Любовь и судьба -2

 

В наш таежный гарнизон  добрался через  трое суток вечером. Поставил дежурному по гарнизону бутылку и дежурной  машиной был доставлен  на запасной узел связи (ЗУС), где был заместителем начальника  этого объекта. Я приехал сюда, а не в офицерское общежитие, чтобы, сразу бросившись на телефон оперативной связи, дозвониться в Ригу. 

У первого шлагбаума ЗУСа  вышел из машины, и она ушла обратно.
-  Стой! Кто идет? – знакомый девичий голос из сторожевой будки.
-  Иванова! Ты что?  Своих не узнаешь?
- Ой! - радостно взвизгнула ефрейтор Иванова и, выскочив из будки, бросила карабин  на землю и повисла у меня на шее, радостно визжа и болтая ногами в воздухе.
-  Иванова! Слезьте с меня и не нарушайте Устав...

Стала, опустившись  на ноги, и как-то трепетно – нежно прижалась ко мне.
- Не кричи...- прошептала, - я соскучилась.
И заплакала.

У меня в груди что-то  дрогнуло,  заныло... Я прижал ее к себе... «А ...Инга?» - всплыло,...и я отпустил девушку. Она сделала шаг назад, и, шмыгнув  носом,  повернулась и пошла за шлагбаум... Пошел за ней, поднял с земли карабин и отдал ей.
- Спасибо, - вздохнув, тихо сказала, - я, ведь, правда очень соскучилась... Простите, товарищ лейтенант.
- Ладно... замнем для ясности, Давай, неси службу, Иванова, - глянул на нее и... опять какое-то непонятное чувство мелькнуло тоскливо где-то внутри.

Если вернуться несколько лет назад, то следует сказать, что в обслуживающем   узел связи персонале кроме капитана Коли Петренко - начальника  узла и меня, его заместителя, были только  военнослужащие- девушки, волею судеб заброшенные в этот медвежий угол Сибири.  Все мы были специалисты войск связи и несли  дежурство на узле и по охране его.  Объект был глубоко под землей, огражден по периметру двойным рядом «колючки», с расстоянием  сто пятьдесят метров в междурядьи.  Только антенны, связанные  подземной кабельной системой, находились в близлежащей тайге.  Но аварийная антенная система находилась здесь, за оградой, под землей. И в случае  выхода  из строя основных антенн эта система поднималась на поверхность.

Занятия по специальности и строевую подготовку  с личным составом  в основном проводил я, Петренко вел политзанятия и слуховую (работа не ключе). Девушки относились  к занятиям очень серьезно. Но что нас с Колей потешало, это то, что не дай Бог, одной за ответ поставишь пятерку, а другой четверку. Что тогда было!  Вплоть до того, что, получившая  низшую отметку, в слезах выскакивала из класса...

Но мы жили дружно в этом, Богом забытом  углу. Чисто служебные отношения не исключали, конечно, и  «внеслужебных»... Они, в силу объективных причин, и не могли быть другими... «Мы были молоды, русоволосы...» 

Однажды я с ефрейтором Ивановой Таней пошел выполнять очередные регламентные работы на антеннах расположенных в тайге.  У выходного шлагбаума стояла младший сержант Кононова, разбитная деваха из Иркутска. Она знала хорошо, что значит ходить «на регламенты» в тайгу с кем-то из офицеров....
Завистливо глянув на Иванову, пропела достаточно двусмысленные строчки из наших ЗУСовских  частушек:

 На регламенты ходила –
С лейтенантом заблудила...
Всю дорогу позабыли
И тайге весь день блудили...

- Кононова!  Выполняйте Устав! – официальным тоном сказал я, и, наклонившись к ней, тихо:
- Следующий раз пойду с тобой...
- Не обманешь?.. – прошептала.

Хорошо смотреть на зелёную тайгу с самолета.. Там  тёмные ельники, тут светлые боры сосняка. Красивые извивы  голубых рек, пропахшие дымом чёрные гари и светло-жёлтые болота. А на горизонте синие, туманные  дали.. Тайга.

