Богатырь Иванушка. Глава На бульваре

Предупреждение.
В тексте есть описания нетрадиционных отношений.
Читать только после исполнения ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ.

* * *

Лето! Боже мой, как каждый из нас ждет это удивительное время года. Именно о нем мы мечтаем в холодные зимы и в слякотные осенние дожди. Сколько планов, надежд, ожиданий. Тело ждет теплого солнца, душа новых ощущений, глаз радует оголенность крепких, молодых, мужских тел. И чем больше солнышко пригревает, тем больше наличие полуголого, да еще, какое счастье, молодого тела.
Да, я боготворю мужское естество, и чем меньше на нем одежды, тем больше это волнует меня. Некоторые из нас впадают в растерянность и прострацию от понимания того, что женщины им совсем не интересны, а их «рычаг удовольствия» восстает в самых пикантных ситуациях от достойных тел «представителей сильного мира сего – МУЖЧИН». Другие считают это извращением и болезнью, и никак неприемлемых таких особенностей для него, поскольку он - натурал. А я горжусь и радуюсь этой своей приверженности! Да, я люблю мужчин, молодых парней, красивых юношей, потому что - ГЕЙ! Но, это не означает, что я страдаю педофилизмом, поскольку никогда у меня не возникало к детям никаких чувств, кроме родительских. Меня волнует наличие не только соответствующего тела, но и, желательно, стоящего ЧЛЕНА, а не детской письки. Хотя не меньшего удовольствия доставляет мне приведение этого органа ЛЮБВИ из спящего состояния в крепко бодрствующее. Ах, как они прекрасны в возрасте от восемнадцати до того времени пока он принимает положение вверх, а не вниз.
В этот день, ах, как ценю свою работу за наличие постоянного отпуска летом,  согласился с приятелем пойти в кино. Мы познакомились с ним случайно в метро. Я ехал и читал книгу, когда боковым зрением увидел, как в вагон входит парень с открытой широкой улыбкой на красивом лице. Ветерок от поезда раздувал его тёмные удлиненные волосы. Широкие плечи и мощная грудь обтянутая белой майкой, которая достигала шорт, ладно обтягивающих длинные ноги, чудную попку и бугорок спереди. Книга перестала меня интересовать...,  с улыбкой любовался этим чудом и максимально незаметно пытался продвинуться к тому месту, где он стоял. Очередная остановка на пересечении с кольцевой линией втолкнула в вагон волну людей, которая, как «девятый вал», подхватила меня и прижала к объекту любования. С трудом опустив руку с книгой, почувствовал мягкую, но такую наполненную тайну его шорт. Поезд выехал из подземелья на простор, но хоть и сбавил скорость, но стал больше раскачиваться. Рука скользила по соблазнительной упругости, которая под касанием стала напрягаться и увеличиваться. Наши глаза смотрели в зрачки друг друга, и когда на его лице недоумение сменилось заинтересованностью, а губы раздвинула улыбка с усмешкой: «Мол, понятно, дорогой, что тебе надо», - засмущался и стал, с большой неохотой, отодвигаться от соблазнительного бугорка. Каково же было удивление, когда его рука протиснувшись между тел попутчиков вновь направила мою в нужное, теперь видимо и для него, место. Осмелев от полученной поддержки, решительно накрыл его бугор ладонью. Через тонкую ткань чувствовал, как всё мягкое становится твёрдым, как под движением пальцев чётко отделился мощный ствол, к которому были подтянуты крупные яички. Его тело периодически вдавливало свой пах в мою руку, при этом он слегка сгибал ноги в коленях, и персты через ткань сдвигали его шкурку по плоти вниз. Я так увлёкся, что почти пропустил свою остановку. Вдруг незнакомец наклонил к уху голову и прошептал: «Давай выйдем». Это была нужная мне остановка. Переместившись из вагона, прошли по перрону и в тыльной стороне вестибюля, где было меньше народу, зашли за колонну. Незнакомец назвался Никитой, взял меня за руку, вновь прижал к своему паху, а сам почти залез в мои летние брюки. Мы улыбались, тихо переговариваясь, а в это время руки в спешке ласкали наши вздыбившиеся сокровища. «Слушай, я сейчас очень спешу, мне нельзя опаздывать, давай пересечемся где-нибудь, нам ведь есть о чём более спокойно поговорить и что-то, очень волнующее обоих, сделать, а?», - тихо сказал Никита...
