Наше большое романтическое путешествие

               

-Какой большой чемодан!
Вы, что, в нём атомные бомбы возите?!
(чиновник Отдела юстиции)
   
         Реальностью иногда становятся вещи невероятные, неправдоподобные, порою «немыслимые». Сейчас я понимаю, что наша жизнь сложилась именно так, как советуют психологи: чтобы не пустить жизнь под откос, т.е. снять приключенческий зуд, одним из способов возрождения семейной жизни является или переезд на новое место жительства или романтическое путешествие. Научный факт: супруги уже через полгода жизни синхронизируются в ощущениях.
         Ещё бы - на фоне Эйфелевой башни в платье в цветочек это здорово, но нереально было в условиях советского общества. Поэтому в романтическое путешествие нас, как и всех молодых специалистов, отправило советское государство.
 
         Поженились мы сразу после окончания институтов и я, равняясь на княгиню Волконскую, поехала за мужем Александром из солнечной Алма-Аты в северный Казахстан в Кокчетавскую область, а точнее, в посёлок Арыкбалык, куда мужа по распределению отправили на стажировку в местный суд, чтобы набраться опыта и ума-разума для дальнейшей деятельности.
 
         Романтика началась сразу, как сели в поезд. На нас, лучившихся радостью после свадьбы, приветливо улыбаясь смотрели попутчики. Мы с ними ходили в ресторан и сами платили за все обеды – дурь, по сегодняшним моим понятиям, неимоверная. Хорошо, что поезд от места, где жили родители мужа, у которых и справлялась наша свадьба, до города Кокчетава ехал около суток, а то спустили бы в поездке все свадебные деньги. В Кокчетаве пересели на автобус, шедший до Арыкбалыка, и через пару часов мы на месте.

         Посёлок Арыкбалык длинной полосой раскинулся по берегу местного озера Имантау. Романтичное место - ведь всего пару лет назад в этих местах на этом озере был снят фильм «Моя любовь на третьем курсе», в котором и прозвучал впервые знаменитый хит Александры Пахмутовой и Николая Добронравова «Как молоды мы были» в исполнении Александра Градского. Правда, уж не очень романтичными оказались местные вьюги, после которых образовывались такие сугробы, что для того, чтобы автобус проехал 100км до города, впереди него пускали бульдозер, а чтобы дойти до дома, надо было преодолеть по узкой натоптанной тропинке не один снежный нанос, возвышающиеся как верблюжьи горбы над уровнем дороги. Романтика тускнела во время таких буранов, метелей и вьюг.

         С восхищением и завистью смотрела я на  местных жителей, которые завёртывались поверх одежды большими плотными, клетчатыми бело-коричневыми шалями и этакими коконами ходили по улицам. Зато, при входе в помещение, скинут шаль и всё в порядке. А нам приходилось в своих пальто и шапках ужиматься и бегом-бегом до ближайшего магазина – погреться. С тех пор меня привлекает бело-коричневая гамма платка, пледа, одеяла – даже сегодня и диван и кресла покрыты пледами в бело-коричневую клетку.
 
         Муж мой, Александр, заблаговременно, снял для нашего проживания комнатку у местной старушки, Анны Дмитриевны, ранее работавшей ветеринаром и сейчас ещё ходившей по вызову, если кому нужно кастрировать поросёнка. Комнатушка была маленькой, зато с отдельным от хозяев входом. В ней стояли незамысловатая кровать с панцирной сеткой, стол с двумя венскими стульями, а при входе стояла побелённая известью высокая печь. Через единственное окно была видна гладь заснеженного озера Имантау, покрытого в то время таким толстым ледяным покровом, что мы через него пешком ходили на прогулки в заснеженный лес, растущий на противоположном берегу.

         Как то раз, много лет спустя, мне по служебным делам пришлось возвращаться из Целинограда в Кокчетав на вечернем поезде. Там в купе ко мне подсел попутчик с надписью на голой груди «Вся молодость прошла в Карлаге». Он оказался родом из Арыкбалыка. За общими воспоминаниями мы с уважением вспомнили и о моей хозяйке, Анне Дмитриевне.
 
         Анна Дмитриевна встретила нас чисто побеленной комнаткой с выстиранными и накрахмаленными занавесками-задергушками над печью и единственном оконце, смотрящим на озеро Имантау.  Большой крытый двор соединялся с домом, сараем со свиньями, которых Анна  Дмитриевна по утрам громко ругала словами:
 - Ишь! Грамотные какие!».
Дальше за сараем была баня с небольшой дверью, выходившей на Имантау.  Через эту дверь дед Николай носил воду прямо из озера в баню.
       
         Баня топилась раз в месяц. Это был праздничный ритуал. Первый день носят воду и затапливают печь в бане, второй день моются и нас тоже приглашают вымыться в баньке. По окончании помывки, хозяева приглашали нас к себе выпить по рюмочке и закусить после баньки. Заходишь, а в доме чистота, большая русская печь выбелена, стол накрыт празднично, на столе отварная картошечка с салом, грибочки, солёные огурчики с помидорчиками и, конечно, четверть с самогонкой. Просто праздник!
       