Тайга  это лес. Самый огромный на земле.. Сосны, кедры, пихты, осины, ели. Гулкие зелёные вершины, скрип обомшелых стволов. Пахнет прелью.  Корни вывороченных деревьев,  как медведи, поднялись на дыбы, и стоят с растопыренными косматыми лапами...  Царство колючей хвои, грибов, ягод.
Не видно птиц, не слышно зверей, нет ярких цветов, пёстрых бабочек.  Все прячется... Иногда какая-то смутная тень проскользнёт в чаще. Взволнуется кем-то задетая ветка, распрямится примятая кем-то трава.   И опять таинственная тишина и безлюдье. Старые осины своими черными дуплами, как глазами, следят за тобой...
После выполнения  регламентов  мы с Ивановой собирали малину, голубику, грибы,  а потом решили искупаться в небольшой таежной речушке. Сняли верхнюю одежду и залезли в воду.  Плескались, дурачились, потом я, схватив ее за руки, прижал к себе...  На миг она замерла и тихо сказала:
- Пусти...

Я прижал  сильнее...
- Не тронь,... пожалуйста... прошу тебя...
Слегка ослабил объятия и нашел ее губы... Они на миг поджались, потом неумело раскрылись, прильнув к моим.  И... 
...и тут я хрипло прошептал:
- Медведь ... - и бросился к карабину.

Мишка с интересом посмотрел на нас, а я, схватив карабин, заорал:
- Пошел вон отсюда! – и пальнул несколько раз в воздух.
...  он бросился в тайгу.

Девушка стояла по колени в воде и дрожала мелкой дрожью, прижав руки к груди. Подошел к ней, взяв за руку, вывел из воды.
- Танюша, ты что, малая... Он убежал... Не боись...

Она была в полном ступоре, продолжая дрожать...

- Иванова! – ласково сказал, - Танюша... все хорошо... он убежал...  Не бойся...

Прижал к себе ее мокрую. Ее бил озноб...

- Да ты замерзла...  Погоди...

Вытащил из вещмешка большой кусок бязевой ткани, которую резали на куски  для регламентных  работ, и протер, как полотенцем, ее мокрое тело. Стояла неподвижно, продолжая дрожать с закрытыми глазами. Снял лифчик, вытер насухо небольшие упругие  груди, надел на нее майку и форменную рубаху.  Обвернув вокруг талии тканью, как полотенцем, снял с неё трусики и, расстелив плащ-накидку, усадил девушку. Продолжала молча дрожать, закрыв глаза, опустив на них  длиннющие черные ресницы.

Достал  флягу со спиртом, и, разбавив в кружке водой, поднес к дрожащим губам:
- Пей!
Сделала машинально два глотка и закашлялась... Откашлявшись, притихла, открыв глаза.  Допив разбавленный спирт, я оделся и сел рядом. Прислонилась к моему плечу и... зарыдала...
Я обнял и стал успокаивать.  Плакала долго, долго, как ребенок, потом затихла, слегка всхлыпывая. Уложил на плащ и, завернув в него девушку,   лег рядом с ней. Прижалась ко мне, продолжая вздрагивать,...

Солнце, перевалив за полдень, немилосердно жгло.
- Согрелась? Может,  пойдем домой?...
- Нет... Мне хорошо с тобой... Поцелуй меня...

Вернулись к вечеру. У входа нам встретилась сержант Валя Кузнецова и, глянув на нас, ухмыльнулась:
- Ну, что можно поздравить, Танюша?... Первый раз в первый класс...
- Ревнуете, сержант, - взяв ее за подбородок, спросил,  глядя в глаза, и Тане:
- Иди, иди,... запиши в журнал...

А  Кузнецовой:
- Скажи  всем, что б не выступали тут мне по поводу этой девчонки.
- Да где уж нам... Любовь она и в Африке...
- Тогда заткнись... Здаётця мне, что ты написала рапорт на продление контракта, а?
- Не подпишешь?  А ты мне всегда нравился... Помнишь наши ночи?
- Найдешь другого...
- Да уж... конечно... – и, резко обняв меня, поцеловала жарким длинным поцелуем и, глубоко вздохнув:
- Совет да любовь... Она хорошая девчонка, не обижай ее...

(Эту историю я слушал от Игоря,потягивая пивко,в баре далеко от тех мест, где все  происходило.
- Знаешь что, давай дорасскажу завтра. Место встречи – пляж, десять ноль-ноль... А?
-  Не подведешь?
- Слово офицера.

А завтра в десять ноль-ноль мы встретились у входа на пляж.
- Привет!
- Привет! Ты знаешь, - сказал Игорь, - вчера вечером позвонил Коля Петренко... разыскал все-таки меня...
- Ну, как он?
- Да, неважно... болеет...)

  А тогда, по прибытию с соревнований к месту службы, - продолжил свою одиссею Игорь, - я сказал ефрейтору Ивановой:
- Пойду, организую встречу, ... там, небось, ждут...
- Ну, конечно, ждут... там эта кривоногая Валька все не дождется ...  Да и все старухи Вас, товарищ лейтенант, жаждут целовать... прям взасос... Любви жаждут... Иди,... иди... Небось пьянку, как всегда, организуешь.

