Боги олимпа - ч. 2

Внимание: эта вещь опубликована в журнале «Жемчужина» №, 30, Австралия 2007 г.
На сайтах - «Журнал Живое Слово», Москва -
                (Весна в Греции – 2006 г.)

     Должно быть, правду люди говорят, что Олимпийские боги капризны, легкомысленны и совершенно непредсказуемы. Особенно весной. Сами рассудите: не прошло и четырёх месяцев после нашей с Колей первой поездки в Грецию, - то есть, в самом начале мая 2006 года, сразу же после Пасхи, - как мы снова покинули берега Австралии и направились в края древней Эллады! Конечно, какой-нибудь там прозаик, очень скучный человек, может быть, и станет яро утверждать, что мы ехали всего-навсего по долгу службы. Но, согласитесь: куда приятней сознавать, что без вас соскучились Олимпийские боги и от их тоски едва не померкла легендарная гора...
     Так или иначе, мы ехали в древнюю Элладу с лёгким сердцем. Ещё бы! За это время я успела закончить и разослать не то что январский, но и Пасхальный 26-й номер «Жемчужины»; и это не считая всех предпраздничных и семейных забот. Кроме того, теперь мы ехали в эту дивную страну как бывалые греки: даже я знала несколько фраз по-гречески, а Коля, способный к языкам, - тот давно уже «греком» стал. И только, опускаясь над Афинами, я опять в упор посмотрела на вершины скал, как бы примеряясь: «Заденет их самолёт, или нет? Кабы чего вышло...» Но Коля равнодушно смотрел в окно; пассажиры дремали; а беспокоиться одной - когда вокруг, явно, никому нет дела, - какой же в этом смысл?

     Ранним утром мы вышли в Афинском аэропорту. Вокруг - всё знакомо. Приятно. А на улице, в воздухе - чудесная прохлада: тепла было ровно столько, чтобы сознавать, как хорошо жить на свете. И Греция – вся зелёная! Одно слово, весна...
     Имя злополучного шофёра и его бешеную езду в декабре прошлого года мы даже не вспоминали - ни-ни! - вместо этого, как бывалые греки, взяли такси, доехали до вокзала и купили билеты на поезд. Правда, вначале с такси была неурядица из-за выходных, но всё же мы сумели поймать зазевавшегося шофёра и кое-как добрались до станции. И там, с билетами в кармане, балансируя на предательских ступеньках вагона, с грохотом задевая чемоданами узенькие двери, мы благополучно погрузились на поезд. Наконец, довольные собой, уселись на места и с наслаждением уставились в окна: поезд тряхнуло и - замелькали поля, деревушки, мосты, сёла, и снова поля, увлекая нас всё дальше и дальше на север... в милую, знакомую Ларису.
     Что за идея - идти от станции до «Астории» пешком? Только мужчине могло прийти в голову, что этак - громыхая чемоданами на крохотных колёсиках по булыжникам узеньких улиц, минуя каверзные выбоины тротуаров, протискиваясь среди прохожих - почему-то лучше...
     С трудом, едва живые, мы с Колей добрались до гостиницы. Перед самым входом в фойе я решила, что, прежде чем войти, надо немного отдышаться: как-никак из Австралии приехали, и цивилизованные греки такого безобразия - топания с чемоданами по улице - не поймут. Мы оглянулись: поражало, что все кафе в «нашем» сквере сплошь заполнены оживлённым народом. Справедливости ради, всё-таки надо признать: приятно было пройтись знакомыми улицами, радостно было узнавать знакомые переулки, магазины, и потом подъезд «Астории»...
