Пустота

Безумный шелест листвы в оглушающей ее мир тиши.
Пустого, безнадежного и серого, словно карандашный набросок на белом, мятом клочке бумаги. Он сводит ее с ума – в красных глазах безумие, по щекам – слезы.
Терпеть…
Нельзя, нет сил.
Она идет по мягкой траве.
Должно быть… зеленой.
Босиком.
Нагишом.
Ей уже ничто не нужно – бренность, тлея, покоится у кованых ворот поросших ядовитым плющом.
Там, где стражи. Их каменные лица невозмутимы, им все равно.
   
Она не идет, скорее, бредет, едва переставляя ноги.
Торопиться нельзя.
Пруд.
В нем вода.
Стеклом.
Миру станется.
Поделом.
Надежды в глазах нет, лишь насмешка – ты хочешь этого?
Она говорит – да.
В сердце дрожь – нет.
Оглядывается вокруг – вот, кто–то на мостике, бросая хлеб уткам, питает свои надежды; кто–то на скамье заливисто смеется, радуясь серому солнцу – возможно в последний раз.
Нет.
Возможно, но… нет.
Не время сомневаться.
Не в этот раз.
Шаг по траве.
Взгляд по листве.
На колени.
Пальцы в стекло.
Тепло.
А может…
   
Хищно шипя тянется плющ, и впиваясь в лодыжки поглощает последнее что осталось…
Огонек.
Уже нет.
Пустота.
Только шелест листвы.
Иди.
   
Последний взгляд в небо – ослепительное сияние серого солнца выжигает остатки мира… там, за хрусталем красных глаз.
Она склоняется над гладью пруда.
В отражении стекла пустота.
Только капли дождя.
Она плачет.
Плачет она.
Не пустое место.
Она.
У нее есть душа.
Своя.