Новолуние в Цветохе

Эта  история случилась в Цветохе более полувека назад, а может быть, и гораздо раньше. Однако память о ней хранится до сих пор в шуме вновь нарождающейся листвы, в затонах извилистых речушек Каменки и Гуски и в памяти некоторых свидетелей тех событий.

Цветоха. Уже само это название небольшого села недалеко от Словуты пахнет Украиной – лесом, речкой, извилисто петляющей между заливными лугами и могучими дубами, лилиями, удерживающими своими тонкими стеблями невидимых русалок, звонкий смех которых иногда может слышать даже путник, незнакомый с этими местами. Однако стоит остановиться и прислушаться, как странные звуки сразу же сливаются с шелестом листвы и трелью соловья. В такие моменты, главное – не отвлекаться от намеченного пути, иначе можно не только расслышать четкий манящий голос Цветохи, но и увидеть ее скрытый в лесу и реке характер, почувствовать дурманящий  аромат ее, который никогда не забудет тот, кто здесь вырос, и не смогут оторваться от него те, кто позволил себе прислушаться, принюхаться к здешним дурманящим ароматам цветущих трав, и забыть свою дорогу. Таких чудаков, честно сказать, мало, но никто из них еще не вернулся. Где они, и что с ними стало, знает только скрытая душа Цветохи. Но сейчас это все миф.

  Говорят, каждое время года здесь, в Цветхе, пахло по-особенному: летом это была смесь теплых ароматов лесной пыли, рос, ягод и полевых цветов; разогретой на солнце глины, из которой изготавливались макитры, традиционно сушившиеся на  частоколах, условно ограждающих хаты, больше напоминавшие уютные жилища сказочных персонажей.  Зимой Цветоха, утопающая в белоснежном одеяле, проникала через одежду, стены и кожу закристаллизованными запахами  хвои, варежек из овечьей шерсти, Рождеством и святками.  Весной она наделяла ароматом звон капели и пение птиц, смесь испарений сырой земли и еще не проросших травинок. И особенно зачаровывал период конца апреля и начала мая, когда цвели вишневые сады.  Цветоха в это время как будто приоткрывала свою душу людям, небу и самим звездам. Запахи ночных вишневых садов сливались с серебристыми брызгами звездной пыли, и воздух наполнялся волшебными ароматами, обладавшими, как говорят старики, животворящей силой, способной вылечить любой недуг и вернуть к жизни давно ушедших на тот свет людей. Но сделать это могли не все, а лишь те колдуны, которые знали путь к душе Цветохи.  Однако совершенно особенными были запахи осени, магически влияющие на всех без исключения.  Красота леса в это время года проникалась странными непонятными шумами, отпугивающими и одновременно влекущими в самую чащу.

Таинственнейшим временем считалось Новолуние начала октября, когда ощутимо холодноватые ночи становились особенно темными и тихими, а запахи Цветохи хрустально звонкими, производящими на свет самые причудливые образы, появляющиеся одновременно с тонким месяцем. В такую ночь здесь тишину вдруг нарушали внезапные странные голоса, обязательно сопровождающиеся ароматом свежесрубленного вишневого дерева. Месяц, лукаво улыбаясь, привлекал весело лучистые звезды, и поляна в самой чаще леса освещалась серебристым светом. Как только тени оттеснялись в глубину зарослей, поляна мгновенно наполнялась не только звуками, но и образами. И уж что это были за образы!  Вся лесная нечисть – черти, лешие, русалки,  кому было не дозволено появляться  перед людьми ни в коем случае.

