Батюшка Дон кн. 4 гл. 12

Ранней весной 1945 года Красная армия подошла к ощетинившимся предместьям Кенигсберга. Немцы намеревались сопротивляться здесь долго и упорно. Они построили мощные укрепления, приблизили к городу броненосцы, которые с моря огнём крупных орудий нанесли немалый урон. Вечером к ним прибыл политработник в большом чине.
- В немецкой армии насчитывается миллион солдат и офицеров, - сказал он. - Поэтому «Ура» не кричать, немцев в плен не брать!
Перед наступлением войска снабдили водкой. Бойцы отделения Григория Шелехова употребили её культурно, с закуской и разговорами.
- Ну и правильно! - сказал Семён Макаров, у которого на войне погиб отец. - Нужно всех немцев наказать! Долг платежом красен…
- Но мы же не фашисты! - не согласился Шелехов.
- Они нас за людей не считали… - выкрикнул Семён. - Можно ли простить врага? Бог простит! Наша задача организовать их встречу...
- Фашисты, конечно, подонки, - кивнул головой изрядно хмельной Григорий, - но зачем же уподобляться им? И так за время войны добрые, ласковые и смирные русские мужики превратились в чудовищ… 
- Они страшны в одиночку, а в стаде стали такими, что и описать невозможно! - согласился Макаров.
- Ладно, мужики! - подытожил Шелехов. - Давайте выпьем… вдруг последний раз.
- Типун тебе на язык…
Ночью они заняли исходные позиции. В четыре часа двадцать тысяч орудий стальным огнём разрезали ночь.
- За всю войну я не слышал такого грохота… - признался Семён.
- Я думал, что разверзлась земля, - согласился Григорий.
Через тридцать минут всё смолкло, послышался рёв танков. Когда они проскочили через их траншеи, раздался голос комбата:
- Вперёд!
Все товарищи Шелехова выскочили из блиндажа. Только он не мог себя оторвать от земли. Может, секунд десять дрожал всем телом, потом рванулся. Но бежать ему было тяжело.
- Сотни немецких солдат валяются мёртвыми в развороченных окопах и блиндажах»! - отметил на бегу.
Неожиданно ему на встречу поднялся гитлеровец, полез через трупы. На боку у него болталась санитарная сумка. Он лопотал по-немецки, по виду дедушка. К ним подбежал сержант и с озверелыми глазами направил автомат в грудь немецкого солдата. Григорий отвёл горячий ствол.
- Нельзя мстить каждому немцу, - крикнул он.
- Знаешь ли ты, что эти звери сожгли у меня дом, уничтожили семью… - прорычал боец, словно свирепый пёс. - А ты его защищаешь...
- Да ты посмотри, вон, сколько бегает с поднятыми руками. Видишь?!
- Вижу.
- Всех расстреляешь?
Сержант выругался матом и помчался вперёд. Спасённый немец побежал к тем соотечественникам, кто спешил в тыл.
- Хоть одного спас… - подумал красноармеец. - Один грех спишут!
После прорыва вражеской обороны оставшиеся в живых автоматчики собрались на высотке. Внизу застыли несколько сотен сгоревших русских танков.
- Немецкое командование посадило в ямки на склонах высоты полк «фольксштурма», стариков и мальчишек с фаустпатронами.! - сказал Макаров. - Это воинство погибло, но уничтожило уйму советских танков, задержав вражеское наступление.
- Кровушка русская по-прежнему льётся рекою! - посмотрел на поле смерти Шелехов. - Просто привыкли не считаться с потерями. Только трупы теперь не скапливаются в одном месте, а равномерно распределяются по Германии по мере нашего быстрого продвижения вперёд.
Погибших тотчас хоронили. За четыре года войны наладили многое, в том числе и похоронную службу…
- Конечно, война это состязание, в котором участники соревнуются, кто кого скорей перебьёт… - напомнил Григорий.
- В конце концов, мы перебьём немцев, - согласился Семён, - но своих, при этом, увы, потеряем в несколько раз больше. Такова цена нашей победы!
После напряжения боя они изрядно выпили. Вся армия была пьяна. Спиртное красноармейцы находили везде в изобилии, и пили, пили, пили.
