КС. Зверь. Глава 2. Встреча

                Глава 2. Встреча

Три всадника покинули постоялый двор, как только солнце осветило макушки сосен ближайшего леса. Никто, кроме хозяев, не заметил отъезда постояльцев. Прошедшая ночь стала испытанием не только для женщины, родившей ребенка, но и для всех вокруг. Слушать её крики было не менее страшно, чем представлять, как она мечется от боли без помощи. Попрятавшись по комнатам, люди затыкали уши, потеряв сон, а когда наступила долгожданная тишина, долго ворочались в постелях, успокаивая растревоженное воображение. Поэтому ранним утром постоялый двор был погружён в дрёму.
Татьяна светилась от радости, убедившись, что покидает людное место без пристальных взглядов в спину и набивших оскомину смертей. Несколько часов она скакала, улыбаясь от впечатлений полученных ночью. Руки помнили тёплое маленькое тельце новорожденной малышки, её тонкую нежную кожу, несравнимую ни с чем имевшим место на земле. Сладкий запах будоражил дыхание и кружил голову. Но приподнятое настроение внезапно сменилось тревожным волнением. Пока тянулись широкие поля и деревеньки, девушка не придавала значения тому, куда они направляются, но едва заметила берёзовую рощу, из-за которой выглядывала блестящая на солнце маковка церкви и пологий берег реки, ещё покрытый снегом, сердце пронзило острой болью.
«Не может быть. Мы проезжаем наши бывшие земли», – поняла Татьяна и крайне удивилась тому, что сразу не признала дорогу, ведущую к усадьбе. А когда появился знакомый яблоневый сад, запущенный без умелой руки садовника, она схватилась за грудь, чувствуя неугомонное сердце, стремящееся выпрыгнуть из тесной клетки. Щемящая тоска сжала горло холодными тисками. Глядя на запутанные потемневшие ветки, девушка невольно выискивала старые качели, но так и не смогла ничего разглядеть, едва поспевая за всадниками, которые мчались вперёд, тогда как ей, хотелось остановиться и отдышаться. Внезапно разлившаяся бледность на лице Татьяны растревожила Алексея, пытавшегося понять взволнованный взгляд жены.
– Алексашка, стой! – крикнул он и осадил послушного Дерека. – Как далеко ещё добираться?
– Приехали мы уже. Осталось обогнуть забор, – Алексашка повернул коня, чтобы узнать, причину остановки. Могучий рысак заплясал, переступая ногами и мотая головой.
– Странное место для встречи выбрал граф. Я никогда не бывал здесь. Кому принадлежит эта усадьба? – спросил Алексей, но Алексашка пожал плечами. Он никогда не задавал лишних вопросов. Родившись слугой, молодой человек всегда помнил своё место, послушно исполнял приказы и не утруждал мозг непосильной ношей ненужных раздумий.
– Когда-то была моей, – с грустью произнесла Татьяна и спрыгнула с коня. Тёплый плащ, отороченный мехом, мягкой волной закрутился у ног. – Мой дом….
– Скажи графу, что мы скоро будем, – быстро произнёс Алексей, обращаясь к молодому человеку, и последовал примеру жены. Её слова ошеломили и внесли сумятицу в душу мужчины. Оказывается, когда-то она владела имуществом, превосходящим его состояние в десятки раз. Он помнил, что Татьяна была потомственной дворянкой, но никогда не придавал значения этому факту, полюбив опасную искательницу приключений, давно потерявшую связь с родовым гнездом, промышлявшую воровством и убийствами. Ему было достаточно знать, что её чувства искренни, всё остальное не имело значения.
«Господи! Один ты ведаешь, что твориться сейчас в мятежной душе, – подумал Алексей, знавший причину, по которой девушке пришлось покинуть родной дом и скитаться в поисках неуловимого убийцы. – Сможет ли она переступить порог, от которого убежала несколько лет назад?»
Понимая, что его не случайно гонят прочь, Алексашка повернул коня и скрылся за поворотом. Он не догадывался, что огромная усадьба принадлежала Татьяне. Прошёл месяц, как граф поселился в большом доме, прихватив его с собой для исполнения поручений. Такому расторопному парню, как Алексашка, при дворе всегда хватало работы, то крыльцо починить, то дров наколоть, то сходить в деревню за провизией. Но ни разу ему  не пришло в голову поинтересоваться, чьи портреты висят на стенах, иначе заметил бы среди покрытых пылью картин знакомый образ.