     Между тем, знакомые гречаночки в администрации гостиницы встретили нас очень приветливо; с дежурной улыбкой объявили, что мы их «лучшие клиенты» и что они всегда рады нас видеть; что наш номер всё на том же 4-м этаже, только «рядом» с прежним. «Это хорошо! - тихонько перевела я дыхание: не иначе, как боги Олимпа устроили так, чтобы мы с Колей снова могли смотреть на их гору!» Кстати, может быть, в соседней комнате матрас окажется немного приличней... на прежнем-то спалось, точно поверх саркофага! А про холодную воду можно и не спрашивать: ведь, я теперь без всякого страха - вот так, сразу - могу отправиться на знакомую греческую улицу, в знакомый греческий магазин, и, как бывалый местный житель, купить всё что нужно. Да ещё взглянуть по пути на знакомые греческие раскопки.
     В комнате, однако, нас ждал сюрприз: вода из кранов шла холодная! Зато по телевизору работали не все каналы. А когда вышли на балкон, то оказалось, что легкомысленные боги Олимпа кокетливо прикрыли свою гору густым облаком. И вовсе не оттого, что они предпочитают прохладу, а так – чтобы люди о них почаще думали...
     Все дни, с раннего утра и до позднего вечера, Коля проводил на работе. И только у меня время опять потекло безмятежно: с утра я работала над очередным журналом, потом гуляла по городу, затем снова погружалась в работу, и снова бродила, отыскивая уголки глубокой греческой древности. Уборщица, с которой я подружилась ещё в декабре, зная, что я целыми днями в комнате что-то пишу, принесла и поставила на балкон к нашему приезду второй маленький столик. Таким образом на первом столике расположился наш с Колей «ресторан»: приходя вечером с работы, уставший, он уже не хотел куда-либо выходить, и потому я часто приносила «чудеса» греческой кухни прямо в номер. На втором столике поселились мы с «Моськой», - сплошь и рядом мы оба обитали на балконе, на свежем воздухе, и убирались в комнату только, когда угрожал пойти дождь или ветер намеревался унести все мои бумаги вниз и выстелить ими площадь сквера.
     А в это время Греция зеленела буквально на глазах; наш сквер всё глубже и глубже погружался в море кружевной зелени и скоро его с балкона не стало видно. Теплей становилось не по дням, а по часам, - к концу первой недели нашего пребывания в Ларисе, в полдень, уже стояла жара. Неудивительно, что греки проводят все свои дни в кафе под открытым небом: вот так, сидят себе и молодые, и старые, с утра до поздней ночи, и с важным видом, не спеша, потягивают из соломенки бесконечное пиво... и всё время о чём-то говорят. И так - каждый день. Впечатление такое, что никто из них никогда домой не уходит. Однако, о чём можно столько говорить? Не надоест ли? Неужели этим людям больше нечего делать, или у них нет никаких забот?
     С тёплыми днями не только наш сквер, но и все улицы вокруг превратились в одно сплошное кафе, и забиты были эти кафе до отказа почти что круглые сутки, - во всяком случае шум, говор и музыка не смолкали до глубокой ночи. Надо сказать, что обычно из сквера доносилась приятная музыка; несколько раз там играла группа красных индейцев, одетых в национальные костюмы, - точно такая же группа выступала несколько раз у нас в Брисбене. У них, этих индейцев, замечательные напевы и ритм, под которые легко и приятно работать, думать, создавать... однажды я не выдержала, спустилась вниз и купила диск с записью их песен. Но теперь отовсюду из боковых улиц, не говоря уж о нашем сквере, оглушительно гремел американский джаз. Как-то в полдень на площади неожиданно раздался страшный, невообразимый грохот - взрыв звука был такой силы, что, казалось, разорвёт барабанные перепонки. В панике, не сразу можно было догадаться, что кто-то внизу, пробуя новые громкоговорители, настраивал музыку. И опять американщину...
     Так гремело до позднего вечера. И гремело с такой силой, что не помогало даже закрывать двери. Но выхода не было: приходилось закрываться и задёргивать для лишней изоляции шторы. Кондиционер не помогал, в комнате становилось душно; от этого некогда любимые песни Франк Синатры, Элвиса, и даже рок-энд-ролл - все они вызывали лютую ненависть. В Австралии подобного рода грохоту дали модное название - «засорение окружающей среды» - и, на основании нового закона, после определённого часа шум попросту запретили. Но греки гордятся своей «свободой». Забывая, что их мнимая «свобода» для других - плен, от которого человек звереет, проклиная и греков, и Грецию, и их продажность американцам, - плен, из которого человек стремится любой ценой вырваться и бежать из бывшего «очага цивилизации» как можно дальше.