Вот именно там мы и условились, что в субботу пойдем в кино, а дальше, как получится. Ну, конечно же, обменялись телефонами.
Последний раз, страстно помацав там, где было так приятно, и, поправив все крепко стоящее, чтобы не так уж сильно выпирало при ходьбе, расстались. За эти дни несколько раз созванивались, уточняя детали. Теперь понятно, какой яркий образец молодого мужика я  ждал на сеанс в кинотеатр, взяв билеты с местами на самый последний ряд.
Выйдя из кассового зала, шёл к памятнику Пушкина, чтобы быть поближе к тому, кто уже должен ехать ко мне. Воображение рисовало, как мы будем целоваться в темноте зала, как расстегнём брюки и поласкаем, хотя бы руками, а если повезёт, то и губками...
А потом поедем ко мне, ведь не зря  навёл порядок в квартире и поменял постельное бельё на новое. Воображение рисовало одну эротическую сцену за другой, поднимая мой тонус на пик предстоящего наслаждения. Вспоминая наши приключения в метро, почти реально представлял, как его толстый «черенок» с ярко-красным навершием, раздвигая мои пухлые губы, войдёт в рот. Как буду облизывать его весь, самое большое время, уделяя грибообразной головке, массируя уздечку. Как спустя некоторое время, развернусь на моём большом диване, и Никита, с таким же рвением, вберёт мою головку в свой ротик. Как оба будем балдеть от стойкости и упругости наших стояков, как будем массировать отяжелевшие яйца, как зальём глотки друг друга соком ЛЮБВИ и СТРАСТИ. Как потом…
Звонок мобильного телефона раздался, как «гром среди ясного неба», аж вздрогнул и очнулся от видений. Опускаясь с небес блаженства на землю, стал судорожно шарить по карманам. В трубке голос мною ожидаемого Никиты, с виноватыми нотками: «Ты прости меня, но пришла телеграмма, заболела бабушка, мы все срочно уезжаем к ней. Это минимум как на две недели. Извини». Ну, что я мог ему сказать, это такое горе – болезнь близких людей. Вот так всегда, как только запланируешь что-то, обязательно вмешивается неведомая сила и всё расстраивает...
В кино уже идти расхотелось, может пойти и сдать билеты?
Развернулся и двинулся назад. Уже на ступеньках лестницы, одёрнул себя: «Не надо впадать в состояние грусти. Ничего не меняется. Тебе хорошо и весело, и ты обязательно пойдешь на сеанс, даже если один»...
Учитывая, что до начала сеанса было почти пятьдесят минут, пошёл прогуляться по Страстному бульвару. Шагал, под деревьями, выбирая пустую скамейку, чтобы сесть и погрустить о несостоявшемся рандеву. Облюбовав одну из них, минут десять сидел в одиночестве, закрыв глаза. Рядом зашуршала галька, а потом в тишине, прозвучал вопрос: «Вы позволите?» Я был удивлен не московской манерой речью и удивительной тактичностью человека. «Явно не местный», - пронеслось в голове: «Нет беспардонности и наглости. А как приятна такая обходительность!»
Конечно же, открыв глаза, закивал в согласии и отодвинулся в другую сторону. Говорящий, бросил сумку, уселся, и с завидным аппетитом стал пить ряженку и есть маленькие булочки одну за другой. Я с интересом стал наблюдать за таким вежливым парнем. Коренастый, белокурый пацан лет двадцати – двадцати пяти с короткой стрижкой, натруженными руками, в косоворотке – безрукавке и обтягивающих ноги чёрных джинсах. Его вздёрнутый нос морщился от удовольствия, а мощные челюсти с белыми зубами, как мельница, перемалывали пищу. Дожёвывая очередную пышку, заметив заинтересованный взгляд, мелодичным мужским баритоном, спросил: «Хотите? Присаживайтесь поближе». Он пошире расстелил газету и разгладил руками. И столько в его приглашение было доброжелательности и радушия, что улыбнувшись, взялся за булку. Ряженку мы пили с ним по очереди, смачно облизывая губы.
