Двое убийц

Ржавый железный стул, стены с отделившейся побелкой, большое зеркало – я изучил интерьер довольно тщательно, ведь в этой комнате я провожу по несколько часов каждый день вот уже вторую неделю. Этот сумасшедший пытается проникнуть в мое сознание, но как это возможно, если я сам не могу? Мои мысли направлены строго вперед, это как фронт распространения звуковой волны у истребителя, летящего со звуковой скоростью. Спереди грохот его турбин заставит ваши барабанные перепонки дребезжать от страха, но сзади абсолютная тишина. Никаких мыслей о прошлом, может я и не существовал тогда? Может, сначала появилась идея, витающая по это холодной комнате и рвущаяся наружу? После, смирившись с долей узника, она начала думать о своей участи, о своем наказании, тем самым постепенно материализуясь в непонятного гомункула, который, сам не понимая этого, создал ещё более замкнутую клетку – этот стул, к которому он прикован, и того мужчину, что допрашивает его каждый день. Звучит слишком фатально, но что поделать, придется смириться. Я непроизвольно вдохнул полной грудью. Главное, что сейчас я все-таки могу мыслить, могу существовать...
 Внезапно мои мысли оборвались, от того, что что-то изменилось. Воздух стал чище, пространство перестало изображать натянутую струну, но при этом стало тяжелее дышать, меня пронзила паника, сердцебиение участилось, грохот висков перебил все мысли. Я поднял голову и посмотрел в угол комнаты – вот, что изменилось! Камера, подвешенная под потолком, перестала пищать, моторчики, которые двигали её из стороны в сторону, замертво остановились, из сделанных в Китае линз пропал блеск и теперь они манили зияющей пустотой. Камера умерла, оставив меня наедине. Но ненадолго. Через какой-то миг дверь слегка приоткрылась и я увидел того, кто допрашивал меня все это время. Он, тихонько прикрыв за собой дверь, медленно подошел ко мне. Каким-то рассеянным движением достал связку ключей и долго перебирал их. И вот, найдя нужный, он ловким движением отпер мои наручники. Я несколько нерешительно вытянул затекшие в локтевых суставах руки.
– Ты свободен – негромко произнес он.
– Что? Я ничего не понимаю – в моем голосе звучало все больше и больше удивления.
В порыве радости я резко обернулся, но тут же меня как будто обдало холодной водой. Передо мной стоял мой освободитель, на его лице была жуткая гримаска смеха, в его глаза читалась ненависть, ещё чуть-чуть, и он подобно Мефистофелю рассмеется громким голосом, рожденным в самой глубине его бренного тела, и звук, вылетевший из его глотки, как стая летучих мышей из глубокого колодца, обдаст меня мертвецким холодом. В следующую секунду он приставил к моей шее жужжащий электрошок. Легкое покалывание, подобное комариному укусу тут же превратилось в мощнейший мышечный спазм, пробежавший по всему телу, пространство вокруг медленно начало обесцвечиваться, легкая дымка из углов комнаты медленно подползает ко мне, превращаясь в густой туман, стены начинают разъезжаться в разные стороны, потолок уходит ввысь, превращаясь в замалеванный небосклон. Пол, меж тем, устрашающе быстро приближается, и все это сопровождается надоедливым жужжанием и запахом гари. В конце темнота победила и обволокла все.
 Мощнейший писк заставил меня пробудится и я открыл глаза. Похоже, я лежал на заднем сидении автомобиля. Связанный, я не мог пошевелиться и поэтому единственное, что мне удавалось увидеть, это мелькающие огни на чехлах передних сидений. Включено радио – играет джаз. На улице дождь, я слышу звуки разбивающихся каплей. Тут мне показалось, что водитель сейчас обернется, хотя я и его не видел, поэтому от страха зажмурил глаза. И в тот же миг зияющая пропасть поглотила меня. Я улетел в неизвестную даль в сладострастном танце, будто бы и ничего не происходит дурного. Следующее мое пробуждение, и вот я иду по какому-то дому. Смотрю в пол, старый дырявый линолеум. Поднимаю взгляд. На стене висит огромный портрет какой-то дамы, её лицо вызвало у меня непреодолимое чувство дежавю. От этого чувства мой рассудок помутился и я опять потерял сознание.