Сделав шаг к ней:
- Дурочка... Я что-то обещал тебе? Сама ...

Она вдруг отступила назад, вскинула карабин, лязгнув затвором:
- Оставьте территорию поста, товарищ лейтенант!

Снял тяжелую сумку с плеча и поставил на землю:
- Стреляй, Танюша, стреляй, девочка... Дурочка ты малая... Ты же все знаешь как было...

Бросила карабин... Хлестко ударил выстрел.  Зарыдала, закрыв лицо руками. Подошел, обнял, прижав к груди.
- Успокойся... Перестань... Сюда бегут,.. Сядь в будке.

Отвел и посадил  на скамеечку, поднял оружие и разрядил его полностью.

Подбежал с пистолетом в руке Николай, увидев меня с карабином, закричал:
- Это ты тут, придурок, балуешься?!
- Проверяю боеготовность подразделения, - спокойно, улыбаясь, отвечаю.
- Буду звонить дежурному по гарнизону! – завопил капитан.
- И немедленно... Пусть соберет всю службу – будем отмечать мои спортивные успехи.
- Ты что!... Здесь?...
- А что?.. Как всегда... Что мне (кивнул на сумку на земле) таскаться с ее  вместимым  по гарнизону?
- А где Иванова?.
- Да...  Вот там в будке... Отдыхает.

Он подозрительно глянул на меня и покрутил головою.

- Ладно... разберемся... Отдай оружие, пусть несет службу.

Мы пошли в наше подземелье, гулкие шаги в коридоре  напоминали о чем-то серьезном царившем над страной, но я спешил дозвониться в Ригу. Мне повезло – трубку взяла Инга:
- Sveiki!  Это я... Только  вот сейчас добрался до нашего медвежьего угла.
- Здравствуй! Sveiki! –  ее голос.
- Ну, как ты?  Es jus milu...
- Да все в порядке... Скучаю...
- А у нас ночь...
- Но бары, рестораны еще работают?
- Ты что! Какие бары- растабары!  Вчера говорят два медведя – медведица с медвежонком пожаловали в гости. А ты - рестораны...
- Ужас!- воскликнула Инга, -  И что с ними сделали?
- Ничего. Прогнали в тайгу... Охота на них запрещена.
- И это вы так там живете?
- Приедешь - увидишь... Здесь хороший свежий воздух, лесные ягоды, грибов – куча...
- Ты знаешь, я тут говорила с нашей соседкой,  она тоже где-то там была с мужем, так она оставила его там и вернулась... Говорит: глушь,...тайга... и раз в неделю кино, а по воскресеньям  танцы в Доме офицеров. Ну, сейчас, вроде, ему обещают перевод... А ты не можешь перевестись? Можно же и в Прибалтике  служить...
- Да никто меня молодого, неженатого слушать не будет. Вот поженимся, послужим немножко здесь, тогда и начну шуровать...
- Дааа?... -  и связь прервалась.

Стал опять трезвонить, добираясь по позывным  войсковой связи до Риги. Наконец голос Инги:
- Слушай! Давай перебирайся сюда. Пока подождем со свадьбой...  Хорошо? Мне надо закончить институт... Это пару лет...

Все у меня застыло в душе.

- Да ты что! – закричал я. - Каких пару лет! Какой перевод! Сейчас я не могу...
- Ну, как знаешь... – и ... только короткие гудки...

В этот момент вошли все дежурившие в эту ночь офицеры гарнизона и потащили меня к накрытому уже столу. И начался «сабантуй»... Но я не сидел там долго.  Опять пошел на телефон, но дозвониться до  Инги не смог – то трубку никто не брал, то брал и не отвечал.

Было печально. Перед глазами стояла та печальная девушка на перроне в зеленой с желтыми разводами косынке...

Я склонился на стол...  Шум гульбища из класса, доносился сквозь прикрытые двери аппаратной. Прошло некоторое время – минуты? часы?...
И вдруг голос Ивановой:
«... я, ведь, правда очень соскучилась... Простите, товарищ лейтенант ...»
Задремал, что ли?...

Зашел в класс. Там ряды поредели, некоторые парами рассосались по темным помещениям подземелья... Я взял со стола почти полную бутылку, палку колбасы, несколько плиток шоколада.  Рассовал по карманам и пошел к шлагбауму.

Продолжение следует:http://www.proza.ru/2013/01/30/1541