Муравьиные весы

Zingatan Terz

Муравьиные Весы


Глава I.

Все началось с весов.
Hамереваясь передать жизненные знания своим потомкам, муравьиное общество решило возвести большие весы на вершине пирамиды, расположив ее меж двух священных гор, где находился источник родниковой воды.

Мудрость и разум были спутниками муравьев, которые знали о том, Кто сохраняет их и оберегает: о Творце, заповедавшем им трудолюбие и справедливый Закон, передаваемый из уст в уста.

Сотни муравьев собрались вокруг подножья священных гор, руководимые самым трудолюбивым из своего числа.

Перед тем, как возвести первую ступень опорной пирамиды, муравьиное сообщество совершило первый обряд, который предшествовал началу работ. Ровными рядами сведущие хранители знаний, стоя, воздавали хвалу Вседержителю – Повелителю четырех стихий, произнося слова восклицаний и напоминание: Мы поклоняющиеся Алу.

Обряд был окончен; воспевавшие получили благословение Ала; прошедший дождевой ливень опустил почву, осевшую плотно; затем молочный ливень указал на место, где будет строиться подошва пирамиды. Муравьи-строители омылись в молочных лужах, затем, дождавшись, пока пройдет семь земных дней, принялись за строительство.

На вершине горы из каменной кладки поочередно возводились ступени фигуры, которые уменьшались в площади по мере приближения к верху. И каждая ступень вбирала в себя великие знания, радость и печаль, которые предстоит пережить муравьиному обществу.

Первая ступень означала самую долгую эпоху, эпоху обладания могуществом, данным Вседержителем муравьиному обществу за то, что своим поклонением оно способствовало снисхождению милости Ала и доведению ее до конца.

С каждым шагом временной отрезок, который вбирала в себя последующая ступень, уменьшался вместе с ее площадью. Время ускорялось, численность общества уменьшалась.

На самой вершине пирамиды была помещена комната в виде пещеры. В пещере постоянно держалась сырость. Она была высока настолько, что в центре ее поместился каменный столб, сделанный из некоторого количества кирпичей, выбитых из горной породы. Столб состоял из трех уровней подобно тому, как муравьи были расчленены Вседержителем на три основные части, именуемые сак. И на стыке второй и третьей частей столба укрепили металлический стержень, а по краям его повесили чаши весов так, что, будучи пустыми, они находились на одной Параллели и не перевешивали друг друга. Четыре пластины, собранные из Десяти металлических полос и составлявшие каждую из чаш, и четыре составные элемента весов в совокупности являли собой указатель.

Много усилий приложили муравьи, чтобы выполнить это дело и столько же радости доставило им его завершение.

Отныне весы отражали состояние света и мраков, где правая чаша отображала свет в сердцах общества, а левая его отсутствие. И известно было обществу муравьиному то, что дошло до потомков их легендой, в которой было сказано:

«Когда наступят последние времена, когда по воле Держателя четырех стихий минуют они общество муравьиное каждое семью солнечными днями, то наступит пятая стихия, доселе дремавшая, а затем эпоха Завершения. Три раза минует Светило, затем оно вернется в последний раз. Чаша весов перевесится во мраках, но в установленное время порвется северная нить, и чаша правая ознаменует приход Обновителя, посредством которого Вседержитель отделит страждущих от порицаемых и стерегомое от отрицания. И объявится Истина».   

***

Поколения сменялись поколениями, лета заменяли зимы, а зимы наступали на лета. Размножилось общество муравьиное и населило оно земли много далекие от места хранения Каменных Весов. Муравьи стали возводить множество муравейников, соревновались друг с другом в достижениях высот своих обиталищ, нежели высот в постижении знаний. Многие блага, которые подобно коврам оказались выстланными перед ними, более заботили общество. И трудолюбие свое, которое необходимо было использовать во всеобщее благо и довольство Вседержителя, ныне стало более использоваться ими для соревнования в обладании  материальными благами. И все-таки, что же представляли собой эти муравейники?

Огромные земные насыпи образовывались благодаря совместной работе: были муравьи, которые занимались непосредственно строительством, были и те, кто надзирали – присматривали за исполнительностью и неким порядком среди муравьев. Если кто-то проявлял слабохарактерность или просто нежелание работать, то очень скоро подвергался насилию либо еще хуже того – изгнанию, чего, естественно, не желал себе никто. Дисциплина была жесткая, хотя это сложно было назвать порядком. Погоня за «высотой» муравейников, их обустройством, опрятностью постепенно поставила духовное состояние общества в конце жизненных приоритетов. Дело в том, что это обстоятельство создавало впечатление, будто муравьиное общество сделало благо предметом поклонения, поскольку ради него производились множественные собрания, о нем постоянно размышляли умы муравьев-инженеров, что соответственно отражалось и на раздумьях муравьев-строителей. Порой не учитывалось даже то, что заросли, окутавшие окружную местность, были значительно ниже самих сооружений, что приводило к серьезному контакту с порывистыми ветрами. А при возведении муравейники сужались по мере отдаления от земли, и устойчивость их на самом верху была значительно меньше. Но «страсть» к соревнованию лишила многих рассудка. И все же, несмотря на бытовавшую строгость в нравах сообществ, никто не превышал границы дозволенного в обращении друг к другу: зубы у муравьев были одинаково острыми и крепкими. И никто не стал бы терпеть несправедливого оскорбления к себе. Что все-таки сдерживало муравьев во взаимоотношениях: опасность или нравственность – это, конечно, вопрос другой, требующий более глубокого анализа. Ясно одно, никто не переходил черту.
 
Но наверно самым печальным при всех этих обстоятельствах было то, что народ перестал ценить знания, которые бережно передавались их предшественниками. Были забыты многие заветы и поучения, посредством которых Вседержитель желал предостеречь муравьиное общество от Себя. Но знания начинали таять подобно снегу по завершении зимы.

*

Муравейники муравьиных сообществ славились даже на расстоянии бассейна средней реки! Это было большим достижением.

В муравейниках было много входов и проходов. Из них бесчисленные тоннели тянулись вглубь земли. Травы, смолы, нектары, роса и дождевая вода и многое другое служили им пищей и кровом.

Самым важным принципом было то, что все добывалось исключительно собственным трудом. Это, наверно, еще сохраняло некоторые нравственные качества, которые удерживали от нахлебничества.

Однако трудолюбие было качеством не всех муравьиных обществ. Если речь до сих пор шла о малых черных и белых муравьях, то красные муравьи, отличавшиеся большими размерами и многочисленностью, вели абсолютно противоположный образ жизни. Главным их девизом было «хватай». В народе их еще называли «хочу», поскольку неудержимое желание иметь все, но не прикладывать к этому ни малейшего усилия, ярко выражалось в нравственном облике красных муравьев. Большие, они обладали горделивым и тяжелым шагом. Часто нападали на насекомых: но в одиночку на равного не шли. Собираясь в ямную тьму, они обрушивались на свою жертву: делали это неряшливо и грубо. Плотожадно покусывая, а то и отрывая целые части, пока жертва не приходила в бездыханное состояние. Красные всегда жили за счет чужого труда. Это формировало их мировоззрение, своеобразие ценностей. Красные муравьи не утруждали себя строительством, не говоря уже о постижении знаний. Однако была среди них группа, которая отличалась и цветом – их окрас был не просто красным, но огненным, словно пылающее пламя, и размерами – они были значительно меньше остальных. Но, безусловно, эти огнецветы являлись лидерами среди остальных своих собратьев. И если более крупные муравьи являли собой исполнителей, то эти справедливо могут быть названы управляющей кастой. Они отличались еще большей ненавистью и злобой, чем все остальные. Что-то необъяснимое, пускающее мурашки по скелету вызывали эти огнецветы при виде их: черная бездна глаз. Да, для муравьев она естественна, подумает кто-то, но это было другое. Это было бездной безумия и неверия. Они не боялись Вседержителя: иначе как же они губили бы столько невинных жизней? Напротив, образ их жизни свидетельствовал о том, что они были непокорны Ему, и более всего не терпели тех, кто проявил Ему покорность.

***

Поколения сменялись поколениями, зимы заменяли лета. Созерцание и покорность Вседержителю уходили из быта сообществ. Теперь уже все муравьиное общество жило почвенным миром.

Многое позабыли муравьи, забыли они и о предостережениях, забыли они и о знаниях, которые были оставлены обществом, озабоченным ближними благами.   

Лишь немногие из числа сообществ помнили и хранили то, что нуждалось в сохранении. Лишь они еще в колыбели рассказывали муравьятам о том, что не следовало забывать…

- Там, между двух гор, на вершине пирамиды находится помещение, которое подобно пещере. В ней всегда сохраняется сырость. Посредине него стоит каменный столб, воздвигнутый из выбитых кирпичей. Не нам ли знать, что хранятся там две чаши, которые указывают на мраки и свет? Разве вы не видели то, что стояло перед вашими глазами? Не являемся ли мы свидетелями тому, что дар, переданный нам Держателем четырех стихий, используется нами во благо благ, но не во благо нас самих? Не мы ли оказались свидетелями того, что обладавшие знаниями выбрали нечто ближнее и перестали оставлять излишки тем, кто подобны нам, хотя и не из нашего числа? Нет сомнения в том, что та чаша, водруженная напротив правой, уже пришла в состояние перевеса!

- Мы потомки тех же, чьим потомком является наш брат. И скелеты наши есть у нас посредством наших общих предков. Мы видели то, что видел наш брат. Чаша перевесила правую. Сердца наши наполнены тревогой, ибо знания и предостережения забыты, и не ведомо нам о том, что может случиться с теми, которые еще хранят их в себе. Я разделяю тревогу собрата и понимаю, что относительно этого должно быть принято решение.

- Мы созвали этот совет, дабы рассудить о том, как сохранить нам знания, которым не должно быть забытыми, для завершения милости Вседержителя по отношению к нам. Но как нам быть? Сердца наши хранили истину, но что делать, если они – сердца - остановятся у всех одновременно? Не беда, если бы ведал об этом весь наш народ, но ведь многие позабыли о предостережении, а значит, что без нас общество может остаться без напоминания.

Долго совещались старейшие из муравьев. Они не хотели свыкнуться с мыслью о том, что теперь им предстоит роль группы, но не народа. Ведь минули времена, когда обладателем знаний было всецело общество муравьев.