Ни в коем!!! Однако теперь запрет мог быть нарушен. Прошел слух, будто в Цветохе живет необыкновенной красоты дивчина, чья бабка Солоха, в прошлом была ведьмой, но поступила наперекор нечистивой общественности и ушла к людям вслед за красавцем – парубком Миколой. С тех пор она лечит людей и всячески помогает охранять Цветоху от своей же братии. Да и черт бы с ней, с бабкой, да вот внучка у нее, говорят уж очень способная.
- Кто говорит? – раздался голос Лысого дидько, дымящего большой тяжелой люлькой.
- Я говорю, - прожурчал ответ русалки, и по поляне распространился тонкий запах тины, - я видела, как она разговаривала с ароматными духами Цветохи. Я почти уверена, что дивчина эта и меня видела, но ни чуть не удивилась, не напугалась и ничего не сказала бабке Солохе!
- Я тоже могу кое-что сказать, - пропищал маленький чертик, притулившийся на окраине поляны.
Все закрутили головами, заворчали, не понимая, откуда раздался странный писк. «Кто это?», «Что за звук?», «Почему пахнет сливянкой?». На все эти вопросы трескучих и шуршащих голосов был пищащий ответ, но к словам чертика на этот раз отнеслись ой как серьезно:
- Я еще маленький и отбился от своих. Шли мы из Словуты в Шепетовку, а вернее, бежали. Может слышали, на тамошнем рынке месяц назад  случился переполох?
- Слышали!
- Слышали!! Видели!!! Там вдруг у всех хлопцев в чубах появились разноцветные синдячки, а у дивчин косы сами собой распустились, и в руке у каждой по тройчатке образовалось... – послышался трескучий смешок водяного.
- Ты ли это сотворил? – усмехаясь в густые усы и потирая лоснящуюся в серебристом свете макушку, спросил Лысый дидько.
- Я-а-а…, - протянул пискляво молодой чертенок, - за нами гнались с вилами, граблями – в общем, полбазара с места сорвалось, когда я себя нечаянно обнаружил. В суматохе я отбился от своих и от страха бежал, куда глаза глядят. Очнулся в поветке рядом с бутылями со сливянкой. Оказалось, то и был дом Танечки в Цветохе…

Не успел чертенок произнести ее имя, все, кто был на поляне, отступили в тень, и он остался один. Даже Лысый дидько исчез, хотя казалось, он здесь был главный. Сначала чертенок перепугался, подумав, что опять что-то сделал совсем не правильно, но уже в следующий момент он просто умирал от настоящего страха. Во внезапно повисшей хрустящей, словно накрахмаленной звездным серебром ночной тишине, сначала послышался легкий щелчок. Звук шел от куда-то сверху. Чертик посмотрел в небо, не поднимая от страха головы, и замер, казалось, на век – тонкий месяц перевернулся вниз своими изящными концами, и на поляну, точно на ее середину упал серебряный луч, очертив ровный круг, в котором стоял словно угроза всему на свете сам… Вий! Из темноты снова появилась вся нечисть, вывалившись ниц перед тем, кто даже для них был легендой. Уже никто не думал, что Он когда-то явится снова. Голос его был ужасен. Он никого не просил поднять ему веки, которые, кстати, были крепко закрыты, а сказал только вот что:
- Тот, кто произнес имя маленькой ведьмы, должен ее уничтожить. Но убить ее никому из нечисти не удастся. Она должна уйти из жизни по-человечески и по вине человека до своего девятого Дня рождения. Ты! – особенно громко прогремел голос Вия, и он, не поднимая своих ужасных, поросших бородавками век, направил сучкообразный перст прямо в курносый пятачок окончательно обмершего чертенка, - Ты используешь для этого старшую сестру маленькой ведьмы!
- Но, извините, - дрожащим голосом все-таки пропищал чертик, - Зоя очень любит Танечку…
- Ш-ш-ш… - послышалось ото всюду, - нельзя, нельзя произносить имя ведьмы вслух…
Чертенок, наконец, понял, что совершил непростительную ошибку, обрекшую его на исполнение приказания страшного бородавчатого Вия. Кроме этого, теперь и вся нечисть лесная была против него, потому что именно он разбудил спящего хозяина тьмы, веки которого способна открыть только молодая ведьма, достигшая совершеннолетия. Но такой она может стать лишь при соответствующем «воспитании». Предание об этом пронеслось в голове чертенка, и он понял, что, произнеся имя такой ведьмы вслух, становишься обречен доставить ее Вию. Это воспоминание повергло маленького беса в страшное уныние. Он успел подружиться с Танечкой, ведь она спасла его от погони, спрятав в поветке и отпоив сливянкой. Дивчина прятала его от своей строгой бабушки Солохи, хотя та точно чуяла черта в доме. И действительно, вскоре она его обнаружила, запустив в угол, в котором Таня соорудила укрытие, плетенкой чеснока. Тем не менее, они подружились, хотя бабушка настаивала на скорейшем возвращении нового обитателя дома к своей семье. Таня и чертенок уговорили ее подождать до Дня рождения внучки. Весной ей исполнится девять лет, они отпразднуют (все равно простые смертные не смогут видеть черта, если он сам этого не хочет), и тогда он отправится к своим в Шепетовку.
- Мне не интересно, кто кого любит, тем более, порядочному черту не положено знать о человеческих чувствах. А ты уже совершил целый ряд непозволительных нечисти деяний. Искупить свою вину можешь лишь пособничеством убийству ведьмы и доставкой ее тела сюда! Дальше – мое дело. В противном случае, ты подвергнешься уничтожению!!! – прогромыхал Вий и исчез.
Поляна вновь наполнилась светом месяца и звезд, шумом лесных темных обитателей. Лысый дидько поднял свою люльку вверх, и все разом смолкли:
- Итак, ты, молодой, понял, что было сказано?   Осталось чуть больше полугода для того, чтобы убиенная ведьмочка была доставлена хозяину. Делай что хочешь, но в конце апреля, чтобы дело было обстряпано!