     Но греки никуда не бегут. Совсем напротив: они явно наслаждаются таким образом жизни, даже их маленькие дети понимают в этом толк. Подумать только: под шум, музыку и приятные разговоры родители часов до 11 ночи, не спеша, катают своих младенцев в колясках по дорожкам сквера; рядом с ними вприпрыжку бегут четырёх-пятилетние малыши; потом все блаженно усаживаются где-нибудь в кафе; а в это время их восьми-девятилетние ребята, точно воробьи, «стайками» носятся в темноте по всему скверу и боковым удицам, кстати, все модно и дорого одетые. Неужели родители не боятся, что детей кто-то может обидеть? Справедливости ради, надо признать, что в Ларисе даже поздно вечером довольно спокойно. Только один раз, совсем рядом с нашим сквером, недавно было одно серьёзное происшествие: видно было, как у подъезда собралась толпа, появилась полиция, подъехала скорая помощь; потом кого-то выносили... Но то мир взрослых. А дети - мало ли что им может прийти в голову? И потом, ведь, здесь ещё вечная проблема с цыганами...
     Цыгане появляются в Ларисе вместе с теплом, - грязные, назойливые попрошайки. Греки их не любят и опасаются, и не только потому что цыгане ленивы и нечистоплотны, а потому что с ними связаны грабёж, бандитизм, дикие оргии и безобразия вроде того, что они могут разбить свои палатки, где им вздумается... например, прямо посреди городской прощади, или у кого-нибудь на заднем дворе... Проникают они в города Греции через непроходимые горы, минуя границы, паспорта, разрешения и прочие «глупости» цивилизованного мира. И власти ничего не могут с ними сделать: цыгане мстят, и потому их попросту боятся.
     Жара нарастала. К середине мая по ночам уже мучила духота, - в гостинице говорили, что летом в Греции бывает пекло, подобное нашему, австралийскому, если не хуже. Оттого, что в сквере до глубокой ночи гремела музыка и под самым балконом слышались громкий смех и разговоры, горел яркий свет, приходилось запирать дверь на балкон и включать кондиционер.Но как всегда, положение спасли боги Олимпа: трудно сказать, кто первый сообразил, что не годится пугать гостей грядущей жарой раньше времени, - Посейдон или Афина, - только один из них приоткрыл, наконец, завесу тысячелетней тайны и заветная гора выглянула навстречу солнцу. Теперь Олимп было видно так же хорошо, как и зимой. По этой причине я стала безнаказанно отрываться от «Моськи» вне графика; любой повод находила для этого, скажем, от переутомления гудело в голове или глаза переставали видеть, да мало ли... Лишь бы выйти на балкон и смотреть вдаль, или вниз...
     А внизу - создавалось впечатление, что население Ларисы, все, от мала до велика, с утра до вечера находятся на улице. Это особенно заметно, когда куда-то спешишь, когда приходится пробиваться сквозь толпу. А пробиваться стоило! Ведь, каждый день, проведённый в Ларисе, приносил с собой что-нибудь новое: там музей, тут выставка картин; витрины в Ларисе, как и прежде, были интересными, но, увы, следов от Пасхального торжества, - которое, под впечатлением прошлогодней рождественской сказки, я поначалу так старательно искала, - не осталось. А может, и вовсе не было. Зато неподалёку от «Астории» мы с Колей обнаружили старый монастырский храм.