Помнили старейшие из благородных, что между двух гор была пирамида. Помнили, что на вершине ее было подобие пещеры, в которой держалась сырость. Многие уже заключили для себя, но не решались они сказать это вслух какое-то время. Ведь само то, что знания отныне не будут храниться в сердцах, печалило их и отягчало их груди. Наконец было принято решение.

- В хранимой комнате, посреди которой возведен каменный столб и две чаши указывают на мраки и свет, всегда сыро. Условие это способно сохранить то, что нуждается в хранении. А потому мы заключили, что нам следует описать все, что можно описать на листах, и оставить наше сообщение на вершине пирамиды, чтобы потомки наши, если на то будет воля Держателя четырех стихий, смогли вернуться к тому, что было оставлено их предшественниками, но хранимо теми, кто был до их предшественников.

- Наши скелеты ветшают, а сердца бьются тягче. Но записанное на них пускай сохранят те из наших потомков, которые не откажутся идти этим путем. Они сохранят знания о том, что хранится, и посвятят себя служению Алу, имя Которого становится осмысленным в народе все реже. Пускай же они будут Очистителями.

- Чаша, что напротив правой, уже перевесила противоположную. Я предчувствую, что близится время, когда наступят тяжелые испытания. Грудь моя сжимается, словно я взбираюсь на гору. Эпоха стихий приближается. А потому своих потомков я обяжу всегда быть опоясанными. Пусть же Алу будет угодно их волнение, когда враги Его приблизятся к одной из трех Гор!


Параграф «О царевиче Абусе и отце его Эхисе из числа красных пришельцев»

Муравьиное общество обитало в горах. Места здешние были очень красивыми. Высокие травы в некоторых местностях способствовали надежной защите от ветров. Земля была обильна пропитанием. Почва удобна для проживания. Эти твердыни всегда славились своей красотой и богатством и многие стремились обрести их для себя. Но общество белых и черных муравьев доселе не допускало чужеземцев в свои края. Сообщества в горах селились очень кучно: удобной для проживания почвы не хватало для массового заселения.

Однако случилось так, что на одной из окраин владений черно-белого общества, где жили муравьи-стражники, появилась личность, которая сыграла в дальнейшем в жизни черно-белых значительную роль; достаточно спорную, но значительную.

Пришельцем был красный муравей, который имел несколько имен, и одним из них было Хай, хотя в стране, откуда он явился, его знали под именем Абус сын Эхиса. Действительно, это был муравей красного окраса.

То было сложное время и общество черно-белых находилось в затруднительном положении: внутренние распри плохо сказывались на согласии в обществе и обороне рубежей. При любой возможности недопущения конфликта, черно-белые шли на уступки, даже если они противоречили Завету. Возможно, это положение стало причиной того, что Абус не подвергся немедленному выселению за пределы общества... Хотя сегодня говорят, что одной из причин этому послужил его рост. Он был из рода мелких красных муравьев. Красный, конечно, указывал на сущность пришельца по примеру вышеописанных. Но равный черно-белым рост и его сила, поскольку он был царевичем своей страны, а также тот факт, что Абус не стал разрубать скелеты, хотя и пришел без приглашения, стали причиной уступки ему. К тому же, Хай явился не с пустыми руками: он привел с собой многочисленную группу тлей и, если верить преданию, поделился частью из них с некоторыми муравьями, дабы добиться их расположения и повысить их статус среди остальных, чтобы пристрастить их к богатству и приручить.  А ведь подобное средь черно-белых прежде не практиковалось...

Как уже было сказано, времена были те, когда мир ближний – любовь к благам – обладал в сердцах общества более, чем мир дальний, духовный. Не взирая на заветы и назидания, не смотря на то, что издревле красным не позволялось нарушать границы черно-белого общества, купившиеся на предложения иноверца, муравьи покорились Хаю Абусу и его отцу Эхису, который также явился в эти земли.

Потомки Хая обрели силу и военное искусство. В конце концов ложью, подкупом, силой и обманом Хай добился того, что он и его потомки были оставлены в обществе, которое приняло их в сообщество стражников. Так среди черно-белого муравьиного общества появилось еще одно сообщество красных мелких муравьев, ставших полноценными членами единого муравьиного народа.

Муравейники  красно-мелких муравьев славились своей красотой, а их военные способности были приемлемы. Но коварство и хитрость, которая была присуща их предку, передалась потомкам Хая по наследству. Красно-мелкие жили как обычные члены общества: не имели и не могли иметь какие-либо особенные права над остальными, пока не случилось нечто. 

***

Прошло несколько поколений. События в мире муравьев менялись стремительно. Доносились тревожные вести о ямной тьме, приходящей с запада. Доселе дремавшие на дальних рубежах земли Сегиста, безмерной численностью наступали воины желтых муравьев. Они не были крупными. Напротив, своим скелетом желтые муравьи были меньше черно-белых и красно-мелких в полтора, а где-то и в два раза. Но в совокупности желтые представляли собой громадную силу. Ужасны были и их устои. Не смотря на то, что они были значительно меньше безнравственных красных, огнекрасных, черно-белых и красно-мелких хайцев, им была свойственна чрезвычайная жестокость и дикий нрав. Обрушиваясь на свою жертву, они обгладывали его, не оставляя ни скелета, если речь шла о наружноскелетных, ни куска плоти, если речь шла о других.

Пройдя почти по всем краям Сегиста, они явились к черно-белым, неся с собой пыль желтых песков, и оставляя за собой уничтоженные муравейники.
   
Муравьиная страна черно-белого общества именовалась Зингатан. Травы оберегали ее жителей от непрошенных гостей. Зингатан славился своими высокими стройными муравейниками и удивительными по величине и мастерству сделанными тоннелями.

Муравейники были разными: кто-то делал их из обыкновенной земляной насыпи, некоторые умудрялись устроить насыпь под какими-нибудь камнями, что создавало впечатление, что их муравейник сделан из камня.

Вести о движении полчищ желтых муравьев в Зингатан облетели страну. 

Как уже было сказано, общество их значительно отличалось от черно-белого. И дело было не только во внешнем виде. Многочисленность желтых видимо исторически подвела к тому, что жизнь каждого из них не считалась в их обществе благословенной и ценной. Если в Зингатане старейшие из муравьев вели благочестивый Суд по законам разума и справедливости, то высшим судебным и законодательным лицом Желтого царства был один муравей, который отличался своей жестокостью и беспощадностью. Почему он не ценил жизнь подданных? Быть может потому, что они позволяли ему «вершить»? Возможно ответ заключался во внутреннем облике желтых. Желтые муравьи не были из числа благородных по духу: само отношение к женской особи в обществе говорило о безнравственности и порочности. Но что самое главное – это отрицание Вседержителя. Нельзя не сказать, что общество, отказывавшееся от покорности Властелину муравьиного Мира, всегда уходило в состояние нравственного ступора. Это было неизбежной карой для любого объединения, которое не искало покровительства Ала посредством поклонения Ему. Ведь Он одарял поклоняющихся лучшим нравом и Своей защитой.

Желтый царь носил корону с двумя изумрудными глазами, что создавало впечатление, будто у него четыре глаза, два из которых – зеленые. Поговаривали, что он совсем не похож на желтых внешностью и отличается от них, но все это абсолютно не волновало общество Зингатана. Все спешно готовились к встрече с захватчиками из Западной Сегисты.

Для того чтобы улучшить качество оповестительной системы, сообщества совместно создали сеть «прямых» тоннелей между каждым большим муравейником таким образом, чтобы находящийся на одном краю тоннеля дозорный мог быть увиден муравьем из второго сообщества. При помощи созданной системы сигналов они предупреждали друг друга о надвигающейся армии противника, что способствовало немедленной мобилизации всех муравьев-стражников и собранию их в одном месте. Черно-белые муравьи отличались прекрасным зрением, это сыграло значительную роль в дальнейшем сопротивлении нашествию врага.

Старейшины сообществ Зингатана собрались для очередной думы о том, что предстоит черно-белым. На собрании также присутствовал и мелко-красный муравей, сообщество которого уже давно проживало на территории общества на условиях равноправного жителя. Необходимо было избрать воеводу для выступления против надвигающейся ямной тьмы, скоординировать дальнейшие действия и всеобщую стратегию сопротивления. Старейшие ясно понимали, что многочисленность желтых (а их было не в три, десять, но во много раз больше!) не позволяла вести боевые действия против них напрямую, на ровной местности. Однако не всех устраивал вариант постепенного ухода к породам, оставляя неприятелю равнинные почвы. Сообщество муравьев стражников-секирщиков, которые в большинстве своем проживали на равнинных землях, отказалось покинуть равнину и сообщило о намерении биться. Но общество не могло оставить их сражаться с врагом в одиночку. А потому было принято такое решение:

Первую встречу с желтыми планировалось провести на равнине: оказать посильное сопротивление. В случае неудачи, постепенно уходить к горным породам, где сама природа оказалась бы на стороне черно-белых. Здесь, на пересеченной местности довести врага до состояния изнеможения, а затем сильным ударом вытеснить его из Зингатана. Конечно, старейшие муравьи прекрасно понимали, что эти планы будет тяжело осуществить, если после встречи с вражескими полчищами на равнине общество потерпит поражение. В любом случае, основная ставка делалась на первичное совместное сражение и локальное разгруппированное сопротивление.   

Совет старейших муравьев общества избрал воеводу для муравьев-стражников. Его проинструктировали и сообщили ему о принятых решениях. Затем были выслушаны его предложения.

В числе лучших воинов общества и ближайшего окружения Воеводы были муравьи, которые уже не первое столетие хранили тайну пирамиды. Муравьи, чьей миссией было предупредить проникновение врага к хранимому месту.

