03-01. На новой работе

       ЗАПИСКИ БЕЛОЙ ВОРОНЫ  книга 3.  «Путь к себе»

(является продолжением книги 1 "Журавль в Небе" и книги 2 "Синица в руке" )


Приступать к новой работе опять долго не разрешали, хотя допуск к секретным материалам у меня уже был. Переписка двух организаций по поводу пересылки его подтверждения тянулась больше месяца. Я предлагала свои услуги по доставке письма – мой новый «ящик», относящийся к тому же самому Министерству, находился всего в 15-и минутах ходьбы от прежнего. Не тут-то было: столь секретные бумаги в нашем государстве имел право держать в руках  только специальный курьер, у которого, видимо, и без меня забот хватало! В результате я снова сидела дома без зарплаты и волновалась, что могу таким образом досидеться до прерывания своего трудового стажа!

Уложиться в допустимый законом период безработицы мне, к счастью, все-таки удалось, но на этом мои волнения не закончились. Новые руководители отсоветовали мне оформлять хлопотный перевод в другую организацию, заверив, что и без него я буду получать у них положенную ежемесячную премию. Никакого умысла или корысти в их советах не было – типичная некомпетентность и безответственность! Я, конечно, их словам поверила, в результате чего начала получать обещанную мне премию только через два месяца после поступления.

Прожитые годы можно  оценивать  по-разному. Вспоминая свое прошлое, одни люди считают приобретенное ими имущество, другие - свой рост по службе, третьи - испытанные удовольствия. Я свои годы всегда мерила впечатлениями – открытиями новых, ранее неизвестных мне сторон жизни. Когда их не было – жизнь начинала терять для меня всякий смысл.

Последний год  работы  в  объединении  «Ленинец» оказался крайне бедным на впечатления: не считая платонического служебного романа с Сергеем,  начавшегося  в  самые последние  дни перед увольнением, все в моей жизни было бесцветным. Изо дня в день я наблюдала до боли знакомые стены института - типичного советского НИИ, создающего непонятно что и неизвестно зачем. От смены работы я ожидала не столько увеличения зарплаты, сколько новых жизненных впечатлений. 

Новое место службы находилось в пятнадцати минутах ходьбы от дома,  если добираться до него кратчайшим путем. Путь проходил между домами по  плохо освещенным и зимой очень скользким дорожкам с коварными ухабами, требующими особого внимания. После прежнего НИИ,  расположенного в центре  площади, видимой из окна нашей квартиры, мое новое КБ казалось местом, забытым Богом и людьми и затерянным в новостройках. Мой новый «Ящик»  был  обнесен высоким  забором, за  которым,  помимо вполне приличного двухэтажного   здания бывшей воинской казармы, разместились еще несколько одноэтажных  построек. В течение многих лет их возводили для своих производственных нужд сотрудники предприятия.

Эти, не обозначенные ни на каких картах, временные дома, возведенные  на моих глазах, а некоторые и при моем личном участии, существуют и по сей день.   Позднее они превратились в частные магазинчики или в сдаваемые в аренду офисы. В годы перестройки именно они спасли основную организацию от ее полного разорения.

Итак, кроме домов и домишек, во дворе моего КБ я увидела несколько грузовиков и легковых автомобилей, возле которых, прямо на земле лежали многочисленные ящики и контейнеры. Рядом с одноэтажным кирпичным сооружением с громким и красивым названием «Дворец Программистов» был разбит небольшой садик с шестью березками и скамеечкой для перекуров. По  двору важно ходил пес Мухтар, работающий здесь по ночам охранником, чем и зарабатывал  себе на пропитание.

Предприятие называлось ЛПТП. Расшифровка этой аббревиатуры ровно ничего не проясняла: «Ленинградское производственно-техническое предприятие». В год моего поступления на вывеске проходной даже этого названия не было, как, впрочем, не было и вывески. Позже она все-таки появилась и стала более «конкретной» - ОКБ «Карат». Древние китайцы были абсолютно правы: никакие слова никогда не увеличивают нашего понимания. Они могут только успокоить наш разум, нуждающийся в именах.

Предприятие было организовано в начале 70-х годов, когда понадобились  специалисты, служащие промежуточным звеном между военными и проектными институтами, типа моего прежнего НИИ. Эти люди годами жили на объектах, вводимых в эксплуатацию, где занимались отладкой специальной техники, проверкой и доработкой устройств на месте их использования. Со временем оказалось, что некоторую часть этих работ можно выполнять на стендах, моделируя их работу с помощью вычислительной техники. Понадобились не только наладчики, но и программисты, которые и составили костяк нашего предприятия. В ЛПТП время от времени со всех концов страны съезжались на переоформление долгосрочных командировок его сотрудники. Только небольшая их часть работала в Ленинграде постоянно - на стендах.