     В церкви всё ещё шла Пасхальная служба. Конечно же, и здесь пели типично по-гречески: монотонно и громко. Но всё же были и красивые моменты. Настолько красивые, что вот уже в который раз невольно подумалось: не это ли услышали 1000 лет назад послы князя Владимира, которым так понравилась «греческая вера»? Однако, народ в этом монастыре намного проще и беднее; лица прихожан резко отличаются от тех, что мы видели в церкви Св.Ахилия, как если бы это была какая-то другая народность или, простите, «бедная родня». Но ведут себя эти люди в храме несравненно лучше, и весь их облик - более благочестивый.
     И всё же в храме Св.Ахилия интереснее наблюдать за молящимися. Пусть это не очень праведно, но, что греха таить: турист есть турист, - попав в чужую страну, невозможно не наблюдать за людьми. Поэтому глаз сразу определяет: некоторых прихожан правильнее было бы назвать светской толпой, хотя все держатся вежливо и очень корректно. Самое любопытное зрелище, это - местные пожилые гречанки: лица у многих, если можно так выразится, «не от Аполлона»; хотя все они добротно, модно и, явно, очень дорого одеты. Но до чего же они спесивы! Эта гордыня! Впечатление такое, что они, не скрывая, друг перед другом стараются - норовят поразить одна другую нарядом или ещё чем-нибудь, и, точно породистые скакуны, «бьют копытом о землю», и у каждой при этом из глаз и ноздрей точно огнём пышет... Однако, есть в этом общем собрании прихожан и другой слой общества, он резко выделяется на фоне остальных: этот народ - явно благородного происхождения, женщины этого круга держатся с дивной простотой, очень красиво и с неподражаемым достоинством.
     На обратном пути, подходя к гостинице, я услышала знакомый воющий рокот - над сквером пронёсся бомбардировщик - и сейчас же вспомнила случай, который недавно нашумел в этих краях. Столкнулись 2 военных самолёта - греческий и турецкий. А произошло столкновение по той простой причине, что турецкий самолёт опять дерзко зашёл в воздушную зону Греции. И вот, оба самолёта упали в море. Грек-пилот погиб сразу, турок остался жив. На помощь пострадавшему турку сейчас же вышла греческая спасательная команда; его вытащили из тонущих обломков. И что же сделал вероломный турок? Он выхватил пистолет и приставил его к виску грека... того самого, который только что его спас. Народ возмущался: «Потопить надо было, гада!» Услышав эту историю, как не встать на сторону православных братьев-христиан?! Конечно же, нам с Колей трудно было сдержать негодование.
     Православная страна. Зима ли, весна, - звон церковных колоколов разносится по всей греческой земле. Вот и сейчас оттуда, где высится Олимп, доносится густой, серебряный гул колокола: наверное, опять звонят в церкви Св.Ахилия. И опять, как тогда, в декабре, незаметно подошла мысль о том, какие же они, греки, счастливые: живут на своей исконной родине! Только бы они, в угоду Западу, не променяли на призрачные «блага» Евросоюза, свою веру и самобытность, а с этим и свободу...
     Между тем, греки в Австралии считают, что их соотечественники как раз это и делают: - «Там, в Греции, народ - или очень святой, или же очень распутный!» - говорили они нам не раз. Признаться, раньше не хотелось этому верить. Потому что Греция - православная страна, и её невольно ставишь выше, а упадок нравов – это удел Запада; да ещё современной России, где дорвавшись до «свободы», многие потеряли и рассудок, и совесть, и стыд. Но теперь, посетив Грецию вторично, поневоле приходится прийти к заключению, что жёсткая реплика заморских сородичей - не без основания.
     В самом деле, в этой стране контрастов рядом с истинным благочестием уживается патологическая потребность оголяться: женщины и молоденькие девушки в Ларисе, помню, даже зимой, в холод, норовили как можно ниже опускать пояса юбок и брюк, чтоб не сказать больше... причём так, чтобы их белеющие животики и ягодицы, покачивась, видны были из-под пальто или пушистых свитеров; теперь же, когда пришла весна и стало тепло, они, застыв в каком-то мечтательном сне, точно с ума сошли...