Самыми же опытными и уважаемыми бойцами Воеводы стали опоясанные, которые так же, как и очистители уже на протяжении сотен лет стерегли хранимое место от завладения им недругом. Их совместная деятельность, начавшаяся после склонения левой чаши хранимых весов, не останавливалась ни на один день. Именно они донесли весть о движущейся угрозе. И именно они обучали муравьев-стражников Зингатана и очистителей боевому искусству. Но самое главное заключалось в том, что им было известно о причине, по которой царь Желтого царства направил свои армии к Северному пределу мира: его целью были хранимые Весы и то, что было оставлено многие годы назад рядом с ними – книга…



Параграф «Система Бук-Саам»

В сообществе, где располагалось самое большое равнинное объединение черно-белых муравьев-стражников, в системе муравейников Бук-Саам прибегли к военной хитрости. На каждое из сооружений, начиная снизу и постепенно поднимаясь вверх, муравьи разливали липкое вещество, добытое из листьев местной породы деревьев. Доступ в систему тоннелей был только на вершине. Врагу не оставалось ничего, кроме как добраться до нее. Лишь тогда он сумел бы ворваться в подземелье Зингатана и совершить кощунственное расхищение и грабеж, которого жаждали желтые убийцы.

Битва на равнине

Всему бедственному привычно происходить внезапно. В тот день ожидание было утомительным: появление на горизонте пылевого облака стало сигналом: это были скоростные передовые отряды, за которыми шла ямная тьма желтых муравьев.

Воевода выставил в авангард стражников-секирщиков. Муравьи-секирщики были одной из самых многочисленных групп в составе совместного войска общества Зингатан. Их надежное оружие рубило противника пополам. Будучи прирожденными воинами, они решили принять на себя первый удар и расположились в центре муравьиного войска, тем более что в случае поражения они мгновенно лишались равнинных земель, чего позволить себе не могли. Стяг с изображением крылатого муравья и секиры возвышался над головами тысячников, сотников и отрядов из десяти стражников. Скелеты их служили их латами и кольчугой. Лишь небольшие круглые щиты из скорлупы лесного ореха и секиры из раскаленного солнцем песка служили им оружием. Зубы их не были столь мощными, как, например, у красных. Но все же были крепче, чем зубы желтых муравьев.

Правый фланг состоял из стражников, обученных опоясанными муравьями. Поклявшиеся служить Вседержителю и беречь хранимую пирамиду и то, что оставлено в ней, они составили собой тысячников для отборных воинов с востока и запада Зингатана. Левый фланг составили соединения из муравьев-стражников всех сообществ черно-белых.

Многочисленные черные и белые знамена развевались на ветру. Единственное знамя, которое было другого цвета – это знамя мелко-красных. Прошло не мало солнечных лет, но они продолжали нести это знамя, не смотря на то, что были приняты в общество муравьев-секирщиков на равных правах. Природное тяготение к своей физиологической реальности было более весомо в их сердцах. Желание отличиться среди черно-белых не было принято остальными как нечто негативное, хотя и не приветствовалось обществом. Это темно-красное знамя как бельмо на глазу выделялось среди прочих. Не осталось оно незамеченным и предводителями желтых..

Ямная тьма желтых рядов раскинулась впереди и заняла не малую часть видимого горизонта. Внешний скелет их несколько отличался от скелета черно-белых формами. Армия была распределена по десять тысяч муравьев. Их тусклые бежевые флаги сливались с общим фоном принесенной из дальних краев Сегисты и поднятой топотом лапок желтой пыли.

Молчание длилось недолго. Битва началась очень скоро…

*

Черно-белый авангард ударил в центр вражеских войск. Стражники-секирщики обрушили свою мощь на многочисленные силы желтых. Отличавшиеся особенной силой и мастерством, они отбрасывали в сторону пять, а то и семь желтых муравьев, а затем продвигались вперед, тогда как сбитые с лап желтые муравьи затаптывались остальными стражниками-секирщиками, сравнивая их с почвой. Наполненные презреньем к желтому раболепию и самой мысли о рабстве, неистовые секирщики били поперек брюшек желтых, разрубая их на части. Их длинные секиры были грозным оружием, которое давало еще одно преимущество малочисленным секирщикам. И если бы не постоянное подкрепление из тыла желтых, которое создавало впечатление восстанавливающей свои бреши стены, и толкотни, передовые отряды желтых непременно устроили бы побег, однако любая попытка их бегства оборачивалась тем, что их давили погоняемые из тыла резервы, а потому они лишь шли вперед, безвыходно подчиняясь общему потоку муравьиного движения.

Ужасное зрелище! Ничтожное положение! Но таково было положение желтых! Бегство для них означало еще более близкую смерть, а потому они продолжали идти вперед, подчиняясь своему року.

Черно-белые муравьи на флангах стали создавать сомкнутые цепи, выставляя вперед свои мечи, держа врагов на расстоянии, тогда как часть из них уничтожала желтых.

Секирщики, каждый земной день посвящавшие развитию военного мастерства, оказались непоколебимой ратью и надежным щитом перед натиском ямной тьмы полков Западной Сегисты. Однако численность желтых была несравнимо большей и, даже если бы воинам Зингатана и хватило сил устоять, то оружие их не способно было сохранить свое качество в столь продолжительном сражении...

*

Мечи из раскаленного песка сократились на треть. Но бой продолжался. Особенно ожесточенное сражение было в центре, где встретились самые искусные воины черно-белых и самая многочисленная часть желтых, которые, не смотря на свое превосходство, не могли сломить сопротивление секирщиков, предупреждавших разрыв армии на два звена…

К полудню мечи черно-белых воинов укоротились на две трети. Биться было еще тяжелее. Противник теперь превосходил не только в численности, но и в вооружении, поскольку секиры воинов превратились в короткие ножи – это сокращало расстояние между бьющимися, которое черно-белые использовали, чтобы удерживать на расстоянии нескольких противников…

Солнце стало закатываться, острие мечей секирщиков приблизилось к их рукоятям, многие из их числа начали падать, словно камни, изрубленные и с поврежденными скелетами. Стражники-секирщики более не могли сдерживать натиск врага, который хотя и был побит значительно, все же оставался в большом превосходстве. Шеренги их стали редеть, и недруг разбил оборону авангарда и прорвался в центр…

Лишь одно решение могло быть верным в сложившихся обстоятельствах. Воевода Хаурэл отдал указание немедленно прекратить бой и постепенно отступать к породам, прикрывая тылы отступающим.

Потрепанные и истерзанные, желтые не стали преследовать зингатанцев. Им необходимо было отдышаться после великого сражения.

Воевода принял верное решение. Кто знает, остались бы воины Зингатана для дальнейшего сопротивления, если бы не был сделан этот шаг. Здесь, на вершинах каменных пород, преимущество было на стороне черно-белого общества. Надежда на победу в будущем сохранилась в сердцах. Никто не поник, никто не смирился. Все еще только начиналось…
   
*

Общество допускало любые неожиданности и трудности, но никто не ожидал того, что произошло далее, более того, не ожидали этого именно со стороны этого сообщества.

*

Еще перед самым сражением желтые увидели знамя красно-мелких хайцев, которое было отлично от черно-белых знамен общества. Неспроста их предводители заговорили тогда об этом с десятитысячниками и неспроста мелко-красные муравьи, которые по своей физиологии сохраняли нрав красных сородичей, все-таки решили выделиться среди остальных сообществ. Желтые прибегли к коварному действию, а их объект – хайцы, недолго думая, приняли предложение народа царя. Теперь мелко-красные, поддерживаемые желтыми узурпаторами, воспользовались ситуацией в обществе и решили избрать из своего числа князей над остальными сообществами. Горделивый тон в речах их, который был наполнен повеленьем и надменностью, возмущал груди черно-белых муравьев-секирщиков, но, истощенные войнами, они терпели это, откладывая расчет на потом. Но могли ли они предположить, что потомки их, воспитываемые средь мелко-красных пришельцев, перенимут нрав хайцев, их речь и порядки? Как горестно было старейшим осознавать, что лишь немногие из секирщиков сохранили разум и мудрость.

Несправедливость мелко-красных проявлялась во многом: вероломные убийства совершали они и просили за отмщение возмещения большего, чем, например, полагалось до сих пор за черно-белых… Хайцы также распространили свое имя среди части черно-белых. Не совсем понятно как это произошло. Видимо их физическая власть, подпитываемая желтыми и многими другими факторами, которые проявятся со временем, а также контроль определенной территории привело к тому, что местные сообщества, молодежь которых в большинстве своем не помнила об истинном происхождении мелко-красных, стали именовать себя хайцами из-за нежелания делиться на властных и «покоренных» перед остальными сообществами и муравьиными обществами.

Они же – хайцы - в свою очередь переняли язык, часть быта и обычай установления внутренней комнаты-пещеры на вершине каждого муравейника, что уходило своими корнями в историю со строительством комнаты на вершине пирамиды. Однако самым страшным ударом для черно-белого общества и для очистителей Зингатана явилось то, что некоторых из числа хайцев посвятили в таинства Хранимых Весов и теперь о них и берегомой книге знали не только старейшие благородные муравьи-хранители, но и пришельцы.

***
Весть через сигнальные тоннели добралась до системы муравейников Бук-Саам – последней твердыни на равнине Зингатана: первая битва состоялась; воины бились до самой рукояти, а затем отправились в обиталище ушедших воинов на встречу со Вседержителем Ала.

- Сегодня они стали гостями за пиршеством у Держателя четырех стихий! Завтра, если на то будет Его воля, мы присоединимся к ним!

Бук-Саам не спал ни ночью, ни днем. Дозорные на вершинах насыпных башен следили за каждым отрезком кругового горизонта. Никто не смог бы приблизиться незамеченным. Многочисленные скопления муравьев по тоннелям собирались у входов в муравейники. Это создавало целую колонну от врат в систему тоннелей до ее различных окраин. Но даже все сообщество Бук-Саам в совокупности, включая мужские и женские, малые и взрослые особи, не составляло и трети от армии, вставшей против желтых в битве на равнине.

Воевода Хаурэл с остатками воинов-стражников явился в Бук-Саам и лично возглавил оборону системы. Все прекрасно осознавали, что в случае поражения отступать будет некуда. Поражение означало смерть.

У Хранимой горы

Тем временем очистители судорожно устремились к хранимой горе, для того, чтобы организовать там защиту, которая не была бы подобна другим защитам, ведь речь уже шла не о жизнях, речь шла о святыне, которая не должна была попасть в руки недруга. Осведомленные о том, что главной целью Желтого царя является Священная высота, мудрейшие из муравьев собрали самых отважных опоясанных воинов, обученных ими стражников-очистителей, а также известных своей храбростью и силой муравьев из числа муравьев-строителей. Это малочисленное, но могучее собрание организовало круговую оборону, заняв две вершины двух гор по сторонам и заняв все ступени горы-пирамиды.
 