Звездное небо стало гаснуть, светлея и погашая звезды. Воздух наполнялся движением просыпающегося леса, о нечисти не осталось и помина. Светлое время суток поглощало их очертания. Не стало видно и чертенка, который первый раз в своей короткой еще жизни испытывал невыносимую тяжесть где-то в районе груди.
- Что это за тяжесть и боль? – спросил он у бабушки Солохи, которой сразу рассказал о ночном сборе и принятом решении.
- Ты пообщался с Танечкой, а она любую нечисть может очеловечить. Поэтому твоя душа теперь проявляется. Но ты не переживай. Все образуется. Что-нибудь придумаем. Одно не исправишь, если они что-нибудь решили в отношении человека, ничего нельзя сделать. Таню они все равно заберут. Бедная Зоя, она всю жизнь себя корить будет! – Солоха говорила вроде бы спокойно, но глаза ее наполнялись гневом, и было понятно, что она что-то обдумывает.
- Что же делать, бабушка Солоха? – беспокойно пищал чертенок.
- Ничего, ешь давай галушки. Поживем, увидим кто кого!
Время до апреля пронеслось незаметно. И вот уж скоро должны были зацвести вишни… Но случилось ужасное, хотя чертенок каждую минуту был начеку. Его единственного друга не стало.

Танечка лежала в домовине из вишни. По хате распространялся аромат свежего дерева, фруктово-терпкий и горьковатый, словно привкус неожиданного горя. Красота девочки словно усилилась. Ее белая кожа, черные шелково-бархатные локоны выбивались из-под небесно голубого капора, пушистые ресницы только не трепетали, отбрасывая тень на темную родинку в верхней части правой щеки. Матовые кисти рук возлежали на голубом же платьице. На среднем пальчике левой ручки блестело колечко с топазом, подаренное бабушкой Солохой на крестины. Колдуньей ее любя называла Танечка. Ей не нравилось, что бабушку в Цветохе считали ведьмой, и даже поговаривали, что на Ивана Купалу она летает на метле куда-то в лесную чащу на шабаш. Девчина очень любила свою бабулю, ненавязчиво обучающую внучку всяким премудростям. Особенно Танечка усвоила то, что Цветоха – это необычное место, которое обладает живой душой и может отличать злых людей от хороших. Таня научилась чувствовать, как при приближении доброго человека усиливаются запахи цветущих растений весной и летом или вдруг начинают интенсивно пахнуть пряности в кухне зимой, или опавшая листва осенью. Появление же недоброго человека предупреждают миазмы, исходящие от гниения картофельной кожуры, разбросанного по грядкам птичьего помета или задохнувшегося в чулане чеснока.

Теперь Танечка ничего этого чувствовать не могла. Она тихо лежала посреди комнаты, в последний раз давая полюбоваться своей ангельской красотой всем жителям Цветохи, которых потрясла смерть необычной односельчанки. Таких красивых и умных детей здесь еще не рождалось. Теперь многие говорили, что столь красивые и милые дети долго не живут. Но это то, что они произносили вслух. Про себя же каждый склонен был винить Танечкину старшую сестру Зойку, которая нарушив приказание родителей сидеть дома с сестрой, отправилась на танцы в сельский клуб, взяв с собой Таню, одетую в легкую кофточку. Мартовский вечер оказался слишком холодным для восьмилетнего ребенка. Девочка в итоге заболела воспалением легких и меньше, чем через месяц умерла.