– Я не знал, что мы едем в твою вотчину, – тихо сказал Алексей, проваливаясь в просевшем от весеннего тепла снегу.
– Видимо у графа были причины не сообщать нам, куда направляемся, – вздохнула Татьяна, которая не смогла подойти ближе к кованым решёткам забора, чтобы стать чуть ближе к прошлому. Ноги застряли в сугробе из крупинок рыхлого снега, льда и воды. – Возможно, он сомневался в моём желании вернуться туда, где я впервые встретилась со смертью лицом к лицу.
– Признаться честно, граф никогда не сообщает конечного пути следования, считая, что только так можно избежать утечки информации, – чуть задержавшись с ответом, произнёс Алексей. – Поэтому я не стал допытываться у Алексашки о конце пути. Что впрочем, было бы затруднительно в любом случае. Наш милый друг не придаёт значения ничему сверх того, что ему положено сделать, и вряд ли даже подозревает о том, кому принадлежит эта усадьба.
– Не могу не признать, что его сиятельство знает толк в тайной службе. Он и Алексашку выбрал исключительно из-за его невнимательности и холопской покладистости, – согласилась девушка, пытаясь выиграть войну с собственными переживаниями. От неё ждали разумных действий, а не дамских капризов, и Татьяна прекрасно это понимала. – Нам стоит поторопиться, мы почти доехали….
Она выбралась из сугроба, сбрасывая с сапог остатки мокрого снега, и вскочила на коня, упрямо отгоняя прочь страшные видения прошлых лет. Но не так легко было заглушить нарастающую тревогу. Дрожь в руках передалась всему телу, когда показались знакомые распахнутые ворота. В голове витало только два слова: смерть и месть. Они поочередно меняли друг друга, как барабанная дробь, становясь громче и заглушая все остальные звуки. Безвольная всадница качалась в седле, словно впервые села на коня. Отпущенные поводья повисли. Не чувствуя уверенной руки хозяйки, Гранд остановился на подъездной дорожке к дому, когда до крыльца оставалось несколько шагов. Спешившись, Алексей едва успел поймать на руки соскальзывающее тело жены, потерявшей сознание от нахлынувших воспоминаний.
Его не было рядом в те дни, когда произошло трагическое событие, но рассказ о невинно убитой нянюшке Татьяны потряс до глубины души. Теперь страшная история приобретала реальные очертания, и вот уже перед его глазами на деревянном крыльце появилось скрюченное тело с неестественно вывернутой шеей. Мороз пробежал по коже от видения. Алексей сжал хрупкое тело жены, испугавшись, что уронит драгоценную ношу от волнения, и поднялся на крыльцо. Он торопливо прошёл в открытую Алексашкой дверь и замер в незнакомом месте, не зная, куда двигаться дальше.
– Здравствуй, Алексей Петрович, – раздался властный голос графа Воронова. Высокие двери, ведущие в зал, распахнулись, и на пороге появился высокий мужчина в строгом чёрном костюме. На фоне жгучих тёмных волос лицо выглядело болезненно бледным, но яркие синие глаза светились стальным блеском. – Что с Татьяной?
– Здравствуйте, ваше сиятельство. Бедняжка не выдержала испытаний при встрече с прошлым. Возвращение в дом стало для неё настоящим потрясением, – взволнованно ответил Алексей.
– Её комната готова. Алексашка проводит вас, – ответил граф, прочитав желание скрыться от лишних разговоров в глазах одного из лучших тайных агентов, служивших под его началом в сыскной полиции. Их мало кто знал в лицо, а тем более по именам, кроме Воронова, который лично находил нужных людей в разных концах бесконечной России. – Как только ей станет лучше, спускайтесь в кабинет. Думаю, Татьяна без труда вспомнит, где он находится.
Сохраняя на лице непроницаемое спокойствие, граф повернулся и покинул зал, оставив молодого человека дожидаться Алексашку. Войти в огромный бальный зал с величественными колоннами и балконом для маленького оркестра было волнительно. Сквозь высокие под потолок окна пробивался яркий свет, застывая дорожками на гладком паркете и бликами на ошеломительно огромной люстре, застывшей под потолком. Но вместо ожидаемого шума, который всегда присутствовал на балах, в воздухе кружилась тишина. Незримые тени прошлого танцевали вальс в воображении гостя, веселясь под музыку молчаливого оркестра. Зажмурившись, Алексей отвернулся от сказочного великолепия зала, так и не переступив порога, оставаясь в тени с Татьяной на руках.
