Пи эр квадрат пахучий

В Сочи и зимой неплохо бывает, но уже ненавижу этот населенный пункт. Собственно не город, а поездки туда. Ехать лучше поездом, а еще лучше в спальном вагоне.

Вот вернулся из Сочи прошлой ночью. Ехал гомельским поездом и   СВ в нем не оказалось. Ладно, купе. К пяти утра вхожу в вагон. Похоже, сразу после войны построен.

Купе встретило задушевным храпом двух бульбашей на верхних полках. Войти не смог. В проходе стоял чудовищных размеров чемодан «мечта оккупанта». От двери до чемодана ровно полступни. Опухшими боками этот монстр упирался в предназначенное мне спальное место, а другая его сторона сливалась с огромным как у цирковой лошади женским седалищем. Пытался найти место для плаща и костюма. Не получилось. Пытался постелить простыню. Не получилось. Пытался заснуть. Не получилось. Чем соседи кормились, я не знаю, но судя по их выхлопам это было нечто не обычное. 

В надежде дожить до рассвета дверь в купе оставил приоткрытой. В полумраке и полузабытьи увидел, как от чемоданной массы отделилось что-то напоминающее огромное казачье седло. Оно переместилось и заслонило собой просвет двери, затем перекрыло не только свет, но и доступ воздуха в купе. Жительница соседней полки, - догадался я. Закрытая ею дверь была приговором. Темнота. Нос против моей воли стал газоанализатором.

Попытка идентифицировать происхождение запахов погрузила в предкоматозное состояние. Плач ребенка. Девочка лет трёх, - подумал я. Она, бедняжка, как оказалось позднее, утомленная вторыми сутками в поезде, выспалась и хотела внимания и веселья.

Поскольку поезд миновал Туапсе, то туалеты уже были закрыты. На толстом монстре между полками водрузили горшок.
Дождавшись окончания этого действа перед моим носом, я выбрался в коридор, где было весело шестерым командированным майорам внутренних войск. Упитанные и алкогольно-изумленные служивые обсуждали особенности какой-то попойки и иные радости их бытия.

Позднее в купе, усевшись на край своей полки, я  сделал попытку вновь найти покой. Как же! Мамаша грозно объясняла девочке, что поковырявшись в носу, не следует предмет раскопок тянуть в рот и, что постоянно открывая и закрывая молнию на чемодане, она сломает замок. Мужики на верхних полках храпели и смердели носками. По запаху решил, что это родственники.

Веселая девочка, кидая на верхнюю полку свои вещи,  помогла узнать кто же из них папа. Он, наверное, был у неё в авторитете. Многозначительное и громкое мычание её батюшки вызывало у ребенка ещё больший энтузиазм и визг. 

Другого жителя второго яруса не трогала, мне же хитренько улыбалась и корчила рожицы, заметив мой приоткрытый глаз.

За окном море не черное, но грязное. Возможно, это из-за никогда не мытых стекол. Решил пойти глотнуть воздуха в тамбуре и покурить. Разглядел в тамбуре куривших майоров. Пять из шести.

Старые, но жизнерадостные как американские пенсионеры колёса так безжалостно избивали рельсы и мозги, что стало очевидным – они не круглые! Но их много! Всласть надышавшись чужим дымом, решил испить чаю.

Недовольный моей бесцеремонной просьбой проводник как бурый медведь из берлоги выдал граненый стакан и сказал, что там чай, но сахара нет даже за деньги. Ситуацию мог спасти только коньяк в припасённой мною фляжке. Но по прибытии дела, а коньяк, употреблённый с утра, не вольется в атмосферу переговоров.

Измятый костюм и лохмотья нервов, протертое до дыр настроение и  табу на фляжку коньяка – автопортрет приехавшего в Сочи меня. 


Январь 2010.