Забытый сон

Чайник звал меня, грохоча крышкой и брызжа во все стороны, как наш полоумный сосед во время разговора. Кофе, хоть и растворимый и, даже, не очень хороший, я любил. На кухню я шел мимо большого – в мой немалый рост - зеркала. И, к сожалению, увидел себя – с впавшими небритыми щеками и усталыми невесёлыми глазами. Встретив свой тяжёлый взгляд, я поспешил отвернуться.
Смеркалось. Я включил свет и продолжил игру в "Цезаря". Во-первых, я сидел; во-вторых – курил; в-третьих, пил кофе; в-четвёртых, думал; и, наконец, - рисовал. То есть передо мной лежала стопка бумаги, а в руке, незанятой чашкой, был карандаш. Он, едва заметно касаясь листа, метался по нему. А затем исчёрканный лист летел, скользя по длинному кухонному столу.
Во время очередного приступа задумчивости я потёр щёку. И возмутился – судя по звуку, можно решить, что я неделю не брился! А ведь на самом-то деле прошло каких-нибудь 2-3 дня.

… Вообще-то, в детстве обо мне очень многие очень лестно отзывались. Возможно, дело было просто в том, что я был начитан и обладал хорошей памятью. Я и теперь, став тем, кем я стал, при каждом удобном случае блещу цитатами и остроумием. В работе, конечно, помогает. Но писателем, художником, музыкантом, как прочили некоторые, я не стал. Я стал бизнесменом.
У меня есть машина, какой нет ни у кого из моих одноклассников; у меня есть квартира, какая есть редко у кого из моих однокурсников; у меня… в общем, я, конечно, не жалею…
Просто иногда находит… Я кладу перед собой стопку чистых листов, беру в одну руку карандаш, в другую – чашку кофе, в уголок рта – сигарету. А потом по кухне летают стихи, рисунки, просто что-то невнятное. Но до щетины дело еще не доходило.
А всё эти сны…
Три или четыре дня подряд я просыпался под впечатлением сна – наверняка, одного и того же. Я просыпался со стеснённым, тоскующим сердцем и сожалением о чём-то прекрасном, желанием чего-то прекрасного, может, с желанием самому стать лучше. И от всей души я пытался уловить ускользающий сон. Но, увы, не помнил ничего. В течение дня это ощущение притуплялось. А в последний раз, хотя я по-прежнему не помнил содержание сна, чувства, охватившие меня, были так живы; ощущения, приснившиеся мне, не покидали меня.
И, вот, вооружившись – "рука вдруг тянется к перу…" – я пытался неясными образами, появляющимися на бумаге, отвлечься, по временам задумываясь и, как чётки, перебирая воспоминания обо всём и обо всех, кто или что "тронули моё сердце" – книги, которые я читал, заборы, которые покорил, друзей "на всю жизнь", с которыми не виделся с самого детства…
Сегодня я вспоминал и институт, и ту, которая так и не приснилась ни разу, ту… Когда я думал об этом, я вспоминал Бёлля "Где ты был, Адам?" и красавицу Илону, которая так и не приснилась герою… Никогда!
Никогда?! Никогда до этой ночи! Я не вспомнил содержание сна, но ясно всплыл один фрагмент: я - ещё более худой - даже скулы выделяются и глаза большие, небритый и печальный – и она – моя девочка, девушка (теперь то, наверное, уже солидная женщина) – та, которую я никогда до сих пор не видел во сне. Она, видимо, утешала меня. Ладошка (как в книге об О~Генри –" лёгкая как пёрышко рука жены") едва касается моей небритой щеки тыльной стороной, словно весенний ветер подул. И глаза – добрые, ласковые, прощающие,… наверное, просто любящие.
И мне становится жаль моего сна – он мог бы добавить ещё одну бусинку воспоминаний…
Но я не видел её! Только себя. И ладошку на моей щеке. Даже глаза её я не видел. Просто почувствовал взгляд…
"Если бы молодость знала, если бы старость могла". Интересно, почему мне вечно лезут в голову обрывки чужих мыслей, причём, не всегда удачных?
… Мне всегда казалось, что она такая со всеми и всегда – ласковая и немного хулиганистая, как любимый ребёнок. Ещё мне всегда нравились её большие глаза и взгляд из-под длинных, пушистых ресниц. Я даже не помню цвет её глаз! Только искорки в них, смешинки…
"Если женщины нас любят, они прощают нам даже недостатки…" – О.Бальзак…
Она всегда была со мной согласна, даже, когда я бывал не прав. Даже когда я дразнил её и писал эпиграмки – не всегда умные и смешные – она обижалась, слегка оттопырив нижнюю губу… минуты две от силы. А я не обращал внимания, что с некоторыми она может не разговаривать месяцами, и без всякого повода.
Я почти не помню её. Как и сон мой. Единственный за долгие годы, который хотел бы помнить.
Лишь помню – меня всегда радовала её радость при моём появлении и выражение её глаз при этом.
"Лучше всего о любви женщины судить не по её огорчению при разлуке, а по её радости при встрече"- цитировал Бальзака я уже тогда, а понимать стал, видимо, позднее…

…Маленькая, лёгкая как пёрышко ручка прикоснулась к моим волосам. Я поцеловал её и встретился глазами с малышкой похожей на меня в детстве, только с двумя тоненькими косичками. И только теперь я заметил те черты, которые пытался удержать в ускользающем сне – взгляд – добрый, ласковый, прощающий, точнее, просто – любящий.

И ещё одна цитата всплыла в моей голове прежде, чем я вернулся в действительность и пошёл приветствовать, вернувшуюся из отпуска семью. "Вот посмотришь – у тебя первой родится дочь – курносая и зеленоглазая, как ты!... У меня?! Конечно, парень!"
Интересно, как она его назвала?..