Сказка

(легенда о Михайле Потык  «подслушана» у Юрия Никитина)


- Баба Ольха, расскажи сказку.

- Какую вам ещё сказку? Спать давно пора. День носятся, как угорелые, никак не умаются.

- Мы не умаялись, баба. Ну, расскажи-и-и. Про Михайло.

- Вы не умаялись, а я-то уж не девка вам. Весь-то денёчек, как веретено крутисся, а делов не убавляется. Ручеёк-то, ладно, помогает, чего может, а вот ты, шибаёнок, день-деньской на речке пропадаешь.

- Дык, ить я рыбу ловлю! Еду добываю. И на уху, и на жарёху, и на зиму можно засушить. Какая-никакая, а всё поддержка.

- И то, правда. Кормилец. А чистить- то эту рыбу кому приходится? Либо мне, либо Ручейку. Все ведь рученьки поисколешь об твоих ершей, пока почистишь.

- Дык, баба!.. Ершей-то не чисть! Мы с дедом Могутой, когда на речке ночевали, он ершей-то в тряпице сварил, да и выбросил. А потом уж в уху белорыбицу положил. Ну, расскажи про Михайло-то, баба Ольха.

- Ну, слушайте. В стародавние те времена, жили среди людей велеты. Вроде люди, как люди, а всё не люди. Росту они были большущёго – сажень*, да ещё пол сажени. Дед Могута ваш им до подмышки бы был. Богатырский был народ, могучий. А сердцем добрей их не было! На помощь позовёшь – никогда не откажут, с какой  просьбой не подойдёшь – всё исполнят. А чудней-то всего было, что у них за спиной крылья белые росли. Ну, у кого серые, но чаще белые. Пользовались люди, конечно, их добротой-то, ну и помаленьку приучили велетов плату брать за свои дела добрые. А в весях да вервях, какая плата? Грибы да ягода, белка да яичко - кто когда поднесёт. Вот и отправился наш Михайло Потык на заработки в стольный град Киев. Подрядился там стену городскую от поганых стеречь, да в навороп** ходить. Летать-то велеты уж давно не летали к тому времени. И стерёг он Киев-град исправно года три, поганых под городскими стенами полегло без счёта. Бояться стали его степняки. Да и придумали они подлую хитрость. Собрали караван, будто бы торговый, в Киев-град со шкурами да с травами заморскими, с солью да с перцем. А в караване том, был спрятан лазутчик тайный. Знал степной народец о добром нраве велетском, а наш-то Михайло любому новому знакомцу готов был стать другом верным. Седмицу стоял караван под стенами Киева. Свои товары продавал да скупал меды да жито, копченья всякие да гречу, меха пушистые да туеса берестяные. Наш-то велет при воротах стоял всё это время, смотрел, чтоб никто никому обиды не учинил. Ну, и подружился с ним тот лазутчик тайный. А как подошёл к концу последний торговый день, подбежал тот лазутчик к велету нашему и говорит, пойдём, мол, в мою кибитку, повечеряем, я тебя на прощанье угощать буду. А сам-то позаботился, чтоб велету в тот день обеда не принесли, как бы забыли. У Михайлы к тому времени уж и живот подвело, кишка на кишку рычать стала. Да громко так, что кони степняков, заслышав тот рык, шарахались. Посмотрел он вокруг на площадь торговую – народ честно торгуется, без обмана – и оставил велет свой пост, пошёл в кибитку лазутчика подлого на свою да на городскую погибель. Опоил его лазутчик подлый зельем заморским. Да так опоил, что проспал Михайло три-то денёчка. А как очнулся он возле почерневших от сажи городских стен да послушал от стариков, сколько поганые мужей киевских загубили да сколько жен да девок в полон увели, осерчал велет. Взял он в обе руки по мечу булатному и хоть давно уже не летали велеты, расправил крылья свои могучие, да и взмыл в небо.

Через три денёчка воротился велет. Привел назад всех киян, что поганые в полон увели. Да только не весел наш велет. Стыд жжёт. Не уйди он на пир праздничный, не было бы побоища в Киевграде. Мается, места себе не находит Михайло. И пошёл он к киевскому кузнецу. Всю-то ночку звенел молот по наковальне. А поутру, как проснулся народ киевский, другой звон заслышался от городских ворот. Высыпал народ за стены городские. Мужики остолбенели, бабы запричитали, как по покойнику. Огромным молотом Михайло забивал в городскую стену железный гвоздь, а от того гвоздя да к его ноге тянулась тяжёлая цепь. Вот так наказал себя Михайло за одну единую попойку, которая стоила многих жизней киевских. И стал он вечным стражем киевским. Даже и сейчас, через много веков, охраняет он Киев-град. На красном поле щита киевского стоит с мечом в руке крылатый стражник. И пока стоит Киев-град, будет на его гербе и Михайло Потык – гордая птица.

- Ну, всё, теперь спать! Стрый ваш, завтра по руду собирался, ты бы, Федюня, сходил с ним, подмогнул бы чего, вдруг где не сдюжит, так ты подсобишь. Ну, всё-всё, спать я сказала. Утром до солнца подыму.

  *сажень – 2,1336м
**навороп – разведка,  наворопщик – разведчик.