     История имеет несчастную привычку повторяться. Когда-то разврат и излишняя роскошь ослабили и сгубили великую Римскую Империю. Так теперь и у греков: от прежнего величия эллинов остались всего-навсего убогие нравы, «царственные» жесты, и от безделья - бесконечная болтовня в кафе...
     Наверное, Олимпийские боги отомстили мне за издевательство над пережитками язычества: однажды в моём «кафе», в номере, то есть, едва не произошёл пожар.
     Мы с «Моськой» всё утро блаженно работали на балконе. Но вот, в сквере опять загремела музыка; спасаясь от ненавистного грохота, пришлось уйти в комнату, запереть дверь и даже прикрыть штору, и, конечно же, включить кондиционер. Закрытая дверь не помогала. Тогда, чтобы хоть как-то утешить себя, я решила вскипятить себе чай. Включила в ванной комнате нагревательный прибор. И вспомнила о нём только тогда, когда сквозь «шум окружающей среды» услышала странный, негромкий сухой треск... Доля секунды - и я возле злополучной посудины: вся вода выкипела; а нагревательный прибор светится ярко-красным и - громко щёлкает! Трясущимися от ужаса руками я сейчас же вынула из розетки провод. Потом, когда прибор остыл и почти что рассыпался, я всё хорошенько завернула в пластику. Потом взяла свёрток и тихонько вынесла его из гостиницы. И там - за углом, подальше от «Астории» - выбросила всё в мусорный бак. И только вечером, когда пришёл Коля и стал меня жалеть, я дала волю слезам.
     Наконец подошёл день моего Ангела, 14-го мая, но праздновать было нечего: какая там служба в церкви! - греки давно уже всё отпраздновали. Поэтому мы с Колей сели утром на поезд и поехали в Салоники. Как бывалый турист, я решила, что осматривать город лучше всего пешком. И увела Колю от станции не в ту сторону! Несколько километров прошли мы, прежде чем опомнились. Тогда сели на автобус и доехали до центра - до набережной, то есть, до самого «Римского Форума».
     Конечно же, опять посетили церковь Св.Димитрия. Потом исходили вдоль и поперёк территорию «Римского Форума», со следами его некогда величественных зданий. Теперь мы выяснили, что в своё время «Форум» этот служил общественным и религиозным центром города; что он был построен, по всей вероятности, на месте древней Агоры ещё эллинистической эпохи, как археологи предполагают - где-то между 42 г. до н.э. и 138 г. н.э., хотя главные его здания относятся к концу 3-его - началу 4-ого веков.
     Был жаркий день, всё время мучила жажда. Чтобы хоть как-то смириться с потерей моих именин, мы опять прошли по набережной Салоник много километров: далеко позади остались «Левкос Пиргос», памятник Александру Великому, затем множество улиц, переулков... И вдруг вспомнили, что 9-го мая у Коли на работе, поздравляя хозяина Никоса, все говорили ему «Хрония пола», то есть, «многая лета». Так вот оно что: значит, неделю спустя, 22-го мая мы также потеряем Николин день! Хорошо было бы вовремя уехать домой. Однако, нельзя тревожить Колю раньше времени, он должен всё спокойно закончить. У меня же терпения хватит: стоит только вспомнить, что в брисбенском Соборе это - большое событие, но даже если опоздаем - у нас соберутся дети, и большие, и маленькие, и мы всё равно отпразднуем.
     Дня через два после поездки в Салоники дети сообщили нам, что во время нашего отсутствия в дом забрались воры. Конечно, настроение было испорчено. Но всё же, Коля встретил печальную новость спокойно: какой смысл терзать себя сейчас, когда мы 17 тыс. км. от дома? - всё равно разбирать, что именно пропало, можно будет только, когда вернёмся в Брисбен...