Совершили очистители Ир, стоя, воспевая Держателя четырех стихий и воздавая Ему хвалу. Предстояла последняя битва на равнине, после которой война переместилась бы сюда.

Мудрейший из Совета старейших одел белый шлем, на макушке которого укрепил черно-белую ленту, развевавшуюся на ветру. Стяг его был синим, а посредине стяга красовался символ Очистителей – знак, изображавший комнату-пещеру посреди двух гор.

Орел

Орел летел над Бук-Саамом. Это огромное крылатое существо, которое было почти мифическим для муравьев, вдохновляло своим высоким полетом воинов-секирщиков. Тень черно-белого орла падала на муравейники системы. Все сообщество было в ожидании. Из клюва орла вырвался пронзительный звук, пронесшийся по огромным просторам равнины. Все устремили свой взгляд в сторону орлиного клича – это были они…

Желтые постепенно закрыли собой горизонт. Стремительно они начали окружать область системы и шаг за шагом приближаться к месту грядущего побоища. Их десятитысячники отвратительным возгласом покрикивали на муравьев. Казалось, будто господины побивали своих рабов кожаными хлыстами. Это вызывало только отвращенье. Желтые, несомненно, были подобны слугам своих хозяев, а это еще более укрепило груди муравьиных скелетов черно-белых: лишь презрение к погоняемым желтым было в их сердцах. О страхе не могло быть и речи.

Горделивый манер их труб казался неприятным черно-белым. Звуки эти были своеобразны: где-то очень тонкие и мерзкие, где-то грубые и удушливые. Желтый нрав отражался во взглядах муравьев: дикие, максимально приближенные к примитивному состоянию сознания и миропонимания, они мало рассуждали о законах сего Мира. Скорее низкое, плотское беспокоило их умы и занимало воображение. Ветер для них был лишь гонителем песчаной пыли, дождь лишь огромными комками воды, а зеленый цвет травы еще больше усиливал их чувство ненависти, основанное на патологической зависти.

Нечто непонятное, невидимое, но ощутимое сердцами нависало над ними. Казалось, будто изумрудные глаза короны Желтого царя наблюдали за своими рабами из далекой страны Западной Сегисты. Народам, обитавшим к востоку от столицы Желтого царства, еще предстояло осознать, что породило это чудовище и стало причиной ужаса, обрушившегося на них. Что это было - наказание за грехи или испытание для укрепления сердец? Впрочем, не многие рассуждали об этом. Лишь хранители из числа очистителей и опоясанных знали о том, что происходит: знали они об обещанных испытаниях. Знали о ступенях  горы, подобной пирамиде, где каждая ступень символизировала ускорение, а значит и сокращение времени, а также уменьшение численности черно-белого муравьиного общества.

Некоторые из желтых в качестве доспех одевали скелеты убиенных ими муравьев – это отягчало их шаг и они становились неуклюжими, хотя и спасало их от попадания метательных кусков раскаленного и охлажденного за тем песка.

Но польза от такого обмундирования была лишь на дальней дистанции: в ближнем бою преимущество было у черно-белых, поскольку за ними сохранялись скорость и маневренность.

Кольцо сужалось, почти не осталось брешей: теперь этот  сакральный круг зла оставил желтых воинов наедине со своей целью… системой Бук-Саам.

Шаг за шагом неприятельская армия приблизилась на максимальное расстояние, до которого не долетали куски прозрачных  кристаллов, добытых с горных пород и также используемых черно-белыми в качестве метательного оружия.

Расставив войска неровными колоннами, желтые стали кричать свои кличи, кто-то из десятитысячников даже начал речь перед армией, хотя это скорее напоминало кичливый самоуверенный монолог. Затем раздался звук - это была команда… с диким ревом они начали наступление.

Буквально в одну минуту они перешли максимальный порог поражения: начался шквальный огонь с муравейников. Специально оборудованные площадки на верхушках насыпных башен были плотно заполнены черно-белыми стрелками. Острейшее лезвие метательных кристаллов насквозь пронзало любую броню и грудной скелет желтых. Еще не успев дойти до подножия муравейников, недруги просто десятками стали усыпать собою почву у подножий. Это ужаснуло пришельцев и сердца их дрогнули. Их шаг стал неуверенным: чувствовалось, что они мешкают. Это еще более ухудшало их положение, поскольку любая задержка в зоне обстрела была пределом риска. Руководители желтых впали в неистовое бешенство. Гнев их оказался более невыносимым для желтых, нежели град метательных пород черно-белых. Началась вторая волна наступления, но уже более стремительная: один из десятитысячных знаменосцев оказался в числе наступающей второй волны. Находясь в центре наступления, он поднял стяг особенно высоко. Окружившие его желтые создали круговую оборону из скорлупных щитов. Это способствовало защите от кристаллов, но затормаживало общий ход и как следствие, знаменосец подвергался двойному риску в случае возникновения бреши.

Обрушился очередной шквал. Чем дальше проходил противник, тем большему обстрелу подвергался: муравейники Бук-Саам были устроены таким образом, что по мере приближения к центру системы, количество сооружений увеличивалось, а потому преодоление одной преграды гарантировало возникновение еще двух, что ухудшало положение.

Сотни желтых лежали на почвах системы. С далека земля над городом казалась желтой как пустынные пески. Наступление было остановлено. Оставшуюся часть дня бившиеся прокручивали в головах произошедшее. Неприятель обдумывал дальнейшие действия и пытался найти выход из тупика, в который он зашел.


Глава II.

Параграф «Первая эпоха стихии земли»

Легенда гласит: «Когда наступят последние времена, когда по воле Держателя четырех стихий минуют они общество муравьиное каждое семью солнечными днями, то наступит пятая стихия, доселе дремавшая, а затем эпоха Завершения. Три раза минует Светило, затем оно вернется в последний раз. Чаша весов перевесится во мраках, но в установленное время порвется северная нить, и чаша правая ознаменует приход Обновителя, посредством которого Вседержитель отделит страждущих от порицаемых и стерегомое от отрицания. И объявится Истина».

Я – муравей из числа черно-белых, потомок двух родов – Очистителей и Опоясанных, соединившихся воедино, рассказываю вам историю муравьиных Весов. Немногие верят в хранимое и еще значительнее малое число хранит знание и являет собой хранителей из рода Очистителей.

Я – муравей из числа черно-белых, живу на расстоянии двух солнечных дней от окончания эпохи третьей стихии Вседержителя. Вода прибывает на почвы Зингатана.   

До наступления эпохи третьей стихии миновала эпоха второй стихии огня, а до наступления эпохи второй стихии огня миновала первая эпоха стихии земли, которая ворвалась в Зингатан неожиданно и ознаменовала начало исполнения древнего пророчества.

Нет силы и могущества, кроме как у Всемогущего Ала. Возникали великие общества и рушились в мгновение своего триумфа, поскольку достигали наивысшей ступени горделивости и самоуверенности, а ведь уверенность вселяет Творец, углубляя в грехе тех, кого пожелает.

Были времена, когда черно-белые муравьи обитали и правили на просторах всей бескрайней Сегисты; было время, когда черно-белые терпели убыток и чужое правление.

Снежным комом ворвалась первая стихия на земли Зингатана. Смута окутала равнину. Великое сотрясение поразило породы страны, из-за чего общая каменная твердыня была разделена многочисленными трещинами, которые образовали естественные преграды между черно-белыми сообществами. Многие ли помнят о том, что это стало признаком наступления Эры четырех стихий?

Сообщества муравьев, растерянные и возбужденные после катаклизма, лишись единого рассудка.
 
Многочисленные мелко-красные с востока и запада, севера и юга заполонили страну. Младший не различал старшего, а правдивый вопрошал лживому. Великое сотрясение, разделившее породы, лишило общество рассудка: словно бы муравьи и не были черно-белыми, но обрели красный нрав.

Старейшие из числа черно-белых осознавали, что длительное состояние неопределенности среди них может привести к гибельным результатам. Было принято решение о созыве собрания.

Растерянность видна была на лицах старейших, но не на лицах тех из них, что тайно хранили знания.

Хранители не стремились вмешиваться в обсуждение собрания. Не было смысла принуждать муравьев к тому, что они не желают осуществить. Разум и размышление сопутствовали их молчанию: поспешность в суждениях и несправедливость в заключениях были присущи собранию. Хранители, пытаясь привести старейших к мудрому решению, слегка подавали мысли о верном действии, но разум собравшихся был помутнен.

Кочевавшие становились оседлыми: оседлые уходили в кочевья. Великая смута, окутавшая сердца черно-белого общества, ознаменовала пришествие первой эпохи стихии земли. От стихии земли и пропитанья был эпитет к имени Вседержителя Ба-Ала.

Собрание старейших не пришло к общему решению. Это и стало окончательным признаком для хранителей.

Из числа ближних уголков Сегисты явился Си-Галис, который был избран новым Воеводой и управленцем Зингатана.

Смутьяны окружили Си-Галиса и многие рвались управлять вместе с ним. И личность его была весьма не однозначной. Это вызывало еще большее разобщение черно-белых, которые частью поддерживали его новшества, частью противились ему, частью отчуждались от дел общества.

Смута дошла и до юго-востока Сегисты: красные муравьи, обитавшие в тех краях, одичали еще более чем прежде. И уже ничего не сдерживало их ярости и жажды плоти.

Как прекрасен был тот день для огнекрасных жрецов, которые только и стремились к тому, чтобы еще более разжечь пламя ненависти и насилия, а затем направить темную силу безумствующих на север, где томились древние надежды жрецов, уже тысячи лет жаждущих покорить черно-белых, а затем отобрать у них то, о чем большинство из них уже забыло. Чем более они гневались, тем более ярким был цвет их, тем более ядовитыми были оттенки огненных отблесков скелета жрецов. Великая бойня ожидала два общества и немногим суждено было выйти после нее чистым духом, а тем более живым.   

Вторая великая битва Бук-Саама

О восставший из пепла Бук-Саам! Знаешь ли ты, что вновь ожидает тебя забвенье и смерть! На юге собралось красное войско. Оно уже у твоих ворот и теперь ничто, кроме страха и взгляда не отделяет тебя от него. Но страх этот принадлежит не тебе, но тем, кто сомневается в своей стойкости и верности нашему делу!

