Пусть они узнают, кто мы на самом деле

Густав задавал темп. Билл стоял к нему лицом и стучал ногой в унисон, пальцы щелкали в такт. На лицах обоих довольные улыбки. В конце длинного подиума, почти в центре зала, Том и Георг начинают проигрыш. Любимая песня Билла — темная, мрачная. Драйвовая. Сколько раз уже исполнял ее, а до сих пор мурашки по позвоночнику бегут. Сзади ликует «Мэдисон сквер гарден». Билл чувствует его энергию кожей. Он впитывает ее. Он живет ей. Закрыл глаза, настраиваясь. Глубокий вдох. И Раз. И два. И три… Густав сбился… Изменил ритм. Стал бить медленно, едва слышно. Тут же лажанули брат и друг. Зал запел в нужный момент. Билл удивленно глянул на барабанщика, сердито изогнув брови. Тот взглядом указал в сторону. Билл резко обернулся. По сцене очень неуверенно, крадучась словно крошечный любопытный котенок, шла маленькая девочка. Хвостик пушистых белокурых волос на макушке. Пестрая туника, легинсы и кеды. Билл, позабыв про двадцать тысяч человек в нескольких десятках метрах от себя, песню, ритм и все на свете, бегом направился к ребенку. Малышка кинулась ему навстречу. Он подхватил ее на руки. Она прижалась к нему, обнимая за шею, и выдохнула почти в микрофон:
— Папа. — Тихий голос легким шелестом разнесся над умолкшим партером.
Билл покрутил головой, пытаясь увидеть сопровождающего ребенка, но за сценой никого не было. Том тревожно смотрел на брата, словно решая, подойти или остаться на своей позиции. Густав продолжал неторопливо выбивать ритм. Георг чуть слышно поддерживал его басом. Группа и зал смотрели на мужчину, стоящего посреди сцены, и маленькую девочку, подглядывающую за ними. Билл широко улыбнулся, судорожно соображая, как выйти из ситуации. Не кричать же матери в зале, чтобы забрала ребенка. Впрочем, охрана у сцены выжидающе смотрела на босса, готовая в любой момент принять девочку и унести за кулисы.
— Мы это не планировали. Честно слово, — усмехнулся Билл в микрофон. Партер улыбнулся в ответ. — Но раз уж так получилось… — Он кинул на Тома вопросительный взгляд. Брат кивнул. — Раз уж так получилось… Позвольте представить нашу маленькую принцессу. Восходящая рок-звезда! Аннели!
Зал отозвался нестройными аплодисментами.
Билл поставил девочку и опустился на колени, чтобы быть на одном уровне с ребенком.
— Ну… — легонько подтолкнул под попу. — Поклонись, — шепнул.
Аннели, которая всего два часа назад на саундчеке скакала по сцене вместе с братьями, как маленькая дикая обезьянка, стесняясь, сделала шаг вперед, кивнула и снова схватилась за его руку. В зале засмеялись.
— Аннели очень любит петь. На день рождения мы с Томом подарили ей караоке… Оооо, — со стоном, покачал головой Билл. — Ну вы меня понимаете… — В зале раздались смешки. Он улыбнулся. — Споешь? — протянул микрофон.
Ребенок явно сомневался.
— Ну… — подбодрил ее Билл.
Аннели смотрела на него широко распахнутыми глазами.
— Давай.
— Срай, — тихо пискнула она. — Бис ду зебс бис… — Густав очень тихо подхватил мотив. — Срай… — Вступили Георг и Том. — Унд вен ес дас летц ис… Срай…
— Даже если это причиняет боль! — тихо пропел зал.
— Срай…
— …так громко, как только можешь!
— Най, най, най, на-най… Срай!
Билл видел, как побелели пальчики — так крепко она сжимала микрофон. Видел, как заблестели ее глаза, когда несколько тысяч пар глаз были устремлены только на нее. Видел смущенную улыбку. Аннели нравилось. Она очень боялась, но ей безумно нравилось внимание этих людей. Его порода — хищно улыбнулся он. Его кровь. Они с Томом в какой-то момент перестали делить детей. Близнецы называли их папами. Не сразу, через несколько месяцев. Билл даже ничего толком не делал, просто был рядом. У Аннели же не было различий между ними с самого начала — папа и папа. Мари сначала побесилась, потом успокоилась, видимо, мать поговорила с ней. Симона всегда была мудрой женщиной и умела грамотно вправить мозги. Так они стали жить втроем. Ну то есть Том с Мари, и он с ними. Почти как раньше. Мари работала на телевиденье. Они с братом дрессировали своих ребят и параллельно собирали песни для своего альбома. Хотелось. Очень хотелось. Однажды Том предложил провести несколько небольших акустических концертов. В маленьких залах. Эдакие приват-пати для самых-самых. И название придумал незамысловатое — The best. Старые хиты, трепетно любимые ими самими и народом, и несколько новых композиций. Билеты на первые пять приват-пати, рассчитанные на тысячу человек в каждой, разошлись, как горячие пирожки едва ли не за день. Они назначили несколько дополнительных концертов в более вместительных залах. Аншлаг. Совершенно случайно на одной из вечеринок, куда его притащила Мари, Билл напился с каким-то мужиком, оказавшимся тур-менеджером, и впарил ему маленький тур. Приват-пати по обеим Америкам. Билл всегда умел договариваться лучше Тома. Залы стали побольше. Народ собирался приличный. Том предложил сделать пластинку из записанного ранее материала. Пластинка стала платиновой в десятках стран. «Надо ехать в тур», — вздохнул Густав. «Только туда, где тепло», — поддакнул Георг. Потом были аншлаги на лондонской «Арене», в парижском «Берси», мадридском «Паласе», сиднейском «Асере». И вот сейчас нью-йоркский «Мэдисон сквер гарден», где в темноте зала где-то сидят его родители, близнецы и десяток друзей, в гримерке наверное спит Мари, полдня страдающая от головной боли, а на сцене стоит его трехлетняя племянница, которую он называет своей дочерью и очень балует. Жизнь удалась.
— Назад к началу отсчета — сейчас пришло наше время, Пусть они узнают, кто мы на самом деле!— подпел он девочке и посмотрел в глаза брата. Том хитро улыбался ему в ответ. — Кричи!


Начало романа - http://proza.ru/2012/07/14/853