     А пока все свои дни он проводил на работе - уходил на рассвете, и возвращался часов в девять-десять вечера: он спешил закончить машину, чтобы греки могли запустить продукцию, а мы - ехать домой. Никос и Мария Колю боготворили, они считали, что все неполадки с машиной происходят исключительно по вине самонадеянного хозяина-австралийца, который даже не удосужился проверить, что посылает им в Элладу, колыбель древней цивилизации, и потому были на него злы.
     Но я с нашими милыми греками не согласна: эти материалисты просто не догадываются, что всему виной - Олимпийские боги: да, да, эти ветренные, легкомысленные существа решили между собой, что, поскольку земля эллинов празднует весну, то нам, заморским гостям, уезжать домой не подобает, и потому затевали с машиной всякого рода каверзы... что угодно, лишь бы задержать нас в Греции недельки этак на четыре. По этой причине у нас, перед отлётом в Австралию, совершенно не оставалось времени ещё раз посетить Афинский Акрополь. По этой же самой причине, за всё пребывание в весенней Греции, я видела Никоса и Марию только раз - в день отъезда, часа за два перед отходом поезда.
     Они пригласили нас с Колей в ресторан, который приютился в саду, недалеко от главной дороги. Наш столик стоял под деревом, зелёные ветки уютно скрывали нас от полуденного зноя... совсем, как дома. Но времени было в обрез, мы спешили. На прощанье Никос и Мария подарили нам икону Богородицы, работы местного иконописца. Я привезла им из Брисбена в подарок гусиное яйцо своей работы, которое в шутку когда-то назвали «Тамарже»: яйцо на позолоченной подставке, распилено пополам; верхняя часть на шарнире открывается и внутри видно хрустального петуха; снаружи, на верхней части яйца, миниатюрные рисунки австралийских животных. Не хотелось, чтобы греки плохо думали обо всех австралийцах только потому, что один из них нерадивый. Однако греки – народ умный, к счастью, они никого и ничего они не обобщают. И за всё, что Коля для них сделал, они старались отблагодарить, чем только могли. Таким образом, когда уже не оставалось никакой надежды, они каким-то чудом добились и заказали нам гостиницу в Афинах... с тем, чтобы на рассвете следующего дня, мы могли успеть к самолёту. И после этого помчали нас на вокзал.

     После той майской поездки прошёл почти что год.
Вспоминается, как боги Олимпа в отчаянии гнались за поездом, когда мы покидали Ларису, швыряя нам вдогонку раскалённые пригорошни 35-градусной жары: недогадливые, они надеялись уговорить нас с Колей хоть немного побродить в этаком пекле по Акрополю. А ведь в Австралии, где всё наоборот, в это время заканчивалась осень и затем наступала благословенная прохлада зимы...
     И вот теперь по австралийскому радио сообщили, что в Греции существует группа язычников, которая зарегестрирована греческим правительством, как законное объединение, и которая требует, чтобы власти страны передали ей, вышеупомянутой группе, древний памятник культуры - храм Посейдона - для того, чтобы совершать в нём языческие идолослужения.
     Народ в Греции возмущён до предела. Но вопрос, кто в этой православной стране победит, остаётся открытым. Ведь теперь, когда Греция вошла в пресловутый Евросоюз, бороться за свою веру, культуру, а с этим и свободу, - становится далеко не так просто. И трагедия большинства, кстати, людей состоит именно в том, что понимать истинное положение вещей они начинают слишком поздно.
     Греческие мифы, красивые сказки, предания древней Эллады... Только теперь и легендарный Олимп, и его невероятные «боги», потеряли всё своё очарование. Их удел: покоиться в пыли далёкой античной древности, такой далёкой, что сквозь тысячелетия и рассмотреть-то невозможно. Не больше.
     Теперь, когда вспоминаются серебряные раскаты колокола, что неслись по утрам над мирной Ларисой, с тревогой думается: «За свою историю, на долю православных греков выпало очень много страданий! Сохрани же, Господи, свой народ от очередных ужасов нового Мирового порядка...»

                Тамара Малеевская. Брисбен.