- Никогда на протяжении жизни я не употреблял столько спиртного, как в эти два месяца! - признался товарищам Шелехов.
- Пей, пока есть возможность…
Так и чередовалось. Взрывы, бомбёжка, обстрел и тут же гармошка, пьяный угарный пляс.
- Быть может, потому так быстро продвигаются войска, - с сомнением сказал Семён, - что, одурманенные вином, мы забыли об опасности и лезем на рожон.
- И умирать пьяным намного легче! - согласился Григорий.
Непосредственный штурм предместий столицы Пруссии начался с адского обстрела и бомбёжки. С матерной бранью пьяные красноармейцы пошли вперёд.
- Один из десяти доходит... - прикинул Шелехов.
- В России людей много, - с вызовом сказал Макаров, - да и новых мужиков русские бабы ещё нарожают!
Дальнейшее продвижение замедлилось. Вокруг города-крепости стояли тяжёлые громоздкие сооружения крепостной обороны - древние форты. В центре тевтонской столицы высилась цитадель - остроконечный камень чудовищных размеров, в котором выдолблены галереи, ходы и казематы.
- Они уходят глубоко под землю, - сообщил красноармейцам командир роты.
Форты тянулись сплошной грядой с правого берега реки Прегель, окаймляли Кенигсберг и выходили на Прегель, замкнув магический круг.
- Гитлеровцы сдаваться явно не собираются! - огорчился упорству противника Семён.
- Во что бы то ни стало, хотят отбросить наши войска от города… - согласился Григорий.
Вокруг старинного города пока было непривычно тихо, лишь слышался с немецкой стороны размеренный мокрый гул насосов.
- Немцы даже перед штурмом педантично откачивают воду из траншей, - удивился Макаров.
- Совсем скоро им не до того будет! - весело откликнулся Шелехов и передёрнул затвор ППШ.
Оказалось, что гитлеровцы откачивали воду перед контратакой. На рассвете из форта вышел отряд немецких моряков во главе с красавцем капитаном. Они шли чётким строем, как на параде, в элегантной чёрной форме. Капитан с сигарой в зубах шёл впереди.
- Ишь ты! - удивился Григорий. - Испугать нас хотят?
- Но уже не 41-й год, русских испугать ноне трудно! - засмеялся Макаров.
Они передали координаты артиллеристам и отряд попал под залп «катюши», превративший доблестных моряков в кровавое рагу.
- Гарнизон Кенигсберга капитулировал! - узнали они. 
Потом началось победное разгульное веселье. Полетел пух из вспоротых перин, песни, пляски, вдоволь жратвы, можно безнаказанно шастать по покинутым магазинам и по квартирам. Пылали богатые дома, визжали насилуемые немецкие бабы.
- Погуляем всласть! - радовались оставшиеся в живых завоеватели.
- Отомстим за Сталинград…
Всю ночь солдаты отделения Шелехова не спали, пили и орали похабные песни.
- Бей, ребята, жги, глуши!.. Порти ихних баб! - подзадоривали друг друга красноармейцы.
Григорий в хмельном веселье участия не принимал, размышляя:
- Получился нацизм, наоборот. Немцы безобразничали по плану: сеть гетто, лагерей. Учёт и составление списков награбленного. Реестр наказаний, плановые расстрелы. У русских всё пошло стихийно, по-славянски.
Пострадали, как всегда, невинные. Он отсыпался в соседней квартире. Наутро командир роты выстроил заспанных бойцов.   
- Кто орал? - нарочито грозно спросил он. - Это нарушение воинской дисциплины. В «штрафники» хотите?
Казах из недавнего пополнения вышел вперёд и гордо ответил:
- Я Арал!
- А чего орал?
Красноармеец Кунаев с таким именем скромно потупил взор и признался:
- Папа с мамой так назвали...
 
***
8 мая 1945 года капитулировали остатки немецкой 18-ой армии в Курляндском котле в Латвии. Накануне маленький стоваттный передатчик был целый день задействован для ведения переговоров с Красной Армии об условиях капитуляции. Солдаты суетились, вытаскивая из казарм имущество, складывали в кучи.