На третий день ее тело нужно было придать земле. Чертенок решил, что все три ночи  он не отойдет от домовины, так как знал - теперь за ней придут в любое время.
- Помни, - говорила ему Солоха, - если выдержишь, не дашь Танечку в ведьму бессмертную превратить, и ее спасешь, и сам человеком станешь. И все время помни про домовину. Она вишневая, в ней душа Цветохи. Следи за сучками, на третью ночь, если они зацветут, то чары нечистой силы падут на следующие лет сто пятьдесят.

Чертенок и Солоха разговаривали в кухне за печкой. Был ясный весенний день, и для простого человека бес виден не был. Однако Зоя, не перестававшая убиваться из-за смерти сестренки, войдя в кухню, вдруг услышала странный разговор.
- Бабушка, я тоже буду сидеть подле домовины вместе с тем, с кем ты разговариваешь.

Чертик показался Зое, но она даже не ахнула, настолько видать, ей было не хорошо.

Солоха смотрела на старшую свою внучку и понимала, что отговаривать ее бесполезно. Тем более, что Зое не объяснишь, что вины ее в смерти Танечки нет. А одела она ее в тот вечер не тепло, так это ж происки нечисти, заставившей чертика действовать без его на то согласия и воли.
- Так что, Зоя, как не крути, а я виноват больше, -  пропищал он.
- Только на меня все село смотрит, как на убийцу, - всхлипнув, пробормотала Зоя.
- Ладно, хватит нюни распускать. Мы не должны допустить, чтобы Танечку Вий забрал на воспитание. Тогда мы уже ее не спасем. Если ты, Зоя, решила находится все три ночи подле сестры, следи за кругом, защищающим домовину. Вы должны все время находиться внутри, что бы не случилось. На третью ночь - новолуние. То и будет решающее время. Я вам помочь больше ничем не смогу. Надеемся на вишню, новый месяц и душу Цветохи. Да, и еще на нашу любовь к Танечке.

Зоя и чертик остались в хате одни. Последние люди ушли уже часа два назад. Стемнело. Солоха запретила включать электрический свет, мол это сразу привлечет сюда еще и мутированных в проводке домовых. На столе и на каждом подоконнике горело по свече. Круг, очерченный заранее с целью оградить от воздействия нечисти, четко выделялся на полу. Зоя не боялась ничего. Чертик ей был симпатичен. Однако к полуночи сердце ее сжалось от легкого страха. Свечи сгорели больше, чем на половину, в комнате становилось темнее и прохладнее. Запахи леса и речки слабели и вскоре исчезли вовсе. Им на смену в хату проник дух тины, рыбьей чешуи и пропавшего лука. Ровно в полночь неизвестно откуда взявшийся сквозняк затушил догорающие свечи. На секунду все погрузилось в полную темноту, а потом вдруг озарилось серебристым холодным свечением, наполненным всевозможными тварями. Зоя почувствовала, как напрягся чертенок. Он вдруг встал на задние ноги, выпрямился и стал ростом почти с нее. Она с удивлением заметила, что его только что наметившиеся рожки выглядели вполне травмоопасными, хотя и оставались очень маленькими.

Не обращая внимания на чертика и Зою наглая нечисть начала кружить вокруг домовины, направляя на Танино тельце серебристый густой дождь, от которого ресницы ее отяжелели и… вздрогнули! Лицо Танечки вдруг сильно повзрослело. Она теперь выглядела лет на тринадцать. Очертания тела также изменились. Домовина увеличилась в размерах соразмерно новому телу лежащей в нем красавицы. Круга, начерченного Солохой, явно стало маловато для домовины, Зои и чертенка. И вдруг Танечка открыла свои прекрасные карие глаза. Хохот нечисти усилился, а серебряный дождь совершал невозможное – Таня села, и домовина стала подниматься в воздух. Ее глаза словно никого, кроме кикимор и чертей, появляющихся здесь все больше и больше с каждой минутой, не видели. Она начала тихо весело смеяться вместе с ними. Зоя и чертенок не знали, что делать. И вдруг чертик вспомнил о том, что вишневое дерево, из которого сделана домовина, может спасти всех их, а главное, не отдать нечисти необычную дивчину. Он подпрыгнул на своих звонких копытцах и потер один из сучков вишневой доски. И вдруг домовина остановилась в воздухе, зависнув на долю секунды. Противные запахи, проникшие сюда вместе с лесными чудищами, перебил аромат цветущей вишни, а из всех сучков появились небольшие зеленые веточки. Танечка словно очнулась, посмотрела на свою сестру и друга, улыбнулась своей нежной улыбкой и упала  замертво снова на прежнее место.