Вычислительные машины, имеющиеся в ЛПТП, были мощными и, по тем временам, самими современными – они работали в режиме реального времени. Для увеличения скорости и сокращения объемов памяти программы для них писались в цифровых кодах, что заставляло здешних программистов становиться очень высоко квалифицированными, хотя и крайне узкими специалистами. Их опыт был незаменим на предприятии, но вне его  был  никому не нужен. 

 Для работы на объектах старались принимать приезжих семейных, не имеющих своей жилплощади, которые соглашались вместе с  детьми  в течение многих лет жить и работать в закрытых военных городках. Жили они там на служебной площади, а работали по общему семейному табелю: муж работал две смены, позволяя супруге в ее рабочее время присматривать дома за детьми, а она, по мере необходимости, подменяла его на рабочем месте. Организация пестрила одинаковыми фамилиями. Время от времени на объектах происходили разводы и образовывались новые пары, но прежние жены и мужья продолжали работать вместе, а их дети жили в том же, едином трудовом коллективе своих бывших и новых родителей.

К приезжим у меня всегда было особое отношение. По сравнению с коренными ленинградцами, эти люди более приспособлены, живучи и энергичны. Они прекрасно уживаются и обустраиваются на новых местах. По вечерам они охотно собирались вместе, чтобы попеть под гитару, выпить и  посидеть  за  столом – единственное развлечение командированных на дальние объекты. Этим мои новые коллеги были схожи с туристами, образ жизни которых мне близок и понятен. С другой стороны, я не люблю приезжих за их особую предприимчивость: они никогда  не  упустят ничего из того, что им положено! Мои новые коллеги в  общении были более открыты, чем институтские,  но и  более грубы. Тем не менее, я привыкла к своему новому коллективу гораздо быстрее и легче, чем к предыдущему.

Отдел АСУ, в который я попала, в командировки не ездил и занимался  разработкой программ складского и бухгалтерского учета. То есть, всем тем, что сейчас успешно выполняет программа «1С-Бухгалтерия». Нечто подобное ей, но менее универсальное, мы пытались тогда написать на языке PL-1. Комната была вплотную заставлена столами, за которыми восседали программисты. Руководил отделом пожилой еврей Григорий Исаакович - худой и подвижный, который увлекался бадминтоном и регулярно участвовал в соревнованиях  по  нему  в  парке  Сосновка.  У здешних дам он  почему-то  не  пользовался уважением – в рабочей запарке они часто кричали на него, как на коммунальной кухне. Грубостью на грубость Григорий Исаакович не отвечал, чем вызывал мою симпатию.

Моя группа писала программы для бухгалтерии. Работа находилась на этапе отладки, некоторые части задачи еще не были написаны, а другие все еще выдавали ошибки. Нам приходилось с помощью перфокарт ежемесячно вводить множество изменений по табелю, чтобы точно обсчитывать суммы выплат и удержаний  каждого работника. Отладка шла на ЭВМ  ЕС-1035, машинное время которой мы арендовали в другой организации.   

Впервые в жизни у меня появилось много работы, причем, очень живой, интересной и реальной – нужной предприятию, к тому же,  видимой глазу,  а  не  абстрактной. Я не только познавала тонкости бухгалтерского дела, но и самостоятельно – без помощи операторов, готовила массивы  перфокарт, вводила их в ЭВМ и, получив  распечатку с результатом, по ходу дела, вносила исправления в свою программу. Подобного живого общения с ЭВМ я была полностью лишена на прежней работе. Машинный зал показался мне удивительно интересным местом:  он представлял собою огромную комнату с бесконечными шкафами блоков памяти,  накопителями на магнитных лентах и дисках. В центре ее светился огоньками пульт управления. Всю эту технику мне надо было уметь включать, запускать, задавая с пульта нужные команды, и правильным образом реагировать на выходящие результаты.

В сравнении с этим священнодействием, общение с современным персональным компьютером кажется мне детской игрой, доступной любому человеку: пользователю больше не требуется иметь представление о том, что происходит на каждом этапе работы ЭВМ - никакой романтики и минимум усилий! Когда я вспоминаю те горячие денечки, проведенные в вычислительном центре, мне становится очень жаль и того времени, и тех, ушедших в небытие машин, неотъемлемой и творческой частью которых мы тогда становились.

Машинного времени на отладку и на получение ожидаемых от нас бухгалтерией ведомостей, нашей группе постоянно не хватало: мы часто  просиживали в машинном зале до ночи, забывая обо всем и с головой уходя в эту увлекательную работу. На частую и неоплачиваемую переработку я никогда не жаловалась. Работа и ощущение своей нужности в ней меня зажигали. В эти дни я была поистине счастлива – в гораздо большей степени, чем когда-либо была счастлива в своей семейной жизни!

