Краюшка счастья

Последние субботу и воскресенье мая нам выпало провести в горах. Были в Даховской, Гузерипле, Хамышках и других сказочных местах нашего Кавказа.

Асфальтовое покрытие нынче протянулось не только от Гузерипля до приюта Партизанский, но почти к подножью Оштена, где турприют Армянский.

Асфальт свежий, но уже изрядно потрепанный Природой, не признающей халтуры, а потому провалившийся местами или даже частично соскользнувший куда-то вниз вместе с ограждением, всё же радовал, наполнял сердце предвкушением чуда, приключений и прочим томлением души. 

Зеленый велюр пробившейся сквозь тонкий слой асфальта растительности радовал глаз, но тревожил серое вещество. Не на обочине ведь, а на проезжей части?! Наверное, дорожники сильно поделились асфальтом с собою же любимыми.

Озеро Любви у приюта Партизанский, затянутое нынче петлей дороги,  обнесено ограждением-отбойником. Его как-то меньше стало, не смотря на название!

Дальше песня-сказка!!!
Внизу в Гузерипле +31, а там вверху +9, цветет земляника, яблони и что-то еще. Словно, вернулись на месяц назад.

До обеда солнце и жара, а после обеда отчаянная гроза с градом, что вовсе не мешает готовить и потреблять шашлык, бороться с ощущением, словно мы не день, а уже неделю-другую на отдыхе. В немалой мере этому способствует отсутствие телефонных звонков.

Шакал, нагло переходя нам дорогу, презрительно таращился на нас, но  автомобиль не пропустил.

Облака смело выползали из долины и, словно, дразня нас, они как опытная женщина то прятали, то обнажали красоты  заснеженных вершин Оштена,  Джемарука, гряды скал, и снова прятали все под непроницаемым белым хиджабом, потом эта белая пена куда-то стекала без остатка и сожаления.

Рододендроны белые, розовато-фиолетовые и желтые, шампуры протыкающих небо пихт, не помещающийся в легких нарезанный толстыми ломтями воздух, и даже полчища мух, требуют от нас остаться там жить долго, даже вечно и счастливо.

Особо отличились не мухи. Мошкара-гнус, почуяв свежее и жизнерадостное мясо,  решила корпоративно отобедать нами. Стольких прожорливых и жестоких гостей человеческий организм разом принять не в состоянии. Собрав вещи и объедки себя позорно бежали из их трапезной, унося на память не исчислимые припухшие ранки - следы их гнусного гостеприимства.

А внизу ждали теплый душ, домашний творог, сливки, которые на следующий  день нужно выдавливать из пластиковой бутылки как из тюбика с зубной пастой, сметана, отличающаяся от масла в лучшую сторону и, конечно, коньячек. Он проникновенно и радостно устремился внутрь, отозвавшись только в районе яремной впадины. Хорош и явно лет двенадцать лет отсидел в бочке.

Конечно, закусывать такое – грех, но умело сколоченная юным чесноком хорошо организованная преступная группа из  молодой картошки, вышеупомянутой сметаны и обрезанного укропа настояла на своем – из холодильника была выпущена водочка. Она-то и оказалась у них главной.

Не мешая этим молодым природным дарованиям портить наши вкусовые ощущения, о себе заявила клубника. Она тоже, как говорил Паниковский была «из раньшего времени», родословная явно из бывших, большая, крутобокая, с тонкой шеей и зеленым как у панка хохолком. Она назойливо требовала оценить ее, вкусить ее прелестей без меры и предрассудков.

Когда утомленные этим разгулом организмы воспротивились, явно уже намекая на их право необходимой самообороны и требуя подать им какого-то Мезима, о себе терпко заявил черный чай. Он горячо убеждал нас в необходимости принять его сейчас же, был готов идти на прием в сопровождении любых сластей, поведал, что приготовлен на чистейшей воде с ледника красавицы горы Фишт.

Пришлось проверить. Не соврал этот черный листовой. Как взвод ОМОНа он беспощадно расправился со всеми, кто побывал в нас раньше. Лишь легкая тяжесть в желудке напоминала о былом кулинарном беспределе и злонамеренном насилии над нашими организмами.

Из окна пахнуло свежескошенной травой, тишина придавила нас. Нет, просто  продолжавшая о чем-то громко ворчать бурная Белая река уже не воспринималась как шум. Это была часть тишины и заката, благолепия и  благоговения, умиротворения, нирваны.

Но дальше-то по Высотскому: "В суету городов и в потоки машин возвращаемся мы, просто некуда деться...". А там уже ждут телефонные звонки, ГАИишные засады, генно-модифицированные недоумки с купленными правами, питьевая вода с ледников Кавказа, соединенных ржавыми водопроводными трубами с коммунальным водозабором и необходимость личного участия во всём этом безумстве.

Остается только по-русски  повторять фразу Арнольда Шварцнегера "Я вернусь!" да смотреть фотографии в ожидании повторения чуда.

02 июня 2010 года