– Позвольте показать вашу комнату, – сказал Алексашка, неожиданно появившись перед глазами. По всему было видно, что в чужом доме он давно освоился и чувствовал себя свободно.
Они вышли в одну из нескольких дверей, ведущих из помещения, и поднялись по лестнице, укрытой толстым бордовым ковром. На стенах их встречали портреты в массивных золочёных рамах. Разные эпохи объединили поколения одного дворянского рода Беляевых. Алексашка уверенно вёл за собой в глубину просторного коридора второго этажа. Возле одной из комнат он остановился и отворил дверь.
– Не будет ли каких указаний? – спросил Алексашка и, заметив, как качнул головой Алексей, удалился. Эту комнату приготовили сразу, едва граф обосновался в доме. Пришлось даже нанять работниц из деревни, чтобы отполировать до блеска мебель, потускневшую от времени. И только потом привели в порядок кабинет и библиотеку, где поселился граф.
Глядя на нежный шёлк персикового оттенка, покрывающий стены, цветные шторы, Алексей догадался, что комната когда-то принадлежала Татьяне и служила сначала детской, а потом уже спальней для юной барышни. В качающемся плетёном кресле до сих пор сидела большая фарфоровая кукла. Внушительных размеров кровать была украшена пологом с золотистыми шнурами. Вся мебель была изящной и дорогой. Мужчина представил себе, как молоденькая девушка сидела на пуфике перед трюмо, любуясь своим отражением в зеркале, открывала маленькие ящички с женскими безделушками, прятала в них свои секреты.
– Как же ты была счастлива в этом доме, моя радость, – ласково произнёс Алексей, прижимаясь губами к макушке жены, с головы которой давно слетел капюшон.
– Была, – вздохнула она, очнувшись от потрясения, но готовая снова лишиться чувств. С маленькой комнатой были связаны все детские воспоминания.
– Тише, отпусти свою печаль, пока она не покрыла чёрной коркой твоё сердце, – с болью в голосе попросил он, опуская девушку на пол. – Нельзя всю жизнь страдать.
– Пока ты рядом у меня есть надежда, что я вынесу все испытания, – сказала она, распутывая завязки плаща. – Я уже и не верила, что когда-нибудь вернусь домой.
Комната оказалась тёплой, словно в ней всегда кто-то жил, ожидая прихода настоящей хозяйки, которая с умилением разглядывала каждую вещь и думала о прожитых годах вдали от милых сердцу мест. Как давно руки не касались знакомых предметов, не чувствовали родных стен. Запах детства. Татьяна прижала к себе куклу в красивом длинном платье и глубоко вдохнула.
– Она до сих пор пахнет малиновым вареньем, что я пролила ей на волосы, когда пыталась устроить чаепитие, – девушка села на стул, что стоял возле трюмо, и посмотрелась в зеркало. – Увы, я уже не милая Нюшечка.
Ей хотелось всплакнуть от того, что так быстро прошли светлые годы детства, когда можно было шалить и проказничать на радость родителям. Из зеркала смотрело грустное лицо молодой женщины. Оно было чужим и таким не подходящим для весёлой комнаты.
– Быть может, Нюшечка была мила, не спорю. Но ты, мой ангел, прекраснее всех женщин на земле, – сверкнув глазами, произнёс Алексей и скинул дорожный плащ. – Я начинаю опасаться, что женился на царской дочери, изгнанной из дворца. Кто знает, рискнул бы я подойти к тебе, заговорить? Быть может, я поспешил бы спрятаться в тени и в одиночестве грезить о любви или напротив, стремился завоевать твоё расположение.
– Какие глупости, – улыбнулась девушка. – Когда ты встретил Ангела Смерти, я была одинокой странницей без дома и семьи. А теперь у меня есть ты, большего и не нужно. Разве несметные богатства имеют значение, если нет покоя на душе. Ты не представляешь, сколько было побрякушек в этом трюмо.
Она стала дёргать за маленькие блестящие цепочки, но ящички были пусты. Бывший благодетель, заменивший на время отца, обчистил дом не оставив и следов от былой роскоши. Ни фамильных драгоценностей, ни дешёвых безделушек, имевших цену только для Татьяны, не осталось. Угасшая в любви и покое ненависть зашевелилась, пробиваясь наружу. Злобно прищурились чёрные глаза, изящные брови нахмурились, мягкие нежные губы плотно сжались. Из зеркального отражения исчезла расстроенная девушка, уступив место свирепой хищнице.
