2-12. Сердцу не прикажешь

На работе стало не скучно. Помимо моделирования задачи, поставленной Вольбергом, я читала книги по  радиолокации. Процесс шел тяжело, но с каждым новым днем моя голова все больше прояснялась. В конце концов, учатся же каким-то образом заочники только по книгам! Новый комсомольский секретарь Валера Коряков предложил мне снова войти в бюро – место председателя Совета Молодых Специалистов опять оказалось свободным. Я, не раздумывая, согласилась – дело знакомое, а состав нового бюро меня вполне устраивал, не то, что при прежнем секретаре - Иванове. Заполненные разными делами, мои дни пролетали незаметно.

После возвращения из отпуска, проведенного на Южном Урале, единственным  моим  «кавалером» оставался Саша Афонский - одно из самых странных моих знакомств,  к тому же - совершенно безобидное. С Афонским меня заочно познакомила какая-то дама, описав его как очень положительного и хозяйственного молодого человека, но крайне нерешительного в общении с девушками.  Работал Саша телефонистом, оттого, наверное, наше знакомство началось с разговора по телефону и на звонках  застопорилось. Саша вот уже год аккуратно звонил мне с частотой два раза за месяц.  Встречались мы всего раз и  не произвели друг на друга никакого впечатления, но перезваниваться продолжали.  «Сваха» уверяла,  что Саша во мне очень заинтересован (ему, вероятно, говорили обо мне то же самое!), но я этого не находила. Новых встреч Саша не предлагал, зачем звонил – неизвестно. На мои предложения прогуляться он всегда отвечал сожалением, что либо занят домашним ремонтом, либо простужен, предлагал перенести встречу и продолжал звонить. «Висели» мы на телефоне обычно подолгу, но о чем говорили, вспомнить трудно. Сначала это меня веселило, потом начало утомлять, но резких движений я не делала, сохраняя парня «на безрыбье». На работе я дружески кокетничала практически со всеми, но серьезных отношений не заводила. Я привыкла ждать инициативы со стороны ребят, а поскольку ее не было, то свою неприкаянность принимала  с известной долей юмора.

В сентябре прошло отчетно-перевыборное комсомольское собрание, и весь актив, к которому я теперь опять примкнула, по сложившейся традиции пошел отмечать это событие в  кафе.  Вечер удался на славу:  мы много пили, танцевали и без особого разбора флиртовали друг с другом, после чего шумной, хорошо «надравшейся» компанией, наконец, вывалились на улицу. Ребята разобрали девушек, чтобы проводить их по домам  – скорее  по принципу  территориальных соображений, чем по личным симпатиям.  Меня подхватил Валера – мы с ним  жили в одном дворе.

Расставаться нам не хотелось и, чтобы прояснить голову после празднования,  мы  с Валерой решили прогуляться. Всю дорогу Валера гладил мою руку,  а потом, когда  мы уселись в нашем дворе на скамеечку, зачем-то начали целоваться. От неожиданности оба окончательно протрезвели и … вдруг действительно почувствовали друг к другу  нежность. 

Валера всегда производил на меня впечатление неиспорченного парня с хорошим  домашним воспитанием и приличными манерами,  хотя его мальчишеских увлечений я не разделяла. Он был без ума от битлов и вообще от зарубежной поп-музыки, а советские фильмы, песни и книги  не ставил ни во что. Это меня несколько шокировало и  казалось затянувшимся детством и мальчишеством. По тому, как Валера целуется, я почувствовала, что он в этом деле неискушен и искренен. Похоже, он много лучше, чем сам старается себя подать, подумала я.

С этого самого дня Валера зачастил в нашу лабораторию по разным комсомольским делам к моему соседу Сергею Шарину, но каждый раз непременно  останавливался возле моего стола и некоторое время стоял там, ссутулившись и низко наклонив голову. Если я встревала в их разговор, он заметно оживал, Между нами явно зародилось нечто особенное.

Между тем, у меня наметился короткий учебный отпуск, выделяемый организацией для  подготовки  к сдаче экзамена по радиолокации. Для этого из библиотеки был  взят  вузовский  учебник, страниц эдак на девятьсот,  и перечень из 50-и вопросов, включенных в экзаменационные билеты. Почти две недели я подбирала и конспектировала  ответы  на эти вопросы. Основательно проработав весь учебник, я  даже кое в чем из него поднаторела – чисто теоретически. С реальной радиолокационной аппаратурой  я никогда не имела дела, даже  в глаза ее не видела!  Мое скучное занятие  оживляли еще более скучные звонки Афонского и приятные воспоминания о нашем наклевывающимся романе с Валерием.

Экзамен оставил в моей душе самые мерзкие воспоминания. На оба вопроса по билету я ответила довольно четко. Начались дополнительные. Беседовали со мной в основном о практической стороне дела – что будет с аппаратурой, если… какая картинка возникнет на экране, если… Поплыла я очень быстро: стало очевидно, что к реальной аппаратуре я не имею никакого отношения. Я даже смутно представляла себе габариты антенны! При конкурсе в одиннадцать желающих  поступить  на семь мест заочного отделения этого для приемной комиссии было достаточно,  чтобы поставить мне  только «удовлетворительно».

Это был  первый и единственный «трояк» за экзамен за всю мою жизнь. Помню, что именно эта «серая» оценка больше всего расстроила меня тогда, - гораздо меньше, чем опасение не пройти по конкурсу и не стать зачисленной. К сдаче экзамена по истории КПСС меня допустили, но мои шансы на поступление были уже невелики.