Мы с завидным аппетитом дожевывали пищу, улыбаясь от сытости. Доев всё, парень аккуратно собрал крошки в ладонь и забросил в рот, а затем, собрав бумагу и пакет из-под ряженки в комок, выбросил в ближайшую урну. Закурив сигарету, и предложив мне, со сладострастием вытянул ноги, широко раскинув руки на спинку скамейки. В тесных джинсах четко нарисовался солидный бугор между ног. Затянувшись пару раз, просто сообщил: «Меня Иваном кличут. Я в столицу из-под Донецка вчера приехал. Ну, знаешь, типа «на других посмотреть, себя показать». Планировал на недельку другую, а потом как получится». Я, в свою очередь, назвал себя и пригласил его, как бы в благодарность за предложенную еду, пойти в кино. Ваня согласился быстро и с радостью без всякого ненужного словоблудия, типа «неудобно, не хочется, а я Вам не помешаю».
С первых моментов общения мне стало удивительно легко и просто. Слова сыпались сами собой без всякого стеснения и принуждения. Разговор шёл обо всем и, конечно же, о каждом из нас. Иванко родом русский, рано потерял родителей и живёт в селе с бабушкой. Окончил школу, затем ПТУ, трудится механизатором, умеет слесарить, токарное дело и работу сварщика знает в совершенстве. Бабушка у него золото, такие вареники лепит, что пальчики оближешь, а уж горилка у неё с кровяной колбасой вообще произведение искусства. Мне всегда очень нравились люди с богатым и образным языком, у которых юмор «на кончике языка». Ваня рассказывал о себе с таким смехом, что я часто хохотал в голос. Особенно запомнился, как он первый раз, после восьмого класса, соседку потрахать собрался. «На уборке хлеба, она мне всё подмигивала, да губки сладострастно облизывала, а потом в клуню после двенадцати ночи пригласила. Ну, помылся я, новые портки одел, надушил себя везде, даже волосы на лобке расчесал, да и двинул. Перемахнул через перелаз, и тихонько вдоль тына  шажком к чернеющей крыше. Дверь приоткрыл, и слышу шёпот жаркий, что «тут я, иди осторожней». Влез по лестнице на полати, где мешки с зерном у неё лежат. Навалился всем телом, да взасос целовать стал, а сам раздеваю её. Да и сам, быстро, всё с себя скидываю. Черенок мой оглоблей стоит. Раздвинул ноги пошире, мохнатку нащупал, да и задвинул ей по самые яйца. Она родимая аж взвизгнула. Я вытащил до головки и, как взлягну опять во всю глубину! Она жопенью меня подбросила, ядрёная кобылка, уже проё***ная молодуха в самом соку. Ну и вновь с напрягом опять в неё. А тут как треснет что-то под нами, и полетели мы с ней в тартары. Грохнулись на земляной пол, покрытый соломой. Мне то, что я на нее упал, а она спиной, такой звук глухой от удара, как пустая бочка. Хорошо, хоть в полёте елдак из неё вылетел, да к животу как на клее прилип, а то бы сломал свою гордость и остался бы на всю жизнь инвалидом. Представляешь, оказывается под нашим общим весом, да мешки с зерном..., а это не один десяток пудов, если вместе сложить, да ещё мы активно начали трахаться, доски-то полатей не выдержали...
Этак метра два почти до пола летели.
После такого желание сношаться у обоих пропало!», - повествовал он с улыбкой. А я, представив всю эту картину, хохотал до слез.
Отсмеявшись,  проговорил: «Ну, ты даешь! Ё**рь – террорист! И это в восьмом классе!»
«Да, в деревне на сале, да галушках рано взрослеют. Я с приятелем самым близким уже после четвертого класса на пруду «сардельки» друг другу дрочили. Представляешь, мы по-деревенски купались без трусов, ну, легли на травку позагорать, а метрах в десяти паслись лошади. А среди них жеребец каурый. Вот смотрим, он жевать траву перестал, морду поднял, да заржал, а потом ноги задние немного согнул и вываливается у него елда в полметра, если не больше и с конца капает. Потом бочком - бочком к кобылам, да с размаху и наскочил на одну из них, да как загонит на всю длину. Картина ещё та, оглобля чёрного цвета то входит, то выходит, он ее зубами хватает и жарит так, что мама не горюй..., а та, замерла от приятности и щерится, как будто улыбается. Имел её долго, а потом как засадит и затрясло его всего. Через некоторое время спрыгнул, вокруг ходит, копытом бьёт, а с головки капает и капает...