Битва длилась три солнечных дня. Эпоха стихии земли длилась семь солнц. Но уже на пятое солнце Бук-Саам уподобился тому, во что был превращен после нашествия Желтого войска.

После двух солнечных дней битвы Си-Галис впал в странное состояние. Он ни то спал, ни то умер. Но был бездыханным. Много споров было о том, мертв он или жив, как много и о том, как совершить его погребение.

В древности муравьи совершали три вида погребения: могильное, катакомбное и погребение в склепе.

Все зависело от положения этого муравья и его безгрешности либо греховности. Муравьиное общество совершало великий Совет, на котором собирались мудрейшие и старейшие из его числа. Молодой муравей из числа «прознавателей» исполнял древний обряд, который был известен лишь определенной категории муравьев. После гибели муравья ему вскрывали череп и доставали его мозг, затем сушили его и мелили на нечто, напоминавшее порошок или муку. Этот порошок насыпали в воду, а затем ее выпивал прознаватель, который через некоторое время погружался в состояние абстракции и начинал видеть о жизни муравья то, что было известно лишь только ему. Таким образом, в зависимости от того, что узнает Совет об умершем, выносилось решение о способе его погребения. Это был дикий закон, но таковым было прошлое, которое миновало.

Грешника и порочного муравья просто зарывали в почву и насыпали землей его останки: он начинал гнить и никаких записей о нем не оставлялось.

Муравья среднего положения, грешившего, но стремившегося к лучшему, хоронили в катакомбах. Здесь помещали его останки, которые хранились в кромешной тьме.

Того же, чей образ жизни являл собой пример достоинства и благородства, богобоязненности и набожности удостаивали высшего обряда погребения – оставления его в солнечном склепе. Устройство склепов было таковым, что останки умерших не оскверняли ни землю, ни воду своим растлением, ни воздух своим запахом, ни солнце (огонь) своим видом. Напротив, природа сохраняла их в хорошем состоянии, поскольку циркуляция воздуха в склепе способствовала тому, что тело муравья засыхало и не тлело. Об умершем делали запись на глиняной табличке, где сообщалось о его имени и благородстве.

Как уже было сказано, обстоятельства с Си-Галисом были весьма необычны. Заключалось это в том, что его состояние так и не смогли определить ни старейшины-лекари, ни даже Совет. Ни то мертвый, ни то живой, он создал собой прецедент, который обезоружил собравшихся. Потому было принято решение о том, что никто не станет сегодня заключать о Си-Галисе и не будет проводить обряд «прознавания», пока не завершится цикл сменяющих друг друга стихий. Так и ждет Си-Галис Совета, ни живой, ни мертвый, но бездыханный.

***

Тем временем на Бук-Сааме…

Система Бук-Саам была устроена так, что потеря любого из сооружений не представляла угрозы для подземного города. И желтые это понимали. Любой ценой им необходимо было дойти до центрального муравейника, на вершине которого располагался единственный оставленный вход в подземелье.

Желтые тысячники обдумали действия и решились на второй штурм системы. Низкий монотонный рог Желтой страны прозвучал и десятитысячные полчища зашевелились, вновь подняв свои темно-желтые знамена к верху. Голодны были желтые муравьи до окончания битвы: жажда плоти и скелетов для новых доспех, многочисленных тлей, смол, трав и других богатств Бук-Саама выражались жадными воплями ненависти к держащим оборону.   

Настало! Первый шаг – армии пошли на город!

Издают желтые синхронные звуки, дабы изобразить воинственность и навести страх. Топают ногами, дабы сотрясти почву и возбудить отчаяние ожидающих в подземной части города. Вновь желтые идут к центральной башне, оставляя в тылу остальные, на которых укрепились лучники. Волна за волной ложатся скелеты желтых друг на друга, не успев добраться даже до центрального порога обороны Бук-Саама. Слишком много потерь даже для столь бесчисленно многих муравьев. Слишком надежная оборона даже для доспехов воинов Сегисты. И в этом шумном и скелеторубящем побоище, где крики, пыль и эмоции перемещались в общую непонятную массу, происходит нечто неожиданное.
 
Раздался странный скрип, исходящий со стороны центральной наступающей силы армии Западной Сегисты. Это были орудия, на механизм которых начали взбираться муравьи. Затем, словно катапульта, орудие отбрасывало желтых от себя, и они, преодолевая преграды у подножий муравейников, сразу попадали на их вершины. Здесь, где солнце и ветер более всего были доступны, клейкое вещество постепенно теряло свои свойства, а потому продвижение желтых к вершине упрощалось. Начиналась жестокая схватка. Любого упавшего вниз, они оставляли прилившим к стенам муравейника на растерзание солнцу. Более того, остальные начинали карабкаться по ним вверх, хватаясь за их руки и ноги, а иногда и за усы. Эта жестокая картина не вызывала ни малейшего возмущения у стоящих у подножий. И даже то, что они могут стать следующей жертвой, подобной этой, не мотивировало их на диалог с разумом: они были омрачены, а сердца их черствы и мертвы.

Эта картина всеобщего безумия могла свести с ума наблюдающего со стороны, но сегодня здесь собрались те, для которых безумие стало вечным спутником!

Желтые проявили хитрость! Пока оборонявшиеся на башнях черно-белые сбивали с ног подбрасываемых на крепость желтых, их скелеты, прилипшие к стенкам муравейников-башен, образовали целые тропы для взбирающихся с подножья к верху, и теперь они вернули себе преимущество в числе! Пожелтевшие от останков нападающих и пекла солнца стенки муравейников наполнились сотнями противников, которые толпами, кто-то прилипая к останкам клея деревьев, а кто-то по тельцам прилипших, взбирались наверх, где горстка оставшихся в живых бук-саамцев отчаянно пыталась оказать сопротивление. Однако, натиск и количество желтых превысили силы обороняющих башню. Защитники пали… но входа в систему в башне не оказалось…

Так была повергнута еще одна башня, а затем еще, и еще, пока все башни вокруг центра системы не были повергнуты… Но в проходы в систему были завалены.

Стоит гордый муравейник центра системы Бук-Саам страны Зингатан, одинокий и внушительный, окружаемый тысячами желтых пришельцев, жаждущих скелетов поверженных воинов.

Орудия расставили вокруг центрального муравейника. Он был вратами в подземный город, где укрывалось общество. Кольцевидными рядами окружили муравейник желтые сотни. Все, даже сама природа была в ожидании чего-то. Выхода из муравейника не было – за его пределами стояли тысячи и тысячи рабов царя Желтой страны. Сегодня Западная Сегиста привела к Бук-Сааму всех своих боеспособных сыновей. Здесь происходила история. Здесь наступили последние мгновения и последние секунды перед исходом битвы, именуемой сраженьем у системы Бук-Саам.   


Параграф «Вторая эпоха стихии огня»

Я – муравей из числа черно-белых, потомок двух родов – Очистителей и Опоясанных, соединившихся воедино, рассказываю вам историю Муравьиных Весов. Немногие верят в хранимое и еще значительнее малое число хранит знание и являет собой хранителей из рода Очистителей.

Я – муравей из числа черно-белых, живу на расстоянии двух солнечных дней от начала эпохи четвертой стихии Вседержителя.

Но была вторая эпоха стихии огня, когда небо и земля перемешались и стали пепелищем.

Она предшествовала наступлению эпохи третьей стихии, а до наступления эпохи второй стихии огня миновала первая эпоха стихии земли.

От стихии огня имя Его было Га-Ала – Господь Солнца и Огня, Творец всему и достойный поклонения.

Обрушилась вторая стихия на черно-белое общество: огонь пришел с юга, востока и запада. Но прежде того огонь загорелся внутри Зингатана, после того, как миновала эпоха земли со своими напастями. О горе тем, которые искали покровительства разжигающих. О горе тем, которые сговорились с пламенем пылающим, очищенным. Сколько бед и погибели несет с собой Агни южный, Агни исходящий с неба и земли, Агни, настигающий томящегося. Агни есть пламя, но не более. Агни – есть слово древнее, принадлежащее обществу Зингатана. Агни есть стихия и имя эпохи второй, убийственной.

Зажглось пламя в Зингатане. Пламя, вскормленное обществом красных муравьев Восточной Сегисты. Огонь этот перекинулся на запад и случилось сражение. То был великий обман. То было откровенное подведение.

И обрушилось за тем войско красное на Зингатан. И был с ними Агни, который сжигал черно-белое общество нещадно. От чего не понял ты, народ северного предела, что беды твои были от отречения твоего. Разве не помнил ты, что Ала самый ревнивый из ревнующих? Взревновал Создатель к тому, что возлюбили черно-белые более, чем Его Самого. Беды ваши есть дело рук ваших. 

Четыре солнечных дня длилась битва. И вновь горит Бук-Саам многострадальный, видевший многое, но безмолвный. Не претерпевающий, но оказывавший сопротивление.

Прежде битвы этой короновали красные правителя. И была корона эта с выемками для усиков муравьиных так, что казалось, будто водрузили на голову его два рога, посреди которых горело пламя.

Бездонны глаза его, бесчестно дело его, беспощаден нрав его, безродно происхождение его, безверно исповедание его. Он один из сыновей нравопадших, ибо были нравопадшие женщины в муравьиных обществах.

В эпоху Агни выжжена была земля, и перестали плодоносить травы, и роса была насыщена золой.

Из эпохи той достойным моего рассказа было следующее:

Вторая эпоха стихии огня стала эпохой правителей, ибо за семь солнечных дней сменилось несколько правителей Зингатана. Время их было короткое, конец их был подавляющим. Однако самым страшным, что случилось, стало разделение черно-белого общества на два отдельных.

Это стало знамением приближения последних времен, ибо с момента образования великого Совета священной горы не знало общество разделения черно-белых. Черные и белые знамена отныне перестали быть вместе и поселилась вражда между частью из них.

Доходили слухи о том, что к этому делу приложили руки огнецветы красных, которые добились расчленения общества, что стало причиной его скорого поражения.