В это время прокричали петухи. Домовина снова стояла на своем месте, только теперь она занимала гораздо больше места. Соответственно и тело Танечки заметно изменилось. Теперь в ней лежала почти девушка.
Солоха сначала ничего не сказала, увидев молчаливых Зою и чертика. Они тоже выглядели по-другому. Но в них не чувствовалось страха. Они готовы были сражаться. Накормив пару отважных хранителей любимой внучки, Солоха, уходя, сказала:
- Будет еще страшнее. Не поддавайтесь и ни в коем случае не выходите из круга, даже, если не останется места вовсе. И помните о вишневых досках домовины.

Во вторую ночь все повторилось снова. Только нечисти теперь было больше, и они приволокли с собой каких-то страшил, воняющих мертвячиной. Эти твари засыпали Танино тело серебристыми хлопьями, которые теперь больше походили на снег, и вскоре домовина опять приподнялась и начала стремительно подниматься под потолок, а Таня, превратившись совсем в девушку лет шестнадцати неземной красоты, встала во весь рост в своем вишневом пристанище и хохотала вместе с незваными гостями. Невысокий потолок хаты каким-то неведомым образом становился тем выше, чем быстрее и стремительнее летала домовины. И это было страшнее всего.

Чертик дал знак Зое, чтобы она не двигалась с места, а сам взлетел, подпрыгнув изо всех сил, зацепился руками-лапами за край домовины и стал тереть своим пятачком все сучки, до которых только мог дотянуться. И получилось. Из сучков появились снова зеленые веточки, теперь уже  с бело-розовыми бутонами. Помещение наполнилось сильным вишневым ароматом, что внезапно заставило нечисть отпрянуть и исчезнуть, растворившись на самом краю ночи.

Петухи прокричали. Домовина с прекрасной взрослой Танечкой стояла на своем месте.

Зоя, с каждым утром становилась все краше и серьезнее. Ее не могли сломить никакие невзгоды. Это радовало Солоху, несмотря на все происходящее. Чертик же все больше походил на человека. Его шерсть, правда поседела и поредела за это время. Однако глаза горели необычным решительным огнем.

Третья ночь должна была стать решающей. Все повторилось. Но теперь ровно в полночь сюда явился сам Вий. Домовина летала по хате с огромной скоростью, поднимаясь все выше под потолок, напоминавший теперь купол высокого здания со сводчатой конструкцией. Чертик не мог ее догнать. Таня, превратившись в самую настоящую ведьму необузданной красоты, не обращала внимания ни на кого. Для нее сейчас не существовало ни сестры, ни друга, ни Вия, громыхающего своим страшным голосом, усмиряя разбушевавшуюся бестию. В его силах было уничтожить ее, а заодно и всех присутствующих. По всему было видно, что он вот-вот это сделает. Все замерли в ожидании.

И вдруг… Зоя запела. Как ей пришло в голову петь в такой неподходящий момент, она не могла потом сказать. Только звук ее голоса и слова украинской песни, оповещавшей о цветении вишневых садов, заставили на секунду остановиться все и всех. Даже Вий от удивления впервые сделал попытку поднять свои веки. И этого времени оказалось достаточно, чтобы и Таня пришла в себя, и друг ее – чертик достал до домовины и, облетев ее со всех сторон, коснуться всех сучков. И что тут началось: под звуки Зоиной песни домовина рассыпалась на множество вишневых веток, которые стали стремительно превращаться в буйно цветущие вишневые букеты, расточающие аромат Цветохи. Хата распахнула все свои двери и окна, через которые повалились наружу лесные жители тьмы. Они не могли справиться с силой запахов весны и жизни. Цветоха гнала их, а месяц смеялся, освободившись от обязанности служить раз в месяц нечистой силе.

Петухи пропели свою утреннюю песню. От хаты не осталось и следа. Зоя и Танечка обрели свой прежний вид счастливых сестер, а чертенок превратился в мальчика, самого настоящего пацана, обещавшего стать славным парубком.

А Вий… Никто не знает, что с ним произошло, только откуда-то на месте хаты взялся старый дуб, весь покрытый наростами. С тех пор он так и стоит на том месте, а Цветоха дарит людям свои удивительные ароматы.