- Второго котла мне не пережить! - подумал Иоганн Майер. - Лучше сразу умереть…
Всё оружие, снаряжение, транспорт и сами радиостанции были, согласно прусской аккуратности собраны в одном месте, на площадке, окружённой спокойными строевыми соснами.
- Где же русские? - волновались обязательные немцы.
- Может просто разойтись по домам? - робко предложил товарищам Иоганн.
- Это противоречит условиям капитуляции! - отрезал полковник.
Два дня ничего не происходило. Затем появились советские офицеры и проводили пленных в двухэтажные здания. Они провели ночь в тесноте на соломенных арестантских матрацах. Ранним утром были построены по сотням, как старое распределение по ротам. Начался долгий пеший марш.
- Куда нас гонят? - переспрашивали друг друга военнопленные.
Один красноармеец шёл впереди, один сзади. Так они шагали в направлении Риги до огромного сборного лагеря, подготовленного Красной Армией. Здесь офицеры были отделены от простых солдат. Охрана тщательно обыскала взятые с собой личные вещи.
- Вам разрешено оставить немного нательного белья, носки, одеяло, посуду и складные столовые приборы… - объявил пьяный начальник пересылки. - Больше ничего.
- Это грабёж! - начали возмущаться немцы.
- На Украину посмотри, вот где вы устроили грабёж! - рявкнул майор. 
От Риги пленные шагали бесконечными дневными маршами на восток, к бывшей советско-латышской границе в направлении Дюнабурга. После каждого марша они прибывали в очередной лагерь.
- Будто мы по дороге могли найти оружие… - размышлял Иоганн.
Обыск личных вещей, раздача скудной еды и скоротечный ночной сон. По прибытию в Дюнабург их погрузили в унизительные товарные вагоны.
- Хотя бы еда хорошая, - делились между собой бывшие товарищи по оружию, - хлеб и американские мясные консервы «Corned Beef».
- Русские победили с помощью американской еды… - пошутил кто-то.
Поезд непредсказуемыми рывками двигался на юго-восток. Те, кто думал, что они едут домой, был сильно удивлён. Через много дней они прибыли на Балтийский вокзал Москвы. 
- Когда-то мы мечтали оказаться здесь, - тихо сказал Майер.
- Только в другом качестве! - обречённо вздохнул фельдфебель.
Рядом с посёлком, состоявшим из трёхэтажных деревянных домов, находился сборный лагерь, огромный, его окраины терялись за горизонтом.
- Как ваша фамилия? - спросил он.
- Бабель. Сплошные палатки и пленные... Они согнали весь Вермахт?
Неделя прошла с хорошей летней погодой, русским хлебом и американскими консервами. После переклички двести пленных отделили от остальных. Их погрузили на грузовики и перевезли в новый лагерь. 
- Зато будем жить в лесу, - наивно обрадовался Иоганн.
- И окончательно станем русскими… - брякнул фельдфебель Бабель.
Лесной лагерь состоял из четырёх деревянных бараков, расположенных частично под землёй. Дверь располагалась низко, на уровне нескольких ступенек вниз. За последним бараком, в котором жил немецкий комендант лагеря из Восточной Пруссии, находились помещения портных и сапожников, кабинет врача и отдельный барак для больных.
- Вся территория, едва больше, чем футбольное поле, - отметил наблюдательный Майер. - И огорожена колючей проволокой.
- Почти домашняя обстановка! - засмеялся Ганс Милов, офицер с которым он неожиданно подружился.
Для охраны предназначался комфортабельный деревянный барак. На территории располагалась будка для сменного часового и небольшая кухня.
- Это место на несколько следующих месяцев, а может быть и лет, станет нашим новым домом… - грустно заметил Бабель.
- Да, - согласился Милов, - на быстрое возвращение домой непохоже.
В бараках вдоль центрального прохода тянулись в два ряда деревянные двухэтажные нары. По окончанию сложной процедуры регистрации всех разместили на нарах с набитыми соломой матрацами.
- Я займу верхнюю полку. - Иоганн сказал худому офицеру-пехотинцу.
Расположившиеся на верхнем ярусе имели возможность смотреть наружу в маленькое застеклённое оконце.
- Как хочешь! - тот безразлично пожал тощими плечами.