Ну, от такой порнухи в живую у меня все и вскочило, у приятеля тоже. Смотрим, затая дыхание, глаз не отводим, а уж как руки стояки друг у друга нашли и не скажу. Очнулись, когда уже обоих корёжило от оргазма. Мы потом с ним этим ещё не раз занимались, а что, уж коли так по первому разу получилось, то чего дальше стесняться, друг другу приятней, чем самому. Весело вспомнить!», - ответил Ваня, поглаживая себя по наполненному бугорку.
Затем широко улыбнулся и добавил: «Слушай, как-то легко мне с тобой, как будто сто лет знакомы. Даже стеснения никакого. Как родному человеку, хочется всё как на духу выложить. Я то, сам - парень простой, армию отслужил, многое повидал, ценю честность и порядочность. Правда есть у меня две тайны», загадочно смотря на меня, выложил собеседник. «Да, Иванушка, похожи мы с тобой во многом. У меня так же деревенское было детство, и армию я отслужил, сам человек порядочный и халяву не терплю. Да и у меня есть тайна, правда только одна» - ответил я, очарованный открытостью, сидящего передо мной человека.
Ваня придвинулся ко мне поближе, заглянул в лицо, и, улыбаясь, сказал: «Вау, тайна, это интересно! Давай, дружок, колись! Обещаю, буду нем, как рыба, под пытками не расскажу. Ты всё-таки местный, а я человек приезжий. Скажешь ты, я следом, как на духу обещаю». Задумался, а потом решил, ну, что теряю, в худшем случае отвернётся от меня и забудет, а так может быть и перспектива какая-то появится. «Ваня, конечно же, скажу, но только после обещания, что ты не будешь действовать исходя из первых эмоций, а осмыслишь то, что открою. Мне уже очень давно нравятся мужики. Я – гей! И сплю, либо один, либо с понравившемся мне парнем. Сам тащусь от ласк и от его величество ЧЛЕНА! Стараюсь, чтобы дорогой мне человек получил максимум приятного», - ответил с легкой дрожью в голосе. У Ивана глаза прищурились, рот раздвинула улыбка и, облизав губы, придвинулся ко мне ещё ближе и, обняв за плечи, поцеловав в щёку, промолвил: «Мы с тобой одной крови! Моя первая тайна – я так же люблю парней, особенно после армейской службы, хочешь, потом расскажу. Вторая – у меня достаточно большой хер, ну, в народе ещё елдой кличут. Не боишься?» Мы повернули головы друг к другу и нежно поцеловали друг друга в губы. Мне было так приятно, от умелого брожения его языка во рту. И если бы не случайный взгляд на часы, неизвестно как долго бы это продолжалось. До начала фильма осталось десять минут...
Их как раз хватило, чтобы войти в зал и занять свои места. Учитывая, что это был дневной сеанс, последние три ряда были полностью пустынны. Народ в основном держался середины или даже поближе к экрану. До сих пор не помню, что за фильм мы тогда смотрели, потому что оба просто его не видели. В нас обоих, после раскрытия наших тайн, «как бес вселился». Нет, мы не скидывали одежды, не лезли жадными руками везде, где можно, просто самозабвенно и безостановочно целовались, обхватив руками тела друг друга, обглаживая грудь и спину под рубашкой, теребя соски. Правда, пару раз мы всё же залазили руками в брюки друг к другу, но только для того чтобы легко прикоснуться к вздыбленной плоти. Обоим хотелось оставить самое сладкое на более удобное время, а главное место. Поэтому, когда закончился фильм, вопроса куда ехать, не было ни у кого. Мы ехали – ДОМОЙ, где будем только вдвоём, где мы сможем воздать должное телам, так чтобы души задохнулись в восторге. Нас тянуло друг к другу как магнитом, и пока ехали на электричке, как бы случайно, нежно обжимали ляжки друг друга, и крепко держались за руки.