ЛУЖА

 
Жила-была Лужа, которая появлялась в одной и той же впадинке у дороги каждый раз после дождя. И каждый раз она мечтала попасть в Ручей, весело журчавший неподалеку. Она много знала о воде от капель, которые без конца тараторили о том, из какой тучи они выпали и насколько она лучше предыдущей, да какой это кошмар, что они попали опять в Лужу.

Надо сказать, что самой Луже жилось неплохо. Ведь в ней отражалось небо, и она никогда не скучала, наблюдая за его фантастическим разнообразием.   У нее было множество друзей среди собак, кошек, птиц и насекомых, которые постоянно обращались к ней с просьбой утолить жажду. И она была рада, что может помочь им. А однажды кто-то из проезжающей мимо машины выбросил ботинок, который тоже, наверное, хотел напиться, но так и остался лежать  у края Лужи с открытым, то ли от удивления, то ли от жажды, ртом.

Лужа никогда не была в плохом настроении, потому что у нее всегда были дела. И она никогда не чувствовала себя одинокой. Ведь вокруг все в ней нуждались. Даже Небо и Солнце, Луна и Звезды постоянно заглядывали к ней. Можно сказать, что Лужа была счастлива. Однако желание увидеть Ручей не давало ей покоя.

И вот однажды, во время дождя, задремавшая было Лужа почувствовала, что в нее попало несколько соленых капель. Прислушавшись, она поняла, что кто-то спрятался от дождя в ботинок и горько плачет. Лужа заглянула внутрь разинутой пасти ботинка и сильно удивилась. Это была маленькая черепашка, выпавшая из большого контейнера с другими черепахами, которых привезли из Южной Америки в Европу. И теперь она в полном одиночестве на чужой дороге около незнакомой Лужи могла лишь горько плакать, укрывшись в непонятном, но уютном домике.
– Значит ты хочешь домой в Южную Америку, - плеснув на Черепашку несколько капель, произнесла Лужа, выслушав путанный рассказ страдалицы.
– Я бы все отдала только за то, чтобы вернуться к моей единственной подруге – обезьянке Люси. Ведь у меня больше никого нет на всем белом свете.
– Да, грустно. Я тоже хочу попасть в Ручей, но ничего не могу сделать, - вдруг загрустив, ответила Лужа.
– Но ведь Ручей совсем рядом, недалеко от дороги, - всхлипывая произнесла Черепашка, - если бы я знала, куда плыть, я бы уже давно отправилась домой.
Лужа и Черепашка затосковали вместе – каждая по своей несбыточной мечте. И так бы они грустили, наверное, долго под размеренный шум неугомонных капель дождя, если бы не хлюпающий кашель, от которого на Луже образовалась крупная рябь, и  скрипучий булькающий голос, от которого по воде пошли пузырьки:
– Ну и что вы раскисли? – вдруг заговорил Ботинок, откашливаясь, - Ручей рядом. Ты, Лужа, совсем небольшая и неглубокая. Если хочешь, я тебя за два приема зачерпну, а кто-нибудь из твоих друзей доставит к Ручью. А уж там рано или поздно до Южной Америки обязательно доберетесь, потому что только Вода знает нужные направления.

Лужа и Черепашка слушали его с большим вниманием, а потом Лужа, не думая больше ни о чем, сказала:
– Давай, Ботинок, зачерпывай меня, а ты, Боб, - обратилась она к своему давнему другу - псу по кличке Боб, - отнесешь меня к Ручью, а потом еще раз проделаешь то же самое. 
– Лужа, но как же мы без тебя? – жалобно проскулил Боб.
– Я обязательно вернусь. Вот провожу Черепашку и вернусь.

Ботинок ловко шлепнулся на бок, плотно захлопнув свой разинутый рот, и зачерпнул ровно половину Лужи. Боб подхватил его и аккуратно отволок к Ручью. Затем принес и оставшуюся часть воды вместе с Черепашкой.

Слух о том, что Лужа отправляется по Ручью через Реку в Океан и дальше снова в чужую Реку, а там - на родину Черепашки, облетел всю округу. К берегу сбежались, слетелись и сползлись все многочисленные друзья Лужи. Даже солнечный луч обратил свой блеск к ней и обещал сопровождать путешественниц, согревая их путь.
Так Лужа и Черепашка попали в звонкий Ручей. Он, весело журча, подхватил их, и Лужа вдруг почувствовала стремительное веселое течение, частью которого она оказалась благодаря Ботинку и слезам своей новой подруги.