Пленные офицеры имели право ношения формы. На работу, как на праздник, чистили и «надраивали» сапоги, пуговицы на кителях. 
- Присел отдохнуть пленный офицер, конвоир слова не скажи... - жаловались охранники. Иной так посмотрит, будто я ему денег должен…
По дороге на работу, при входе в город, немецкие офицеры переходили на строевой шаг. Доходяги-конвоиры в длинных не по росту шинелях, в ботинках с обмотками, с винтовками-трёхлинейками забавно семенили следом.
- Еле ноги тащим от плохих харчей… - пожаловался Майеру молоденький солдатик. - Лучше бы попал в строевые части!
Зимой в лагерь приехал начальник, посмотрел на неподобающую для победителей картину, и приказал выдать конвоирам яловые сапоги. Выдали автоматы вместо винтовок со штыками и подогнали шинели по росту.
- Чтобы «укоротить» спесивых фашистов, разрешаю давать им за неповиновение «зуботычины»! - вальяжно разрешил он. - Пусть знаю, кто их победил.

***
Чем ближе к Берлину, тем гуще становилась застройка у дорог. Немецкая столица была видна издали. Ночью на горизонте поднималось багровое пламя. Днём над морем огня обозначался высокий столб дыма.
- В городе жарко приходится, - буркнул Пётр Шелехов.
- Как бы нам не сгореть… - прошептал Николай Сафонов.
Самолёты, пушки, «катюши», миномёты обрушивали на Берлин тысячи тонн смертоносной взрывчатки. Вперёд по дороге катился сплошной поток машин с солдатами, припасами, а также танки, орудия и прочая военная техника. В противоположном направлении шли санитарные автобусы и многочисленные отряды освобождённых иностранцев.
- Сколько их согнали в Германию! - удивился Николай. - Итальянцы, бельгийцы, поляки, французы.
- Наших, поди больше…
Они везли барахло в тележках, навьючивали его на сёдла велосипедов и всегда гордо несли свои национальные флаги. Петя удивлённо указал на идущих на встречу:
- Вон группа английских военнопленных в потрёпанных, но отглаженных мундирах.
- Щеголяют выправкой, - скривился жилистый артиллерист. - Лучше бы с «фрицами» воевали…
Берлин представлял собой груду горящих камней. Многие километры сплошных развалин. Улицы засыпаны обломками, а по сторонам не дома, а лишь стены с пустыми проёмами окон. Однажды позади такой стены взорвался тяжёлый немецкий снаряд, и она начала сперва медленно, потом все быстрей и быстрей падать на запруженную людьми улицу.
- Тикайте! - раздался дикий вой, но убежать никто не успел.
Только красная кирпичная пыль поднялась над местом происшествия.  Пётр не дошёл метров пятидесяти до стены и был лишь свидетелем обвала.
- Значит, меня кто-то бережёт! - в очередной раз решил он.
В пределах города бои обрели крайнее ожесточение. Сходились вплотную. Часто в доме были немцы и русские. Дрались гранатами, ножами и чем под руку попало. Громадные гаубицы ставили на прямую наводку и в упор, как из пистолетов, разбивали стены домов и уличные баррикады.
- Много потерь среди орудийной прислуги! - пожаловался Николай.
Старички, провоевавшие всю войну в относительной безопасности около пушек, которые обычно стреляли из тыла, теперь вынуждены были драться врукопашную и испытать те же опасности, что и пехота.
- Кровушка течёт рекой! - мрачно заметил Шелехов.
- Война - тяжёлая работа, - высказался трудолюбивый Сафонов, - но всё это оказалось цветочками по сравнению с тем, что нас здесь ждало...
- Немец видать будет биться до последнего! 
Каждый дом немцы превратили в огневую точку. Из-за каждого угла лился раскалённый от злости, свинцовый дождь. Каждую минуту мог раздаться роковой выстрел за спиной, но до поры до времени мне везло.
- Не моя! - наивно радовался Шелехов.
Пуля чиркнула по правой щеке, осколок гранаты пробил голенище сапога. Однако красноармейцы находились в таком состоянии, что не обращали внимания на такие мелочи. Победа была близка, и всем хотелось как можно быстрее вывесить флаг над взятым Рейхстагом. Отчего-то казалось, что после этого начнётся настоящая жизнь. Счастливая и сытая...