Помимо загруженности в моей новой работе были и другие плюсы. Приятно удивляла свобода режима предприятия: когда нужно было отлучиться из конторы  в рабочее время, здесь тоже требовали увольнительную,  но эти часы не вычитались из табеля и не считались «своим  счетом»,  как это было в НИИ! Радовала меня и система распределения продовольственных заказов. Частота их поступления была примерно такой же, как и на старой работе, но зато их количество не  ограничивалось! Деньги  на  заказ сдавали все желающие,  а не тянули между собой жребий.

Во времена Брежнева, а именно он, находившийся  уже в очень преклонном возрасте, тогда руководил государством, лучше всех обеспечивался рабочий класс: рабочие заводов и  фабрик, производственники и те инженерно-технические кадры,   которые были связаны с производством. Меньше всех благ доставалось интеллигенции - ученым, медикам, учителям, работникам НИИ - у них было меньше всего социальных пособий, путевок, практически отсутствовали премии. Рабочие имели преимущество при вступлении в партию (необходимое тогда условие для продвижения по должности), и многие мои знакомые с высшим образованием с  превеликим трудом на какое-то время устраивались на рабочие места (с дипломом в рабочие тогда не брали!),  чтобы оттуда вступить в партию.

     В начале 80-х все более распространялась продажа и распределение  дефицитных промышленных товаров по предприятиям. Профсоюзные лидеры через свои личные  полезные знакомства с поставщиками, минуя  магазин, завозили  на фирму какое-то количество пар сапог, свитеров, кастрюль,  хорошей косметики  или модных платьев. Такие  связи  с производителями товара были взаимовыгодны: фабрика списывала на предприятие гораздо большее количество товара, чем поставляла на  самом  деле,  а  излишек  распределяла  по  своим работникам и их знакомым. От остального товара, поступавшего в магазин, еще часть выкупали  для себя продавцы и их знакомые, в результате чего в свободную продажу поступало совсем немного качественных и модных товаров, но и то, что поступало, заранее собирало длинные, многочасовые очереди из пенсионеров, имеющих возможность для стояния в них в рабочее время. 

Итак, полученный нашим профсоюзом товар сначала делился между отделами пропорционально их списочному составу (ах, какие бои шли за выяснение,  сколько  счастливых  номерков  следует  выдать  на каждый отдел!), а потом начиналось действо, проходившее на протяжении нескольких дней и состоявшее из несколько туров. В результате несколько счастливцев вытягивали  из шляпы бумажку с заветным «плюсиком», получая тем самым право платить деньги за «выигранный» товар! Веселое было тогда  время!  То, что нам доставалось таким образом, было действительно хорошего качества и служило очень долго. Я  до сих пор помню историю каждой вещи, приобретенной на предприятии в жесткой конкурентной  борьбе.

Что бы там  ни  говорили  в наши дни об идиотизме «брежневского периода», с его пустыми магазинами и отсутствием безработицы при фактической  «безработности»  на рабочем месте,  но это время было не самым худшим в нашей истории, особенно, если сравнивать его с началом Перестройки. Изобилие товаров в Петербурге после Перестройки возникло достаточно быстро, но качество того, что заполнило наши магазины, ни шло ни в какое сравнение с дефицитными товарами 80-х. Было тогда и много другого хорошего, чего уже не вернуть. 

Навсегда  ушло в прошлое время,  когда мы вместе (пусть даже и на  работе!)  читали и обсуждали новинки  литературы - ныне их почти не читают,  да и новинки отдают дурным вкусом. Тогда мы вместе (пусть и в рабочее время!) дружно ездили на совхозные поля и снабжали магазины дешевыми овощами – теперь не стало ни бесплатных тружеников, ни дешевых овощей. Тогда, пусть и черепашьими шагами, мы двигали вперед отечественную науку и создавали отечественную вычислительную технику – теперь почти все мы приобретаем из заграницы. Тогда государство не знало проблем со сбором подоходного налога, а мы - с получением своей заработной платы, поскольку и то, и другое государство успешно регулировало, каким бы несовершенным  оно ни  казалось  человеку  со  стороны. 

Я никогда не была «человеком со стороны», – я смотрела на свою страну, как на великую и  единственно для  меня  данную Родину,  как, вероятно, и следует думать о своей стране каждому человеку. Только в этом случае его страна будет иметь возможность хотя бы со временем стать и процветающей, и действительно великой.

(продолжение следует)


Рецензии