Душа

Холодные лучи  света, ворвавшиеся на стеклянные призмы прилавков, и звон колокольчика на дверях, известили об открытии магазина, где пахло выделанной кожей и крепким утренним чаем. 
Всё было как обычно: всё тот же пожилой человек, который разговаривал то ли сам с собой, то ли с вещами, ожидал покупателей, и его одиночество растворялось в воспоминаниях об Одессе и привозе. Магазин был не только тем, что он смог сделать за всю свою жизнь, он был местом, где оживали, обретая душу, предметы и вещи, так, как оживают они в руках продавцов, которые вдыхают в свой товар жизнь.
Теплота и нежность, витающие в воздухе, не давали шансов на побег без покупки, и незамедлительно взяли в плен первую посетительницу магазина. Она подошла к прилавкам и стала разглядывать вещи. Её взгляд скользил. Он скользнул мимо кошельков и сумочек...
- Милой Леди не хватает тепла, столь ранним осенним утром? – ничуть не смутившись, произнёс Семён Ильич, глядя своим особенным взглядом, который уже давно его не обманывал.
Она улыбнулась, достав свои нежные руки из карманов. Её красота добавила шарм, которого так не хватало этому месту и времени.
- Улыбку не рождает холод рук, её рождает тепло души,- продолжал он. - Позвольте…
Он, неторопливо надел очки и достал ничем не приметную коробку, которая томилась в ожидании именно этого утра.
- Я побоюсь преждевременности, но это то, что греет не только руки, но и душу.
Крышка коробки не стала сопротивляться его словам и открыла тайну, воспламенивши искру в её глазах.
Была ли это любовь с первого взгляда или комфорт, но это чувство не покидало Дашу. Не нужно было произносить лишних слов, бросать ненужные взгляды, искать кривизну швов или торчащих из них ниток, они были идеальны. Перчатки были на её руках, унося в никуда проблемы и холод.
- Прелесть, - и её слова мягким бархатом осели на окружающих  предметах, вещах и человеке, стоящим по ту сторону прилавка.
В унисон красивым глазам вторила улыбка, которая повлияла на цену, настроение и чек, вырвавшись на свободу из кассового аппарата, подытожил право обладания новой дружбы. Они были достойны друг друга и подчёркивали принадлежность к чему-то особенному, к тому, что связывало только их.
Они целый день бродили по городу шатающимися дорогами, пересекавшими их в кафе с подругами, какими-то людьми, сладкими запахами, ловя настроение Даши, и всё, происходящее вокруг, им нравилось. 
Перчатки не были очередной игрушкой, они оберегали Дашу от них.. Охапки листвы, подбрасываемых Дашей в небо, букеты цветов, прикосновения мужских рук и губ, вызывали столько восторга от жизни. Там, в магазине, в темноте коробки, перчатки не могли себе и представить, насколько бывает светло и легко от того, что кто-то будет рядом, от заботы и понимания.
Прошло несколько дней, а перчатки лежали дома. Они не понимали, что произошло и почему им больше не позволялось хранить нежные руки. Они скучали по Даше, и запах её духов, которыми они пропитались, усиливал чувство грусти. Перчатки не понимали, что к тому наряду, в котором была Даша два дня, они не подходят, или просто не хотели этого понимать. Они не знали, как ей идёт свадебное платье, как много бывает цветов и улыбок.
Однажды утром перчатки почувствовали движение и вновь знакомые нежные руки и кольцо. Они даже не помнят, как познакомились с ним. Кольцо часто ворчало, когда перчатки начинали сплетничать про жизнь Даши, про её знакомых и про вещи, к которым они прикасались. Кольцо было мудрое и старалось не обращать внимания на чувства и понимания жизни, которыми жила та парочка.
- Да вы даже не знаете, что такое слёзы, - как-то не выдержало кольцо. Перчатки замолчали. Они действительно этого не видели и не знали.
- А что это? Расскажи, – просили они у кольца.
Кольцо могло рассказать о многом: о том, как бывает комфортно, о тишине и криках, рождённых чувствами.
- Вы не видели, как горят свечи. Вы никогда не слышали криков. Слёзы – они как дождь, только солёные и падают из глаз. Однажды Даша сняла меня и бросила в темноту, в никуда. И мне стало страшно, что я никогда больше не увижу её, хотя я лишь кусок металла, которому предали форму.
- А потом… А потом тебя находят и вновь надевают. Становится так тепло и нет больше страха. Звучит музыка, и ты чувствуешь прикосновение его рук, сжимающих её пальцы. И столько нежности дарит ночь, – кольцо замолчало, погрузившись в раздумья.
Перчаткам очень хотелось почувствовать слёзы. Им не терпелось нежности и мужских объятий.
Всё шло своим чередом, их жизнь в жизни Даши. Кольцо всё так же ворчало на них. А с неба уже летели белые снежинки…
Даша ехала в машине и уже никто не скажет, с чего началась та ссора и крики.
Перчатки затихли в ожидании слёз.
- Ведь крики рождают слёзы? – спросили они у кольца. Им очень хотелось почувствовать то, о чем когда-то рассказывало кольцо, но оно молчало в ожидании продолжения событий.
Крики усиливались. Перчатки вдруг почувствовали грубое мужское лицо. Прикосновение было столь быстрым и резким, как будто их швырнули вместе с рукой. А затем ещё раз и ещё. Машина остановилась. Даша вышла из неё и, хлопнув дверью, прикрыла лицо, по которому текли слёзы. Перчатки молчали, купаясь в дожде души.
Автомобиль резко тронулся с места, когда Даша уже вышла на тротуар, даже не провожая взглядом прошлое. Она поднесла руки к лицу, чтобы вновь вытереть слёзы и почувствовала его запах. Запах одеколона, который ей так знаком, а сейчас уже став недоступно чужим, заставил снять перчатки вместе с кольцом, которое осталось на них.
Она шла по улице, вытирая катившиеся слёзы. Даша остановилась, поднесла перчатки к лицу и вновь почувствовала запах сильных рук. Она сделала это нарочно, чтобы последний раз почувствовать его, и, положив перчатки на ограду тротуара, пошла своей дорогой не сожалея о случившимся.
- Какие же тёплые и нежные эти слёзы, - сказали перчатки кольцу, лежа на холодной, металлической ограде. Но кольцо молчало. Ведь оно было мудрым и понимало, что произошло. Холодная тишина ограды, чувства той парочки и гробовое молчание кольца.
И вдруг вновь тепло, и карман, но это были уже другие руки и запахи…