Карлош, который жил на крыше

   Велосипед я считаю лучшим видом транспорта для прогулки. Но рассказать хочу вовсе не о нем, а о вороне, которого встретил несколько лет назад в одну из таких прогулок. Он сидел на обочине проселочной дороги и внимательно следил за приближающимся человеком верхом на тонких колесах. С не меньшим любопытством осмотрел и я его. Мне ворон показался довольно-таки странным. "Почему же он не улетает? - подумал я.
   Поймать птицу ничего  не стоило - у него было что-то с крылом, возможно было
переломано и неправильно срослось. Ворон был тощим, как велосипед. Это и понятно.
   Стояла поздняя осень, поля распаханы, в лесных посадках ягод не сыскать, и сможет ли птица, не летая, прокормиться в зимнее время? Да и для бродячих собак слишком легкая добыча.
   Решил забрать ворона домой; за зиму откормится, а весной выпущу его на волю. Не долго думая, решили с братом  дать ему кличку Карлош и поместили в клетку, в которой
раньше жили попугаи. С самого начала клетка Карлошу не понравилась. Он проверил клювом прочность ее прутьев и приуныл. Но, не прошло и пары дней, освоился. Прежде всего научился открывать дверку. Делал это он изобретательно, ловко орудуя своим мощным клювом. Долбил без устали по тому месту, где рамка дверцы опускалась на основание клетки и дверца слегка приподнималась, затем он просовывал в щелку клюв и, отрывая его, еще больше поднимал шторку, просовывал под нее голову, поднимал и протискивался весь, оказываясь во дворе, на свободе. Он настолько привык к этим прогулкам, что удержать его в клетке не представлялось возможным.
   Во дворе Карлош быстро освоился, не давал себя в обиду, ни коту Киляру, ни игривому псу по кличке Дружок. Иногда кот пытался отобрать у него лакомый кусочек, но ворон смело набрасывался на обидчика и ударами клюва наказывал его. Киляр, съежившись, поджимал уши и семенил подальше.
   Когда же Дружок пытался играть с Карлошом, тот падал на спину, громко каркал и отбивался лапами и клювом, а пес прыгал вокруг него и тявкал. Это происходило до тех пор, пока кто-нибудь не отгонял игривого Дружка. Карлош подхватывался и забирался на сарай, где его никто не смог бы потревожить.
   Долгое время ворон мог сидеть на коньке, на самом краю крыши, в дождь и в снег, всматриваясь в даль. Отсюда были видны просторы полей и темные очертания лесных полос. Колючий ветер раздувал его оперение, а он сидел промокший, но гордый и свободный.
   Спускался Карлош с крыши сарая когда был голоден. жадно ловил на лету кусочки колбасы, которые были для него лакомством, но не глотал их, а собирал во рту. Заметив это, я однажды решил проучить ворона, нарезал кусочков побольше и бросал их до тех пор, пока прятать колбасу птице было некуда, но Карлош быстро нашелся, он отпрыгнул под кустик, освободил свою кладовую и снова раскрыл свой ненасытный клюв...
   Ранней весной Карлош пуще прежнего загрустил, целыми днями не слазил с крыши. Я стал подавать ему деликатесы наверх, включив  в рацион пробуждающихся земляных червячков и личинок, которых находил обрабатывая грядки.
   Но однажды в погожий солнечный день Карлош спустился с крыши и уселся на свою клетку, стоявшую у крыльца. Я принялся его кормить, но ворон ловил сочные кусочки и бросал в клетку. Удивленный его необычным поведением, я позвал брата. Вышли и отец с матерью.
   - Не заболел ли наш Карлошка? - забеспокоилась мать. - Мыслимо ли столько просидеть на холоде.
   - Чудит что-то птичка...
Подумали, погадали и разошлись. Поковылял и Карлош в сторону сарая. Забравшись на навес, он перемахнул через забор, спланировав на своих неуклюжих крыльях, и направился в сторону поля. С тех пор его никто не видел.
    А несколько дней назад  я  бросил взгляд на крышу и замер. На краю конька примостился ворон. Ветер метал мокрые снежинки, а птица сидела и долго смотрела в мою сторону, а потом вдруг сорвалась и улетела.
    - Может это наш Карлош прилетал,- поделился я с братом, - может окрепли на воле его крылья?
    - Может быть,- сказал он, задумавшись, - может быть.