого вреда, окромя пользы!»  Потому как осознание своей ответственности за что-то и перед кем-то  и есть цель воспитания мужчины. Любой мужчина в силу разных причин может не выполнить свою человеческую задачу – воспитать сына, посадить дерево и построить дом. Его поймут и простят. Но, ни один военный мужчина не может не выполнить свою боевую задачу – он не будет ни понят, ни прощен. Молодой  пацан, только  что  со слезами оторванный от мамкиной титьки, оказывался  одним из главных «винтиков» огромной и сложной машины под названием ракетное оружие. Вот тут-то и ложилась на него многотягостная ноша ответственности, от которой  ни свинтить, ни отказаться. Мяла она его, крутила, прессовала и, в конце концов, делала из сопливого сморчка настоящего мужчину! Но, бывало, и выплевывала мамке на потеху, всю жизнь за подол держаться и сопли на кулак наматывать.

  Боевые расчеты изматывались донельзя, ни спать, ни есть не могли. От жары, от неимоверной ответственности за боевые пуски, от чая, заваренного на дубовой коре, чтоб уберечься от самая страшной напасти - расстройства желудка...  Сядет пацан за барханом в позе орла – и всё, конец работе!  Через несколько дней вся часть будет сидеть по барханам, изнемогая от дизентерии!   И от расчета в считанные часы останутся одни воспоминания, а вся часть вместо стрельб отправится в дикие пески, на сорокадневный карантин.   Строго с этим было... Но в этих строгостях были и свои прелести. Несмотря на армейский «сухой закон»,   командование прикрывало один глаз на  стакан – другой сухого вина, выпитый поздно вечером, после планерки.  Неофициально-обязательная для каждого солдата боевого расчета, она гарантировала нам его здоровье и боеспособность, и снимала напряжение.  «Пей кисляк в меру - победишь холеру»- присказка, известная еще со времен известной одесской «холерной» эпопеи.

  Пользовались этой поблажкой и понемногу баловались винцом почти все! Особенно старались  тыловые ребята, которые непосредственно в боевых стрельбах не участвовали, и маялись от безделья в лагере. Ремонтным расчетом в этой   прихлебательской братии командовал  старлей Женька Кукушкин, опытный и толковый технарь, золотые руки!    Но...  Разгильдяй редкостный и любитель выпить! Второго такого в батальоне  не сыскать! И расчет у него был  ему подстать: грамотные специалисты, но такие же раздолбаи и пьяницы по жизни, как и он сам – Серега Мыльников и Вася Осиюкин. Словом, каков поп, таков и приход...
 
 Серёга Мельников, среднего роста, широкий и  крепкий  в кости прапорщик лет тридцати – тридцати двух,  балагур и анекдотчик, в недавнем прошлом был  специалистом по дизелям на ракетных катерах. Но не сложились там у него - катерники народ особый, дисциплина жесткая, не забалуешь! Встретились мы как-то в городе с Серегой, пошел разговор, что да как,  ну и попросился он  на службу к нам в батальон. Взял я его как специалиста экстра-класса...   
 
 Васька Осиюк заведовал   складом вооружения. Был он полной противоположностью Сереге:  маленький, тщедушный, как воробьиное колено, слова  из него не выжмешь. «А Васька слушает, да ест!» - это как раз про него! Частенько выпивал, иногда с друзьями-сослуживцами, но обычно – в компании своей толстушки-жены, бабы горластой и развеселой, потомственной самогонщицы. При всей своей любви к питию, Васька рассудка никогда не терял и обладал феноменальной памятью. Любую мелочевку, которой был забит его склад,  он мог отыскать вмиг!   И еще у Васьки была странность – не воровал того, чем заведовал.

  Каждый из этой троицы сам по себе был вполне нормальным человеком, но стоило им оказаться вместе, их неуемное желание «принять по стопочке» моментально переваливало   некий критический уровень.   Кто добавлял последнюю каплю – не имело никакого значения. Любой из них был готов сделать это немедленно!   Но как-то само собой получалось, что именно начальника Женьки Кукушкина  зачастую и не хватало, чтобы «перейти  Рубикон». Потому что выпивка без начальства – это простая вульгарная пьянка, но вместе с начальником  – мероприятие!
 