–Эй, очнись. Да проснись же!
Резкая пощечина привела меня в чувство. Я сижу за столом, но мои руки свободны. Мы сидим друг напротив друга. Комната заставлена свечами, на стенах висят портреты, пол устелен газетами. Эти картины на стенах, на всех разные девушки, каждая из них мне знакома.
–Что? Угадал кого-нибудь? Вот теперь настал час расплаты, ублюдок – ядовито произнес мой похититель и начал деловито доставать какие-то свертки из-под стола. На деле, в них оказались завернуты разные ножи всех возможных форм и размеров. Он долго выбирал и остановился на закругленном кинжале.
–Вот этим я верну все твои воспоминания на место.
Он было уже взял мою руку, но в дверь постучались. И он раздраженно достал платочек, промочил его из бутылочки и прижал мне его ко рту. Горький привкус вновь вернул меня в небытие.
Сколько можно падать и подниматься? Сколько раз я терял сознание последнее время? Да вообще, как долго я тут нахожусь? Взглянув на свои руки, я ужаснулся от глубоких шрамов, в голове сразу вспомнились многочасовые пытки. Скоро придет время ужина. Я медленно поднимусь по наклонной лестнице, тяжелая дверь со скрипом откроется и я сяду за один стол с моим мучителем. Медленно разделываюсь с первыми блюдами, изредка поднимаю взгляд. Потом он встает и приносит десерт. Я всегда пью черный чай. Во время таких трапез случайный прохожий подумает, что это обедают дальние родственники, но после того, как один из них вытрет лицо и руки белоснежным полотенцем, он достает наручники, пристегивает другого в подвале и начинает медленно издеваться над ним. Но сегодня все пошло не по плану. Из чернеющей пустоты окна скользнул яркий луч свет прямо в меня. На улице появился визг десятка полицейских машин. Где-то в воздухе раздался приглушенный звук вертолетных пропеллеров.
– Мы все знаем, Артур! Дом окружен, тебе лучше отпустить заложника – раздался визгливый голос полицейского, усиленный мегафоном.
–А вот никогда – лениво сказал Артур, хоть и прекрасно знал, что на улице его не услышат.
– Жди здесь – сказал он мне и ушел куда-то в соседнюю комнату. Я услышал звук проворачивающегося механизма стенного сейфа, методичное засовывание патронов в барабан револьвера, взведение курка. Все верно, он сейчас пристрелит меня. Но, может, я того заслужил? За все, что натворил. За тот промежуток времени, что я провел здесь, мне стало совсем безразлична своя судьба. Кстати сколько времени? Я вытянул руку и посмотрел на часы. Это часы моего отца, не помню, чтобы когда-нибудь их носил. Снял их и начал рассматривать. На тыльной стороне написано: “Изготовлено в Стокгольме. Швеция” И тут меня осенило: моя жизнь что-то значит, нельзя просто так отдать её захватчику. Бросив часы в сторону, я кинулся в сторону стеклянной двери и выбил, пробил её всем телом. В тысяче осколков, воткнутых в нечувствительное тело, я выпрыгнул из этой ловушки. И тут же застыл, в мою сторону обращены десятки глаз. На лицах полицейских ужас и удивление.
–Эй, я тебе сказал ждать меня!– услышал сзади знакомый голос.
Я обернулся и увидел направленный в мою сторону револьвер.Все мое естество подалось от этого места, я побежал, как не бегал никогда. Побежал в сторону спасения, в лучи автомобильных фар и света сирен. Сзади раздался выстрел. Громкий, как сход лавины, он превратился в десятки выстрелов спереди меня, но было уже поздно. Хватая воздух как рыба на суше, я начал падать. В голове феерический фонтан мыслей, не могу ухватится не за одну из них. Ведь кто-то говорил, что должна проноситься вся прожитая жизнь, но ничего подобного, одни расплывчатые образы, свернувшись в огромных комок абсурда, упали мне на голову и раздавали мой разум. Эта ночь заберет две жизни. Две заблудших души так и не узнали, зачем они жили, кто виноват, но, умирая, они не сожалели, они не могли.