Звенья свои замыкая, вознося хвальбу огню древнему, жрецы красных возмутили духов древних, жаждавших мести муравьиной цивилизации. Месть эта была побуждаема чувством гордыни, ибо Ала Вседержащий предпочел сложенных из наружных скелетов муравьев за покорность, и обрек на заблуждение созданных из пламени духов за гордыню. Однако союз части первых и части вторых привел к возникновению новой расы огнецветов, которые стали воплощением завистливой ненависти и гордыни тщеславной. И пламя горело в глазах их больших, окутанных тьмою.      

На далеких землях Востока, в которых долины простирались низменной равниной, лежала страна термитов. Здесь возвышались огромные башни, среди которых были три самые высокие. В них были заключены древние силы зла, которые тысячи лет блуждали в мирах и пытались вырваться в цивилизацию муравьиную, чтобы довести свое дело до конца.

Черные книги огнецветов хранили в себе заклинания. Сила их была огромной, но лишь в переходный от одной Эры к другой день могла проявиться. Мир муравьев и мир духов был разделен невидимой преградой и только через тайные порталы вторые могли ворваться в мир наружноскелетных обществ. Порталы эти постоянно перемещались и проявлялись в самых высоких точках местности.

Жрецы огнецветы тысячу лет ждали дня, когда начнется наступление новой Эры. Этот день пришелся на Вторую эпоху стихии огня. А место открытия портала переместилось в далекую восточную страну термитов, где и возвышались три великие башни. Именно здесь открылся портал, а это означало, что зло, заточенное в башнях, можно было не только освободить, но и перенести его в наш муравьиный мир.

Красные жрецы огнецветы, власть которых распростерлась от востока на запад, сомкнулись в цепи вокруг башен. Великие гордецы сошлись сегодня в стране термитов! Великое зло совершить они решились для достижения собственной похоти!

Черные книги были в левой руке каждого. Часы пробили полдень и солнце встало в зените, поднявшись над башнями. Прозвучал дикий рев, который ознаменовал открытие портала. Жрецы пустились впляс и начали обрядное движение. Рев неба усилился и в один голос огнецветы стали читать заклинание из черной книги:      

Йа, ва ху-ди хал-ди! Ху-эл-ло! Эй-вэ! Хал-ди-ни суриэ! Ху-эл-ло! Эй-вэ! Хал-ди-ни мокк-иэ! Ху-эл-ло! Эй-вэ! Аг-ни ва петт-иэ! Эй-вэ!

С каждым разом заклинание читалось все громче по мере усиления рева в небе. Голоса жрецов отдавались эхом в небе, словно слова эти доносились оттуда. Землю стало трясти, а жители башенного города термитов погрузились во всеобщую панику. Чувство страха овладело всеми. Термиты ощущали необратимое зло, но не осознавали этого.

Жар охватил каменную кладку, температура стен башен стала подниматься. По мере ослабевания чар башенных стен, сила огня заточенных духов усиливалась, и их пламя нагревало строение изнутри. Жар усиливался, жрецы не прекращали читать заклинание. Башни стали краснеть, словно раскаленное железо. Краснота усиливалась, но огнецветы не боялись и не ощущали огня духов, ибо у самих них посреди головы горело пламя. Но город стал стонать от жары и удушья. Шум увеличивался. Эхо стало доноситься до самых окраин города термитов. Хаос и истерия распространились повсеместно. Каменные стены раскалились до предела…

В мгновенье раздался громкий треск… Внезапно тьма окутала город, распространяясь от места расположения башен во все стороны. Город погрузился во мрак в полдень… рев прекратился, чтение заклинания было остановлено. Только гул в небе не переставал давить на термитов. День превратился в ночь. Это напоминало пепел или дым от огня, который из-за плотности своей лишил зрения термитов. Дым этот не подчинялся ветрам и устремлялся по пути, проложенному им самим. По мере рассеивания в стороны в город возвращался дневной свет, а тьма становилась невидимой. Она не исчезала, она лишь укрывалась от глаз наблюдающих, дабы настигать их так, чтобы те не осознавали ее присутствия.

Когда дым покинул город термитов, паника постепенно прошла. И уже начавшие отходить от произошедшего термиты ахнули, ибо центр города изменился до неузнаваемости: две из трех башен города исчезли, будто бы их и не было вообще. Не осталось и следа от огнецветов. Не было развалин, не было следов от жары, только страх в глазах и недоумение. Мир не понимал, что произошло. И не имел представления о том, что грядет… наступила новая Эра… эра освобождения великого зла. Эра последней битвы миров…



Параграф "Женщины духов" из Зингатана

Много вод утекло со времен строительства великих Весов. И борьба между черной и белой сторонами не прекращалась с тех пор ни на минуту. Когда-то войны между силами добра и зла шли лишь снаружи: крепости и башни были объектами взаимных покушений. И если прежде каждый знал о том, кто есть враг, а кто друг, то теперь тьма и свет перемешались, и в этой атмосфере не каждый муравей Зингатана и мира был способен различать их. Скорее наоборот: почти никто не мог различить истину от лжи.

Но если до сих пор воинство красной страны было возглавляемо жрецами, которые путем магии и чародейства вершили темные дела, то теперь в стране Зингатана настало самое страшное время: время женщин духов...

Духи темной стороны дали обет покушаться на самое святое для черно-белого общества маленьких муравьев - на их женщин. Действительно, женщина среди общества была носителем чести. На ее благочестии держалось общество. И все сообщества черно-белых, даже самые отдаленные, сколь бы не было горько или тяжело испытание, уповая на Великого Ала, укрепляемые достойными женщинами и верными супругами, сквозь века пронесли знамя непокорности высоких муравейников Зингатана.

Но, как уже было сказано, настали страшные времена.

Женщина всегда была лицом сообществ. Лицом поселений, кварталов, семей и, наконец, сами являлись воплощением чести и чистоты. И недаром корни этих слов были едины в передаче знаний, ибо честь и чистота тождественны.  И то, что противоречит чистоте (духовной и физической) - бесчестно, нечисто.

Но нечисть распространилась здесь и след ее шел с далекого северо-запада. Но в эти земли явилась она, прежде побывав на северо-востоке. И о событиях тех гласила древняя легенда:

Когда еще были времена, и знал враг врага своего, а друг друга своего, тогда стражники севера стерегли водные ворота у великой реки Рах, берега которой иногда наполнялись огромным количеством ила и глины, и из них сообщества черно-белых делали крепкие кирпичи и возводили величественные сооружения: муравейники, чьи вершины уходили к звездам.

То было великое царство и правили в нем два брата, любивших друг друга и имевших родную сестру - благочестивую и благостную. Народ их был силен, но он уходил от Завета, а ведь отступничество всегда было наказуемо Создателем. Забыли они слово Создателя о том, что непременно будет Он вершить суд над черно-белыми на земле за каждый грех, чтобы не подвергать их мукам в загробном мире, если они вернутся к Творцу единобожниками, не придавая Алу более никого в помощники и товарищи.

За рекой же обитали полчища мелких красных муравьев. И одичали они настолько, что ничто кроме удовлетворения своего физического тела их не беспокоило. Завидующие, но не желающие прилагать никакого усилия, они ограничивались строительством подземных нор, которые и поселением назвать было нельзя. Высокие муравейники черно-белых, видные даже на большом расстоянии красным муравьям, вызывали у них только ненависть и лишь умножали их страсть к уничтожению.

Почти каждую неделю вероломные красные пытались пробить брешь в обороне черно-белых стражников: но каждый раз они убегали униженными и побежденными.

О нравы! Как были ужасны нравы тех времен: поистине, отступая от Завета, любое общество всегда лишалось благонравия. А сказано было это о следующем.

Стали некоторые из стражников позволять себе то, о чем не были даже помыслы их предшественников: мужчины проводили время с женщинами, тогда как это было не засвидетельствованным перед Алом. А посему ухудшился нрав сообществ на приграничье, и женщины стали неразборчивы.

На рассвете одного из дней, когда женщины вновь посетили воинов из числа стражников врат, вражеские полки начали внезапное наступление, ворвались в одну из областей и настигли женщин, которые своей словесной лестью усыпили бдительность державших пост в тот день.

Противник застал черно-белых врасплох, но длилось это недолго. Однако одно успело случиться. Женщине из черно-белых приглянулся один из красных, поскольку она была из числа нравопадших, а он из общества, жившего по законам дикого мира. Переглянувшись с ним, она успела произнести ему лишь два слова, которые он запомнил, и по условию которых они встретились ночью запретного дня на стороне побережья красных, и провели ее вместе.

Так прошло время, и встречи их участились. И черно-красная женщина понесла бремя своего греха: у нее родился мальчик, чьи ноги были особенно широковаты в области нижнего его "брюха". Мать растила его тайно, ибо боялась, что об этом узнает ее сообщество.

Муравей вырос и был похож на черно-белых, но сердце его было красным!

Возмужав, он решился уйти на противоположную сторону: туда, где его дикий нрав не был отличным от нрава остальных.

Красный завладел разумом этой женщины (своей матери) полностью и она уступила ему, согласившись рассказать ему о том, как она пробралась на красную сторону реки Рах. Так он узнал о тайне, которую никто из красных не должен был прознать. Ведь он был явным врагом!

Горе и проклятия нравопадшим! Горе и проклятия вероломным! Что может быть вероломнее предательства? Кто как не нравопадший пойдет на предательство?

Женщина из числа черно-белых указала сыну на тайных ход, и он им воспользовался. Воодушевленное новостью, принесенной муравьем с красным сердцем, дикое сообщество левобережья Раха поставило его во главе своей армии и доверила ему правление над собой.

Многотысячные орды под прикрытием кромешного мрака ворвались на заставу и стали беспорядочно нападать на муравьев и разрывать их скелеты. Сопротивление было отчаянным, но обреченным. Враги ворвались через тыл и уничтожили весь гарнизон стерегомых водных врат. Беспрепятственно перекинув на эту сторону все свои силы, пользуясь неосведомленностью черно-белых городов о произошедшем на заставе, вероломные полчища настигали город за городом и добрались до прекрасного города Пилкара, славившегося своей красотой.

Дикие армии левобережья уничтожали всех на своем пути. Жестокость их предводителя была настолько ужасной, что расчлененные скелеты черно-белых заполонили собой весь величественный Пилкар, как если бы сравнили мы это с кровью, пролитой настолько много, что она касалась щиколоток. И так по всему царству!