         На следующий день после бани Анна Дмитриевна заходила с утра ко мне и предлагала напечь пирожков с ливером. Тесто уже готово, она ранним утром уже сбегала в местную пекарню – купила, а ливер сейчас мы вместе приготовим. Что это были за пирожки! Такого ливера сейчас можно попробовать только у хорошего хозяина, который себя уважает и есть что зря не будет.
         Ливер она меня учила готовить так: через мясорубку пропускали мы с ней отварные печень, лёгкие, калтыки и картошку. Поджаривался лук в большом количестве и тоже туда. Добавлялась соль, немного бульона, в котором варились печень и лёгкие, на свой глаз и вкус. Тут надо не оплошать, ведь когда начнут пробовать эти пирожки, каждый должен сказать своё слово о том удался ли ливер, или хозяйка молодая, ещё научится, но вполне съедобно и даже вкусно. Затем лепились пирожки и жарились. Но это всё делала уже я, так как пока баня не остыла, Анна Дмитриевна затевала в ней стирку. Когда бельё вывешено, в бане прибрано и вымыто, а пирожки готовы продолжался опять праздник со всей вчерашней снедью, но уже в нашей маленькой комнатке. Хозяева были в гостях!
       
         А потом, как правило, хозяйка уходила в запой на неделю, а то и больше - на сколько хватало приготовленного самогона. Распоряжался тогда хозяин - дед Николай. Он заходил к нам и пьяненьким голосом говорил:
- Вы, ребята, уж как-нибудь сами печь топите, а то мне некогда.
         Работал дед сторожем в столовой, откуда ежедневно приносил пятилитровый бидончик с отходами для свиней. А когда кормил их, то ругался уж совсем непотребными словами, в отличие от хозяйки.

         У нас же наступало замечательное время. Мы, не как Анна Дмитриевна, угля не жалели и в нашей комнатке было тепло. Дед, ответственный за дом, выпивая, меру знал. Но иногда случались и промашки. Как-то раз вечером в наше оконце постучали, и муж пошёл открывать ворота. Открыл дверь, а на него упало мёртвое тело деда. От неожиданности и испуга он замер. Тут появляется человек, который обойдя дом, стучал к нам в окно и с довольным видом докладывает, что хозяина нашего доставил в сохранности, а сейчас его надо уложить спать. Повернулся и ушёл заплетающейся походкой. Как он деда вёл по снежным наносам – уму непостижимо – тот был мертвецки пьян.
 
        Проходило время, самогон заканчивался, Анна Дмитриевна возвращалась к деятельной жизни и начинала костерить деда за весь беспорядок в доме. Теперь уже она смотрела за домом, начинала экономить уголь, не позволяла нам самим топить печь, которую затапливала, как и себе, лишь к ночи. Теперь уже дед уходил в многодневный запой, на работу то ходил, то не ходил. В запое дед сильно страдал от похмельного синдрома и Анна Дмитриевна частенько прибегала ко мне:
- Молоко есть? Деду совсем плохо! Сбегай, купи!
Молоком она его отпаивала, дед после запоя приходил в себя, а в конце следующего месяца опять готовилась баня.

        У Анны Дмитриевны мы прожили чуть более четырёх месяцев, затем переехали в Келлеровку за 200 километров от Арыкбалыка, куда мужа выбрали народным судьёй. С хозяевами нашими больше не встречались.

        Недавно мне зачем то понадобились фотографии детей моих. Вывалив альбомы на палас и, разложив их по всему полу, я начала внимательный просмотр, интересно было вновь окунуться в старые воспоминания.
Вдруг из альбома выпала, как это всегда бывает, нежданная фотография, на которой мы с мужем Александром такие молодые, что ещё и в проекте нет наших детей, всего два-три месяца как женаты и живём в Арыкбалыке у Анны Дмитриевны.

        Как наяву в памяти всплыло, как установив фотоаппарат, и на бегу огибая стоявшие на его пути стол со стулом, Александр бежит ко мне вместе сфотографироваться. В момент, запечатлённый на фото, мне радостно и смешно от нашего с ним приезда в Арыкбалык, от тогдашней суеты, от того, что Александр, устанавливая аппарат, на полном серьёзе наказывал мне вести себя соответственно историческому моменту – ведь в Ливии идёт война. Но не получилось. На фотографии видно, что безудержный смех счастьем искрится на моём лице, я смеюсь над ним, а он с улыбкой Джоконды сидит рядом

         Психологи говорят, что новые заботы – лучший способ возродить семейную жизнь. Полностью поддерживаю эти слова, ведь чтобы выстоять на новом месте, надо крепко держаться друг друга. Своё романтическое путешествие в Арыкбалык вспоминаю с любовью. Как молоды мы были, как искренно любили, как верили в себя…
         Тибетские же монахи говорят, что главное в жизни — это любовь, всё остальное — суета.