На работе, куда я заглянула после своего позорного выступления на экзамене,  мне обрадовались и искренне посочувствовали мне, а Людмила по-женски лукаво прибавила,  что к ним почти каждый день по поводу и без оного  заходил Коряков -  к чему бы это?  С Валерой мы вскоре встретились – обсудили мой экзамен и предстоящее комсомольское собрание, а потом вместе пошли домой,  постояв  еще немного возле моей  парадной.  Вот так, практически из ничего  начался наш короткий и неожиданный  роман.

Пассивным Валера не был:  внимательно следя за моей реакцией, он всегда  быстро отзывался на все мои шаги в его сторону, но первым себя особо не раскрывал.  Чувствовалось, что прежде девушки его не жаловали: в своей неотразимости он не был уверен. И это  мне нравилось. Валера привлекал меня как человек, причем с каждым днем все больше: его поступки каждый раз оказывались  гораздо лучше его слов,  всегда до ужаса недипломатичных, отдающих эгоизмом и в основном касающихся довольно примитивных, с моей точки зрения, интересов: марок хорошего вина, зарубежной музыки, магнитофонов и поиска приемлемых способов заработка.  Корякова  в  СКБ не любили:  он многих раздражал своей прямолинейностью и эгоизмом, но по своим поступкам  он почти всегда оказывался лучше многих наших девичьих кумиров, например, моего коллегу из лаборатории Сергея - карьериста, общественника и лицемера, внешне симпатичного, обходительного и всегда галантного с женщинами. Для  меня  важнее  были дела, а не слова. В Валере я чувствовала хорошую семейную закваску, его неспособность на подлость и непорядочность, заложенные родителями, а его дурные речи казались мне только болезнью роста и,  возможно, сложившимися  комплексами.
Весь октябрь и ноябрь мы «кучковались» с Валерой на всех комсомольских  вечеринках и сборищах на квартирах, где Валера все больше показывал мне свою привязанность. Вечера  заканчивались нашими поцелуями и совместными  походами в кино - встречами вне стен института. Прозорливый Шура из нашей лаборатории уже нарек нас «четой Коряковых», что услышать мне было  приятно.  К этому времени я уже сдала свой второй конкурсный экзамен в аспирантуру по истории КПСС - на  «отлично» и, хотя все равно недобирала проходного балла для поступления, была довольна: эта пятерка вернула мне уверенность в себя и подняла настроение.

Однажды я  побывала у Валеры дома – он организовал в своей комнате одну из вечеринок.  Комната, которую он занимал вместе с братом Сашей, мне понравилась -  в ней  почти все было сделано Валериными руками:  и книжная полка,  и светомузыка,  и магнитофон, и огромная, грамотно оформленная коллекция магнитофонных кассет с зарубежной поп-музыкой с цветными фотографиями на коробках, переснятыми с импортных дисков соответствующих ансамблей.  Цветные фотографии Валера тоже делал сам:  снимал,  проявлял  цветную пленку  и печатал! 

Насколько тяжел был его был характер, настолько же хороши руки, да и голова была неплохой,  в чем я не раз  имела возможность  убедиться. Этот  человек совершенно  не походил на моего первого мужа - коммуникабельного, красноречивого, но  бесталанного  и грубого провинциала, скорее, он был его полной противоположностью!

Валерин младший брат работал в нашем же институте, только в другом его отделении. Внешне братья были очень похожи,  но внутренне отличались сильно.  Саша был мягким,  ласковым, любвеобильным и хозяйственным «лапочкой»:  умом и талантом он не блистал, но зато ладил со всеми великолепно. Каждый раз я видела его с новой девицей, от которой его буквально  оттаскивал  Валера: Саша  отдавался  своим  чувствам  доверчиво и безоглядно. Их отец работал руководителем одного из отделов нашего объединения, а мама была учительницей французского языка.

По вечерам Валера подрабатывал – он  вел для мальчишек кружок трассового моделирования в районном Доме техники, тот самый, в котором когда-то в детстве занимался сам: строил и запускал модели самолетов,  делал точные копии разных типов автомобилей с моторчиком,  позволявших им двигаться по извилистой трассе, специально для этого сооруженной. Словом, как личность Валера был для меня интересен, несмотря на то, что его личность была весьма колючей  и неуправляемой. Впрочем,   покладистые и  чересчур  нормальные   мне  никогда  не нравились.

 В любви Валера был нежен и очень деликатен: от него приятно пахло чистотой и хорошими косметическими средствами, но высокопарных слов он не произносил никогда:  был немногословен и скорее принимал ласку, чем дарил ее.

Очень скоро наши отношения приобрели характер интимных. Валера, в отличие от меня, еще никогда не имел семьи, а единственная его девушка, с которой он познакомился на юге пять лет назад, его бросила, упрекнув в эгоизме и черствости. Он принял это обвинение покорно, как справедливое.  В любви, по его словам, ему не везло. Словом, во всех отношениях Валера разительно отличался от Толика.

Со мной о любви Валера еще ни разу не говорил, хотя подразумевал ее наличие и заметно радовался моим знакам внимания,  ждал их.  В отличие от меня,  он умел держать себя в руках на людях,  не выставляя на обозрение  своих чувств, а я уже вовсю краснела в его присутствии и,  как мне казалось,  невольно выдавала себя перед другими. Я даже не заметила, как влюбилась в него по уши и была счастлива этим.  Афонский все еще продолжал мне звонить, а наша «сваха» все еще расхваливала его достоинства  моей маме, но этому «хорошему»претенденту в  мужья  я уже предпочитала «плохого» - Валеру.  Сам же Валера пока еще не сказал ничего определенного по поводу наших будущих отношений.

      (продолжение следует)