Ручей, звеня, весело рассказывал, что они скоро превратятся в Реку. На ходу он показывал Луже ее собственное отражение в отполированных до блеска мокрых голышах. И это было очень странно, так как она привыкла к тому, что все вокруг отражается в ней. Черепашка, бережно удерживаемая Лужей, не успевала поворачивать голову, чтобы рассмотреть улиток и мелких рыбешек, встречающихся на пути. А сколько запахов луговых цветов успевал захватить с собой этот звонкий водный поток!
Лужа и Черепашка не успели опомниться, как очутились в широком, спокойном полноводии Реки, по которой то там, то здесь плыли и стремительно летели, рассекая воду, большие белоснежные корабли, яхты и быстрые мелкие суденышки. Запах Реки сильно отличался от запаха Ручья. Здесь к знакомому уже аромату воды, растительности и мокрого песка примешивался какой-то особенный дух, который ни с чем нельзя было сравнить.

Лужа была счастлива, ощущая себя частью Реки, которая, наконец, выплеснула их в соленую синюю воду моря, а потом в бирюзовые волны Океана. Теплое течение подхватило Лужу и Черепашку и понесло к берегам Южной Америки. Течение было мощное, бурное, но наши путешественницы не переставали удивляться разнообразным существам, с которыми знакомились по дороге. Это были и прозрачные медузы, похожие на зонтики, и веселые дельфины, походившие своим характером на знакомый Ручей, и страшные осьминоги, выпускающие чернильные пятна, и зубастые акулы, от которых Черепашку спас Солнечный лучик, опалив их ужасные морды. Особенно удивительными были косяки рыб, сверкающих под водой  своей разноцветной чешуей. Казалось, что морская гладь расшита бисером.

И вот на горизонте показалась земля. Течение быстро подкатило к берегу, вбросив своих подопечных опять в пресный водоем. Это была та самая родная Речка Черепашки. А еще спустя немного времени на берегу они увидели грустную-прегрустную обезьянку, сидевшая на ветке дерева, наклоненного над водой. Она сидела, опустив голову и глядя на речную рябь.
– Люси! Люси! Ты здесь! Как я рада! – вдруг вскрикнула Черепашка.
– Чарли! Неужели, неужели это ты! – не веря своим глазам, сквозь слезы всхлипывала обезьянка, кидаясь к ней.

Лужа остановилась и выплеснулась на берег.
– Лужа, познакомься, это мой самый близкий друг… Вернее, она была единственным близким другом, - подумав, добавила Чарли, -  ведь теперь ты, Лужа, и все твои друзья – это все те, кого я очень люблю и никогда не забуду того, что вы для меня сделали.

Обезьянка и Черепашка были счастливы. Лужа радостно смотрела на них и немного грустила по своим родным местам, где так много знакомых запахов, где все тебя знают и ждут.
И в этот момент вдруг Солнечный луч, который сопровождал Лужу и Черепашку весь путь, превратился в жаркий солнечный поток света, и Лужа… испарилась. Черепашка кинулась к тому месту, где только что была Лужа, но даже следы ее присутствия высохли. А на небе стала образовываться туча. Обезьянка сказала обеспокоенной подруге:
– Не расстраивайся, мы успеем предупредить Тучу, куда нужно отнести нашу Лужу.

С этими словами она подхватила Черепашку и стремительно залезла на самую верхушку пальмы. Протянув лапы к облакам, она привлекла их внимание, и они увидели, что в лапах у нее черепаха.  И тут они услышали просьбу друзей и поняли, в каком направлении двигаться.

А тем временем грустный Боб лежал у обочины дороги и вспоминал время, когда все собирались около доброй Лужи и беззаботно веселились, пытаясь поймать звезды, отражавшиеся в ней. Теперь от их дружной компании остались только он да Ботинок. Печальные, они мокли под дождем.  Теперь он навевал на них лишь уныние. 

И вдруг, о, Чудо! Лужа пролилась дождиком на свое привычное место у обочины дороги. И тут же услышала приветственный шелест деревьев, и едва уловимый улыбчивый шепот звезд. Счастливый Боб, не веря своим глазам, хлопал по ее знакомой поверхности лапой и морщился от ласковых капель, попадавших на морду. Ботинок довольно шлепал своим вечно разинутым ртом. 

Утром в ней уже с блаженством кувыркались воробьи, а к полудню сюда сбежалась вся остальная живность. И все с любопытством слушали рассказ о том, как Черепашка вернулась домой, и что Лужа видела во время своего путешествия.