Предводитель красных настиг старшего брата - правителя Пилкара и казнил его. А дочь его он пленил и заставил ее покориться.

Младший же брат сумел укрыться от неприятеля. На пути в далекие земли запада красные воины сумели настигнуть и его. Но какого было удивление царевича Пилкара, когда он узнал, что жестокость своего предводителя не выдержали даже сами красные. Это были те воины, которые бежали от рожденного во тьме и призвали царевича стать их правителем в стране левобережья...

Предводитель красных, пленив дочь царя Пилкара, укрепился на троне и узнал народ дальних областей Пилкара о правлении жестоком и скелетожадном. У сына нравопадшей родилось семеро сыновей и с тех пор мир разделился на две великие расы: расу во тьме (рожденных) и расу потомков равноправных правителей Пилкара.

Так неразборчивость женщины привела к великому исходу народа Пилкара. И было так всегда, когда общество это забывало о своем Завете.

Так гласит легенда! С тех пор долгие тысячи солнечных дней общество черно-белых не допускало нравопадения среди женщин, ибо каждый стерег свою дочь, сестру и супругу. И были они достойными матерями.

Но настали ужасные времена.
Духи стремились исполнить свой обет и ослабляли сердца мужчин и укрепляли языки женщин. Красные нравы, распространившиеся среди общества, вновь привели к отступничеству и отхождению от Завета, а ведь мы знаем к чему это всегда приводило...

Тысячи духов искали своих жертв. Они находили подобных женщин и те брали их себе в подруги. Затем они совершали деяния, которые не могли уместиться в голову черно-белого общества, ведь хранители его были раздавлены и изгнаны, а в изгнании многие из них не сумели передать свое слово наследникам сообщества хранителей. Те же, кто оставались в Зингатане, и помнили о Завете, растворились среди общества и ждали часа, который был, как оказалось, очень близок...

Духи проводили время с женщинами нравопадшими, а затем выискивали среди черно-белых сообществ самых покорных Алу Великому. Если обладавшие благами и так были покорны мирским утехам, то сохранившие верность Создателю были объектами покушений на их благочестие. Днем духи проводили время с нравопадшими, а затем, к закату солнца они указывали на отшельников (мира сего) и нравопадшие женщины губили их души, раз и навсегда лишая их имени малых Хранителей.

Тьма всегда сопровождала этих женщин и духов. От чего же духи так нуждались в женщинах? Неужели они сами не могли совершать подобное над покорными Алу? Секрет заключался в десницах женщин черно-белых муравьев.

Если духи имели возможность более или менее свободно передвигаться в лесах и степях, то среди муравьиных обществ дело обстояло иначе. Чтобы свободно бродить среди муравьем, им нужно было добиться того, чтобы свет Эма покинул общество и перестал нависать над ними словно купол.

С древних времен общество знало, что секрет сохранения света Эма заключался в десницах женщин: они источали особенную силу, которая отталкивала этот свет. Сложно говорить о том, была ли та сила добром или злом, поскольку в разных случаях она имела отличное значение. Однако в обществе это становилось причиной исчезновения света Эма. Потому женщины всегда скрывали десницу прекрасным браслетом из зеленого камня.

Знали об этом духи, которые боялись света Эма. Отчуждение от Завета создало брешь в муравьином обществе. Духи определяли нравопадших, а самых ужасных из них они удивляли собой, показываясь перед ними и заключая с ними договор. Что падшей Духом до ужаса сговора с духом? Так темная сила нашла своих верных подруг среди общества. Так они стали искажать естество муравьиное, прививая ему красный нрав (или безнравственность). Женщины перестали носить зеленые браслеты и духи распространились среди общества и стали шептать, будучи не угнетаемыми пробивающим светом Эма.

Ужасно это положение! Ведь не верует Зингатан в то, что не видит своими глазами. А может он видит, но не осознает? Может ли он поверить в женщину духов. В то, как она заговаривает с ним против общества... Ужасное положение!


Параграф "О сыновьях нравопадших от духов и о явлении сына от предводителя всех темных"

Как не верит черно-белое общество в сожительство нравопадших и духов, так не верят они и в дитя, рожденное от них.

Общество пренебрегло Заветом, в котором было сказано: дитя такой женщины принадлежит только ей, а потому не имеет оно долю от нажитого муравьем и рода его не знает. Но муравьи пренебрегли этим и распространились дети духов среди муравьиной расы как напоминание о том, что грех всегда нуждается в искуплении.

Были их ножки шире, чем у остальных. Нрав их был отличен, ибо безнравственность более сопутствовала им. И стали они вершить, укрепляясь в делах и сообществах.

Горько Очистителям, знающим, сведущим. Тяжело Опоясанным, жаждущим, терпящим…


Глава III.


 Параграф «Третья эпоха стихии воды и дождя».

Я – муравей из числа черно-белых, потомок двух родов – Очистителей и Опоясанных, соединившихся воедино, рассказываю вам историю Муравьиных Весов. Многие забыли о хранимом, а ведь об этом не следовало забывать.

По завершении второй наступила третья стихия воды и дождя, которая ознаменовалась воцарением Беттасе, и не знал Зингатан беттасейцев прежде.   

Она предшествовала наступлению эпохи четвертой стихии, а до наступления эпохи второй стихии огня миновала первая эпоха стихии земли.

От стихии воды и дождя имя Вседержителя было Да-Ала – Господь дождя, тумана, росы, океана - Творец всему и единственно достойный поклонения.
         
Много слухов бродит по миру о том, что известно об эпохе этой. Но большинство из них лишь измышление и обман.

Хранители, вынужденные скрываться уже сотни лет, знали о том, что предвещено о временах этих, ибо это было посланием, переданным от сказителей Ала, направляемых Им.

Легенда гласила, что наступление третьей эпохи будет ознаменовано воцарением Беттасе, который поможет жрецам-огнецветам укрепиться и распространить свое учение среди разделившихся черного и белого обществ. Многие соблазнились тем, что принесли огнецветы. Их магическое пламя могло создавать образы, очаровывающие слабых верой и невежествующих. Нравопадшие, духи и огнецветы объединились в борьбе и укрепились в Зингатане, и распространился мрак, и казалось, что и день потускнел, хотя небо по-прежнему было голубым.

Возвестили мудрецы, что разделение черного и белого обществ завершится объединением к моменту окончания третьей эпохи. Стихия воды и дождя с боями отдаст жребий четвертой стихии и жертвой этого сражения станет черное и белое общества и система Бук-Саам. Но битва эта вновь сплотит черно-белых, хотя это не будет единством благим, но невежественным.

Когда закончатся шесть солнечных дней, наступление седьмого дня будет предвещено дождями и водой, которая поднимется на систему Бук-Саам, и башенные муравейники его окажутся в воде по пояс. Что станет с системой? Силы трех обществ столкнутся здесь. Черные, белые и красные общества станут блуждать в поисках друг друга, желая сдавить скелеты противника либо спастись.

О снега Северного предела! Вы таете и погружаете в холодные воды равнины! Вы обрушиваетесь на проходы, соединяющие цивилизации по обе стороны Предела! Зима! В этот день будешь ли ты снежной!? Весна! Будешь ли ты в этот день водной!? Лето! Будешь ли ты в этот день удушливо жарким!? Осень! Будешь ли ты нещадно голодной!?

О те, кто из числа Очистителей! Не напомнить ли вам о том, что возложено на вас? Не уж то вы забыли, что мы должны пронести в семь солнечных дней четвертой стихии воздуха? О те, кто из числа Опоясанных! Не напомнить ли вам о запрете ввязываться в то, что покажется вам ожидаемым в тот день!? День седьмой Третьей эпохи воды и дождя!

Я – муравей из числа черно-белых, словно сейчас вижу термитов из восточной страны на юго-востоке от Зингатана, которые спускаются с неба. Пришло время и они являются в Зингатан.

Обещали нам голод, который не помнит общество. И если бы то был голод прежних времен, недалеких от пришествия Желтого царя, то черно-белое общество пережило бы его, ибо дух общества был силен и обитало оно на почвах своих или под землями их. Однако теперь черно-белые стали другими, и они были обречены на то, что было приготовлено им обществом термитов…

О Зингатан, о несчастный Бук-Саам…

Огнецветы мира стали покидать побережья и собираться у границ Зингатана. Они знали о том, что с наступлением эпохи стихии воды и дождя поднимутся озера у побережий далеких земель, и лишатся крова многие из обитателей их и начнутся великие переселения обществ. Огнецветы заранее подготовились к надвигающейся стихии, сообщив об этом всем жрецам Восточной Сегисты и великого Заморья.

Собираются огнецветы вокруг Зингатана, прежде того направив туда лицемерных жрецов, которые уже подготовили Зингатан к их явлению. Раздробленные на два отдельных сообщества, черные и белые потеряли прежнюю силу. Огромные потери и духовное падение лишили Зингатан сил и зрения. Теперь будто бы нрав красный вечно жил здесь и так было постоянно.

Знали огнекрасные о чародействе, примененном частью из них на Востоке, которое станет причиной неконтролируемого природного расстройства, и лишь в Зингатане должно было сохраниться спокойствие, и лишь в Зингатане они желали упорядочить дела для дальнейшего здесь пребывания. Так началось открытое вступление огнекрасных жрецов в Зингатан. И осмелели те, которые прежде скрывались. И совершили духи то, на что прежде не решались: стали они материализовываться и выдавать себя видом пред всем Миром. Великое зло становилось сильнее. Приближалось время последней битвы у Хранимой Горы. Горе тем, которые не ведают! Горе тем, которые не внимают сведущим! Ведь многие из них погибнут!


Параграф "Свободные Духи на службе давших обет". Изгнание первых из их жилищ

В глубокую древность, когда духи еще не обитали среди муравьиного общества, некоторые из их числа возгордились и объединились в группу, главным делом которой стало распространение нечестия среди обществ и сообществ муравьев. К этому их подталкивала гордыня, ведь им не нравилось то, что муравьи обладали Нравом лучшим, чем их, а также муравьи собственным трудом добивались благополучия, а ведь многие желают отнимать, но не трудиться.

Так эта группа множилась, но многие из числа духов не вступали с ней в союзнические отношения. Не то, чтобы они симпатизировали муравьям, скорее наоборот, но многие из них просто не хотели заниматься подобным делом.

