Рассказ о дяде-журналисте

Рассказ о дяде-журналисте.

   - Дядя Давид, ну какой из тебя преступник? За что ты сидел в тюрьме?
   - Я сидел в исправительно-трудовой колонии. В этой стране, Саша, совсем не нужно быть преступником, чтобы сесть в тюрьму. Здесь достаточно всего одной неосторожной фразы. Вот ты, например,  мечтаешь о карьере журналиста, а на самом деле такая карьера – это прямой путь в колонию. Тебе нужно бежать из этой страны навсегда, Саша...
   - Сейчас ведь другие времена, дядя Давид.
   - Ерунда! Здесь всё навсегда осталось по-прежнему. Я в молодости был таким же доверчивым и восторженным придурком, как ты сейчас...
   
   После окончания университета, в двадцатитрёхлетнем возрасте, я работал корреспондентом областной газеты. Редактор постоянно поручал мне  репортажи о передовиках производства. Как ты понимаешь,  подобное направление творчества не совсем соответствовало светлым мечтам выпускника самого престижного университета страны, но выбирать мне тогда не приходилось. Мои работы нравились редактору и представителям советской власти, курировавшим газету. К празднику Первого мая меня премировали отрезом американского костюмного материала, поступившего в нашу страну по послевоенной программе союзнической помощи. Я сразу заказал себе в пошивочном ателье первый в моей жизни костюм, в котором действительно стал походить на настоящего журналюгу. В средине лета меня направили в один из колхозов области, чтобы собрать материал для статьи о передовой доярке. Я добирался до колхоза на трёх видах транспорта, встретился с  отличницей труда прямо на её рабочем месте, в коровнике, сделал несколько фотографий и побеседовал с председателем колхоза и односельчанами героини. Добросовестно выполнив задание редакции, я незаметно пропустил наступление сумерек и опоздал на последний рейсовый автобус до райцентра. Меня устроили ночевать на колхозном сеновале, где я, как стоял, так и улёгся спать в своём шикарном, бостоновом костюме. На следующий день, когда я добрался до своей редакции и начал работать над статьей, одна из моих коллег, в присутствии других сотрудников, спросила, где и как я провёл ночь в деревенских условиях. Я наивно ответил своей коллеге:
- Спал я отлично, на колхозном сеновале. Устал и, как был,  прямо в новом костюме, повалился на сено и заснул. Ну, до чего же хорош американский материал – я проснулся, поднялся, а на нём ведь ни одной складочки и даже стрелки на брюках наводить не пришлось. Могу поспорить, что и сейчас, после целой ночи на сеновале, мои брюки - самые отглаженные штаны в редакции…
Этих трёх фраз в России 1950 года полностью хватило на статью «антисоветская пропаганда» и ровно на пять лет лагерей. Мне ещё крупно повезло - я вышел раньше, по амнистии 1953 года. Я успел растерять на лесоповале половину здоровья  и так никогда больше не смог найти для себя работу журналиста. Меня, даже в самой глухой провинции, больше не брали на работу в газете, несмотря на полную реабилитацию и красный диплом московского университета.

   - Жуткая история, дядя Давид. Извини, я не ожидал, что мой вопрос вызовет у тебя настолько неприятные воспоминания...