- Смотри Колька! - поучал Петя горячего друга. - Не лезь на рожон...
- Думаешь, мне хочется умирать в конце войны?
Все улицы города простреливались немецкой артиллерией, пулемётами и фаустпатронами. Красноармейцы быстро сообразили, что безопаснее пробивать проходы через стены мощных старинных зданий. Танки и артиллерия прямой наводкой били в первые этажи домов и в образовавшиеся проёмы, как вода в половодье, рвались русские батальоны.
- Хрен теперь нас удержишь! - шипел перемазанный кровью Сафонов.
- В Сталинграде нужно было держать… - едко уточнил Шелехов.
Вторая рота, их батальона под командованием майора Самсонова, проделав сквозную дыру в центре Берлина, оказался на узкой улочке с правой стороны Рейхстага.
- Дошли! - прохрипел Петя изъеденное гарью слово. - Всё-таки дошли.
Тридцать два еле живых солдата, ошалевшие от грохота и дыма, вдруг оказались перед громадой величественного здания. На секунду замерев, как замирает человек перед внезапным достижением многолетней целью, они забежали на лестницу бокового прохода.
- Тикаем наверх… - заорал Сафонов.
Едва группа успела проскочить на второй этаж, как очнувшиеся немцы начали стрелять в спины русским. Огнемётчики «фрицев» дали залп жаркими струями. Вокруг загорелось всё, что может гореть, даже камни стен...
- Ходу Коля! - крикнул Шелехов другу.
Подгоняемые ревущим пламенем они забежали на третий этаж, второй уже весь находился в огне. Дальше подняться им не дали, все коридоры и лестницы простреливались засевшими сверху немцами.
- Плотно зажали! - Николай набивал круглый диск автомата.
Он доставал патроны пригоршнями из обгорелого солдатского «сидора».
- Теперь без помощи снаружи нам не вырваться...
- Будем держаться, сколько сможем! - выдохнул Петя и прицелился.
В здании Рейхстага советские солдаты, почти без еды и боеприпасов, три дня и две ночи сдерживали атаки «эсесовцев». Они захватили лишь второй этаж, поэтому атаки на них шли сверху и снизу. В перерывах между стрельбой бойцы разговаривали, вспоминая разные военные случаи.
Жующий сухари Василий Костевич посмотрел на притихших товарищей и предложил:
- Хотите я вам весёлую историю расскажу?
- Давай
- Иду я месяц назад мимо толпы немцев, присматриваю бабёнку покрасивей и вдруг гляжу: стоит утончённая фрау с дочкой лет четырнадцати. Хорошенькая, а на груди вроде вывески, написано: «Syphilis». Это, значит, для нас, чтобы не трогали. Ах ты, гады, думаю, беру девчонку за руку, мамане автоматом в рыло, и в кусты. Проверим, что у тебя за сифилис!.. Аппетитная оказалась девчурка…
- Шёл бы ты Вася отсюда! - не глядя в сторону Костевича, сказал Шелехов.
- Вы чё ребята? - удивился он и привстал.
- Иди, иди, - посоветовал ему Сафонов.
Только на четвёртый день командование полка установило с ними связь. На решительный штурм пошла соседняя, 150-я дивизия генерал-майора Шатилова.
- Соседи нам помогут! - обрадовался уставший Николай.
- Если успеют… - прошипел кто-то.
С огневой поддержкой 23-й танковой бригады и полковых миномётов их батальоны сумели ворваться в здание, и соединится с остатками первой группы. Из всех солдат, прорвавшихся в Рейхстаг в строю, осталось четверо.
- Значит, будем жить! - выдохнул Пётр.
Ещё семерых раненых, в том числе Сотникова и Костевича сразу отправили в тыл.
- Вот повезло же им, остались в живых… - позавидовал Шелехов.
- Держи хвост пистолетом! - посоветовал ему Николай.
На рассвете следующего дня всегдашнее военное везение закончилось у Петра.
- Господи! На войне начинаешь верить в Бога... - воскликнул он. - Как есть хочется! 
- Старшина паёк доставил, - крикнул в ответ Колька. - Айда к нему!