Разумеется, темная группа понимала, что своим малым числом она не сможет выполнить то, что избрала Путем. А потому подлейшие из них начали обдумывать то, как им заставить подчиниться и остальных.

Если муравьи строили для себя отдельные жилища: подземные города и муравейники, - то духи довольствовались маленькими жилищами в лесах, пещерах, деревьях. Здесь они укрывались от мира и здесь они обитали. Им также было запретно общение с муравьиным обществом, поскольку сущности их были отличны, а также и нрав.

Таким образом, темные духи поняли, что для того, чтобы вынудить остальных духов принять их условия и служить им, необходимо лишить их крова, а затем создать условия, в которых они не сумели бы занять новые жилища природы. И тогда коварные умы вероломных придумали нечто ужасное.

Леса здешние отличались богатством различных пород деревьев, трав и насекомых. А все это, как известно, являлось лакомством для термитов, саранчи и птиц соответственно. Извращенные умы темных отправили посланцев к самым худшим из этих трех рас, чтобы те сообщили о горах Зингатана, богатых их излюбленными яствами.

Все оповещенные приняли эту новость с воодушевлением, а затем обрушились на леса Зингатана, опустошая их богатство. Птицы, прилетевшие с западных земель, отличались особенной небрежностью. Нападая на насекомых, они разрушали постройки из листьев и веток на деревьях и земле. Термины жадно поглощали древесину, а саранча все, что имело зеленый цвет. Эта жесткость во время охоты и питания становилась причиной разрушения жилищ свободных духов.

Свободные духи были вынуждены покидать никем не обитаемые прежде области страны. Теперь же им нужно было выбрать место, где они смогут продолжить свое существование. Само собой, у них не было иного выбора, кроме как поселения черно-белых муравьев.

Если на природе духи могли легко получать всю необходимую пищу и кров, то теперь они были вынуждены делать и то и другое сами: то есть искать пропитание и строить жилища, что оказалось непривычным для них. Зато все это в готовом виде имелось в сообществах...

План темных был практически полностью исполнен. Главное, чего они пытались добиться - вынудить духов покинуть необитаемые области и смешаться с муравьиными обществами, было исполнено. Теперь они собирались совершить нечто еще более отвратительное.

Темные духи встречали длинные вереницы покинувших леса и горы и начинали им нашептывать. Шептались вероломные усиленно и заговаривали свободных духов, угрожая им рабством в случае неповиновения. Если же духи соглашались на условия темных, то им давали войти в поселения и устраивали в соответствующих местах.

Так темные вербовали духов и натравливали их на муравьев. Это напоминал огромные гнезда, сборища душных выродков, ведь большинство из них соглашалось на поставленные условия.

Так духи стали исполнителями и рабами темных, распространявшими зло среди муравьиных сообществ. Они вызывали ненависть среди муравьев, ослабляли сердца их мужчин, нашептывали им о прелестях вольной и непринужденной жизни. Они призывали к отказу от выполнения Завета.

Что же касается муравьев, то они не верили в духов и в их дело, даже тогда, когда об этом сообщали. Ведь сердца их были ослаблены, и они не принимали то, что не видели их глаза. Но ведь глаза - не сердце...


Параграф "Четвертая эпоха стихии воздуха и света"

Когда наступят последние времена, когда по воле Держателя четырех стихий минуют они общество муравьиное каждое семью солнечными днями, то наступит пятая стихия, доселе дремавшая, а затем эпоха Завершения. Три раза минует Светило, затем оно вернется в последний раз. Чаша весов перевесится во мраках, но в установленное время порвется нить, и чаша правая ознаменует приход Обновителя, посредством которого Вседержитель отделит страждущих от порицаемых и стерегомое от отрицания. И объявится Истина... Так гласит легенда.

Сколько дней уже, как продолжается предначертанное. Поистине, только Творцу известно сокровенное; поистине, раскрывает Он из сокровенного то, что пожелает, и кому пожелает. Нет знания, кроме знаний от Вседержителя. И знания си были от Дарующего.

Что нам известно о том, что предстоит прежде объявления Истины?

Я - муравей из числа разделившихся сообществ и потомок двух родов, рассказывал и продолжаю молвить об эпохах четырех стихий и ведаю вам историю Муравьиных Весов. Быть может я стану свидетелем свершения ожидаемого, быть может, мой рассказ станет наследством для тех, которые будут удачливей меня. Скелет мой ветшает, а дыхание мое отягчается, но сердце продолжает биться, а дух лишь только крепнет. Как долго дожидались мы тех дней, когда записанное на Совете и помещенное в пещере, будет обнаружено и обнародовано миру. И близится время, когда свершится предписанное.

Два солнечных дня до начала эпохи стихии воздуха и света. Девять солнечных дней до начала пятой эпохи, дремавшей. Шестнадцать солнечных дней до наступления эпохи Завершения.

Скоро эпоха стихии воды и дождя сменится следующей эпохой. Имя Вседержителя от стихии той Са-Ала.

Я словно сейчас вижу то, что случится тогда...

Сколь сильно жаждали огнецветы явиться в Зингатан, ибо хранители Горы и Весов так долго препятствовали достижению их цели. Явились термиты с далеких земель и внесли с собой новшество, доселе не известное черному и белому сообществам Зингатана. Нечто, что принесло богатство и все услады жизни мирской. Многочисленные нравопадшие явились сюда: мелкокрасные, термиты и те, кто из касты огнецветов. Очаровывающие внешностью, они были темными внутри. И кто заключил с ними союз, тот сам будто превращается в ночь, ибо лишается света и углубляется во тьму. Чудо это именуют они великое Стекло, а эпоху хранители прозвали эпохой явления Стекла, ставшего невидимой преградой пред взорами очарованных жителей Зингатана, лишившего их виденья реальности и положенья дел. Доселе не было подобного, ибо прежде лишь силой стремились огнецветы покорить муравьиное общество, но теперь оно и обществом-то не было, но двумя раздробленными сообществами муравьев...

Явление Стекла и то, что огнецветы называли просвещением Стекла, отразилось на муравьях. Многое изменилось. Бук-Саам вновь возродился. Огромные муравейники стали возвышаться над системой. Общество перестало быть однородным окончательно. И речь не о разновидностях обществ, ныне обитающих в Бук-Сааме, но о нравах их. Нравопадшие жрицы, послушные воле духов; лишенные разума огнецветы, совершающие обряды, навлекающие чары на дальние земли, найдя приют и укрытие здесь; предавшие общество красно-мелкие, прежде принятые в общество на равных правах; и термиты, пришедшие с дальних рубежей Восточной Сегисты и дальнего побережья Великого океана; духи, принявшие облик и нарушившие древний запрет на явление пред обществами муравьев и их послушники из числа некогда свободных духов - все они стали единой силой, очаровывающей и лишающей разума, сознания. Столько солнечных дней прошло с тех пор, как черно-белые разделились и перестали быть единым обществом, превратившись в два сообщества... А теперь даже оба эти сообщества перестали быть группами. Теперь муравьи получили блага, которые лишили их чувства единства. Мир для них изменился. Многие стали жить малыми группами и не понимать себя в качестве целого.

Хитрили огнецветы и духи, нашептывающие им. Но ведь и Са-Ала хитрил, и Он - Хитрейший из хитрецов. И не останется это допущенным, и не добьются жрецы достижения, и не поднимутся к вершине Хранимой. Поистине, битва у пирамиды, подобной горе, еще не началась.




У Хранимой горы, после падения Бук-Саама от желтых сегистцев…

Что же было у Священной горы?

Рассказал я прежде, что совершили Очистители Ир, стоя, воспевая Держателя четырех стихий и воздавая Ему хвалу, поскольку предстояла теперь последняя битва у Бук-Саама, который все-таки стремительно пал перед натиском армии Запада.

И сообщил я то, как Мудрейший из Совета старейших одел белый шлем, на макушке которого была закрепилена черно-белая лента. И стяг его был синим, а посредине стяга красовался символ Очистителей – знак, изображавший комнату-пещеру посреди двух гор.

Собрались на горе и суры, и бары, и тобы, и составили собой они воинство Бал, которое было полно решимости. Но не знали хранители, что Весы были стерегомы не только ими, но и светом небесным.

Великие облака над горой стали принимать причудливые формы: казалось, будто длинная череда воинских колонн выстроилась рядами вокруг пирамиды и армии Бал. Затем облака окрасились в радужный цвет и нечто странное, доселе незнакомое и неслыханное случилось пред ними. Картина та была неописуема, и несведущий мог подумать, что то было чарами огненных жрецов. Но знали хранители, что подобное было во власти Держателя стихий, но не в силах творений… небо сменило свой цвет и шум, подобный великому рогу, словно стал превращаться в невидимый купол… как же? Не ведает пишущий знаний об этом! Но это свершилось, и куполом сверху накрыло великую область. И стала она недоступной и недосягаемой.
Промчались века – то тысяча солнечных дней без двух нецелостных сотен …и Бал сей, погруженный в сон, дожидается дня наступления последней стихии… чтоб снова проснуться и выполнить данный когда-то обет…

Завещание

Мы знаем, что явился Джималь - земной Обновитель. Разве не хранители из числа опоясанных и очистителей готовились к этому дню? Закончились их скитания. Вынужденные наблюдать, свидетельствуя о том, как смута поглощает Мир, они дождались: и близится день завещания предков... Сгинь, Бук-Саам, но прежде поглоти эту мерзость. Вспрямь, Зингатан, и встречай Обновителя Мира...

Я завещаю муравьям:

Не бойтесь воды, но остерегайтесь гор, наполненных водами. Не бойтесь тьмы, но остерегайтесь тех, кто чарует просвещением. Не бойтесь голода, ведь за ним последует богатство. Не бойтесь нищеты, но остерегайтесь соблазна земных благ, ибо они наполнят вас очень скоро. Не верьте наговорам, но рассуждайте по поступкам. Не верьте наговорам, но рассуждайте по поступкам... Рассуждайте по поступкам...

Я - муравей...

...вот кончаются мои чернила, мутнеет рассудок, слабеет хватка, робеет решительность... Да, я ощущаю твое приближение.. Просветители Стекла уже на пороге. Тьма из далекого Востока явилась. Муравьи ощутили это, но не осознают происходящего...





Амин Тесаев

23.01.13
Грозный, Нахиста