 Как-то поутру, на построении личного состава, мы увидели Женьку при полном параде.  Отутюженные брюки, рубашка с галстуком, фуражка, начищенные до зеркального блеска форменные полуботинки – все совершенно нелепо блестело и сияло  на фоне пыльных сапог и выцветших от непереносимого солнца гимнастерок.  Командирские брови удивленно поползли вверх...   Только было он раскрыл рот,  чтобы  врезать  разгильдяю  по полной,  как   Женька,  не дожидаясь командирских щедрот, перехватил инициативу и  мгновенно выпалил:  «У меня сегодня день рождения, товарищ командир!»

  Командир возвратил брови на место и неопределенно покрутил пальцами: « Ладно... Замполит, вечером, на ужине проведем официальное мероприятие! Кукушкин, смотри у меня!  Чтоб без всяких там...  Знаю я вас, алкашей!» Строй,  оцепеневший  в сладострастном ожидании неминуемой и быстротечной казни в изощренно-издевательском стиле комбата,  разочарованно выдохнул... Но...
 
 В армии День рождения - это святое! Если нельзя, но очень хочется – то можно! Дождавшись, когда машины увезли расчеты на позицию, троица приступила к непосредственной подготовке к праздничному мероприятию. Кукушкин вытащил из вещмешка заветную флягу спирта, Осиюк отправился на камбуз за закуской, о которой он договорился загодя, а Серега Мельников занялся столом, на котором до поры - до времени заряжалась пара аккумуляторов. Убрав в дальний угол кабины зарядное устройство и аккумуляторы, Серега аккуратно закрыл крышечкой бутылку из-под «Крымской минеральной», в которую вчера слил остатки электролита, и, по старой питейной привычке, поставил ее на пол возле ножки стола. Дождавшись Ваську с закуской, троица расположилась за столом...

  Обычно мы спирт не запивали – молодые были, море по колено! Но жара делала свое дело, и после второго или третьего тоста руки сами потянулись к  минеральной воде, стоящей на столе рядом с открытыми банками сыра, тушенки и бычков в томате. Пустая бутылка отправилась под стол, Васька открыл новую, и веселье продолжилось в прежнем темпе. Изрядно захмелев, виновник торжества  разлил по кружкам остатки спирта, произнес тост «на посошок» и ... То ли не в то горло пошло, то ли Женька не собрался с мыслями – непонятно... С открытым ртом он начал лихорадочно искать воду. И тут его взгляд упал на закрытую бутылку, стоящую возле ножки стола. Скрутив пробку, Женька с размаху опрокинул содержимое бутылки в рот...  В следующий момент его лицо исказилось жуткой гримасой. Инстинктивно выплюнув содержимое, Женька обеими руками зажал вмиг почерневший рот.   Серега глазами, вылезшими из орбит, с ужасом смотрел то на шипящие пузыри на своих брюках, то на  бутылку «минералки», то на Женькино лицо с пузырями на губах. Это же бутылка с электролитом!!!   И только Васька пребывал в том состоянии души и тела, которое не предусматривает наличия мысли.

  ... Как и что делали Серега и Васька для спасения своего начальника, осталось тайной до сей поры. Кто-то говорил, что Васька в считанные секунды нашел пачку питьевой соды и насыпал Кукушкину полный рот, кто-то говорил, что Серега сунул Женьку головой в бочку с водой...  Как всё было на самом деле – тайна, покрытая мраком…

  Вернувшись  вечером в лагерь, мы увидели Женю Кукушкина с зияющей черной дырой вместо рта. Консилиум из полутора десятков офицеров и прапорщиков батальона в течение нескольких часов обсуждал возникшую проблему – как до приезда домой  кормить Женьку, чтобы спасти его от неминуемой голодной смерти. После долгих и бестолковых споров было принято решение: вставить Женьке в пищевод  кембрик - пластиковую трубочку, служащую для электроизоляции проводов.  Две недели Серега и батальонный фельдшер кормили Женьку бульоном и сладким чаем, пока не восстановилась слизистая. Счастье Женькино оказалось в том, что  у него, как от кипятка, перехватило горло,  и электролит не попал в пищевод... Иначе Женьке был бы каюк...

 Вот  тебе, Мишаня, и культура пития в походных условиях... Опасное это дело, я тебе скажу!  С умом надо подходить к этому мероприятию… Например, как мы с тобой! Наливай по пять морских капель! Кажется, клев начался!
...