Пригнувшись ниже линии окон, они начали рывками перебегать в большую комнату, где раньше располагался какой-то чиновничий кабинет. Старшина роты Осипенко там выдавал сухой паёк на целый день, снабжали их только по ночам. За два метра до желанной цели Петю настигла пуля.
- Какая горячая! - внезапно он увидел в мозгу незнакомую картинку.
Чёрная от грязи и пороховой гари рука сорокалетнего немецкого рабочего из Нижней Саксонии, как в замедленном кино передёрнула отполированный затвор.
- Я вижу прошлое? - мелькнула кричащая мысль.
Секундой ранее тот дослал в патронник снайперской винтовки новенький, блестящий патрон... Свинцовая пуля гордо венчала латунную гильзу, словно купол на покосившейся колокольне сельской церкви.
- Как обидно! - разорванное сердце Петра остановилось, но мозг по инерции ещё жил пару минут. - И страшно...
Отлитая на огнедышащих заводах Рура, она прошла, проехала, протащилась волоком сотни километров на встречу с ним. Тысячи человеческих рук участвовали в её срочном рождении. Добывали железную руду, плавили тяжеловесный металл...
- Люди точили, сверлили, собирали и упаковывали, - он мгновенно увидел весь многотрудный процесс. - Что было бы, если кто-нибудь из этой гигантской очереди людей заболел, умер, не вышел на работу?.. Не выполни он часть общей работы, и моя пуля не родилась бы вовремя! Её не доставили бы на встречу со мной, и я бы остался жив. К сожалению, она не опоздала...
В умирающем мозгу Шелехова бились последние жадные мысли:
- Господи, какая несправедливость! Я прожил на Земле двадцать два года, видел только боль, кровь и слёзы. На этих несчастливых ступенях я оказался абсолютно случайно. Тысячи препятствий могли увести меня в стороны от них... Я мог воевать в любом месте Европы, где проходили советские солдаты. Обязан был до этого дня получить ранение и лечиться в госпитале. Наконец мог погибнуть раньше или попасть в любое другое место, но оказался именно в это мгновение и в этом месте. Почему?.. Кто ответит кому это вообще нужно?
Больше Петя ничего не чувствовал и ни о чём не думал, так как умер. Подскочивший к нему Николай тряс его за плечо, в суматохе, не замечая маленькой дырочки под левым нагрудным карманом на изорванной, потной и грязной гимнастёрке. Он протяжно звал друга:
- Петька! Петька! Петька!
Шелехов уже не увидел, как через несколько часов, их однополчане Григорий Савенко и Миша Ерёменко установили на конной группе Рейхстага штурмовое Красное знамя полка.
- Настоящее Знамя Победы! - подумали они, но оказались неправы. 
Будущие герои Советского Союза Егоров и Кантария, только после полного подавления немецкого сопротивления, понесли на купол разрушенного здания официальное Знамя.
- Надо же всё сфотографировать... - объяснил им комиссар полка.
- Хотя бы орден дали! - махнул рукой несостоявшийся герой Савенко.
Рейхстаг стоил сотни жизней сильных молодых мужчин. Находившаяся в Берлине артиллерия могла бы в пять минут сравнять его с землёй вместе с оборонявшимся гарнизоном. Но советскому командованию надо было сохранить здание, как символ Германии и непременно водрузить на нём флаг Победы.
- Поэтому Рейхстаг атаковала пехота, - с горечью сказал Николай, - грудью пробивая себе дорогу…
Многие расписывались на Рейхстаге или считали долгом обоссать его стены. Вокруг Рейхстага было море разливанное и соответствующая вонь. Автографы были разные:
- «Мы отомстили!», «Мы пришли из Сталинграда!», «Здесь был Коля Сафонов!» 
Лучший автограф, который всем понравился, находился на цоколе статуи Великого курфюрста. Здесь имелась бронзовая доска с родословной и перечнем великих людей Германии: Гёте, Шиллер, Мольтке, Шлиффен и другие. Она была жирно перечёркнута мелом, а ниже написано:
- Имел я вас всех и сразу! Сашка Иванов.
 
 
продолжение http://proza.ru/2013/01/24/1