Алексей хорошо помнил дерзкий взгляд, не предвещавший ничего хорошего врагам. Обманчивая хрупкость таила грозную силу. Мужчина не мог забыть, как ни старался, железные пальцы, чуть не выдравшие кадык из шеи, и убийство человека, который был великаном по сравнению с миниатюрной девушкой. Любой нож в её руках мог превратиться в смертельное оружие, посланное точно в цель. Но Алексей любил Татьяну именно такой, дерзкой амазонкой, пылающей, словно костёр, хоть и радовался появившейся в последние дни мягкости.
– Лучше бы он сгорел вместе с Шацкой на том постоялом дворе, – сквозь зубы прошептала она, мечтая о смерти виновника всех своих несчастий, желая, чтобы он испытал на себе ужасные муки, которым подвергал несчастные жертвы. – Каторга станет для него лёгкой прогулкой. Он коварен и хитёр.
– Не думаю, что господину Соколикову понравилось стирать в кровь свои холёные ноги, утаптывая холодный снег долгими днями и ночами, жить на мороженой репе вдали от роскоши, которой он себя окружал, – возразил Алексей.
– Ты плохо знаешь эту змею, – Татьяна потянула за очередную цепочку,  но последний ящичек не поддался. – Вечно он заедал, после того, как я решила спрятать в нём камень.
Она достала из-за голенища сапога нож и поддела непослушный ящичек, который жалобно скрипнул. После нескольких попыток, девушке удалось сдвинуть его с места, оставляя на деревянной поверхности свежие раны.
– Постой. Там что-то есть, – довольным голосом сообщила Татьяна, пытаясь разглядеть его содержимое сквозь щель. – Странно. В нём лежат бумаги, но я никогда не держала бумаг в трюмо. Помоги.
Вдвоем они спустя пару минут достали покорёженный ящичек, туго набитый бумагой, которая тут же посыпалась на пол, почувствовав свободу.
– Что это? – удивлённо спросила девушка, разглаживая загнутые концы листов.
– Ты богата! – присвистнув, ответил Алексей, читая бумаги. – Отец оставил тебе щедрое наследство. Правда, неизвестно в каком оно состоянии на данный момент. По какой-то причине он спрятал бумаги в твоём трюмо, зная, что этот ящичек не открывается так легко, как остальные. Незадолго до смерти он вошёл в долю с одним фабрикантом, вложив деньги в текстильное производство. Если оно сейчас процветает, то тебе полагается часть прибыли. Очень любопытно. А вот это приобретение тебе понравится, несомненно. Твой отец финансировал строительство конезавода по разведению племенных лошадей. Он даже купил трёх скакунов у англичан. Если верить бумагам, то все твоё богатство находится довольно далеко.
– Всё это бессмыслица и ерунда, – вдруг сказала Татьяна, забирая бумаги. Ей показалось, что в голосе мужа прозвучало сожаление. – Ты взял меня в жёны, зная, что я бедна.  Так к чему нам богатства? Поверь, пройдя через тяжкие испытания, я поняла, что не отсутствие денег делает человека бедным. Забудь об этих бумажках, если для тебя я важнее, чем кони и заводы.
– Неужели ты подумала, что твоё наследство имеет для меня значение? Я лишь надеялся, что ты обрадуешься тому, что даже после смерти отец заботится о тебе. Да, не скрою, меня поразили масштабы имения, которое в несколько раз превосходит моё. Куда в больший трепет пришёл, когда узнал, как глубоко уходят родовые корни. Однажды ты подарила мне кольцо, и только теперь я понял значение подарка, – он поднял левую руку. На безымянном пальце блестело кольцо с вензелем «Б». – Ты подарила мне часть себя.
– Я не хотела тебя обидеть словами, но, к сожалению, вновь поддалась эмоциям, – Татьяна подняла свою руку и пальцы переплелись. Два кольца засияли радужным светом. – Ты прав, но по земле продолжают бродить любители чужого добра. Напрасно, я оставила благодетеля Андрея Львовича в живых. Терзают меня подозрения, что попьёт он нашей кровушки не раз.
– Сейчас он в ссылке и никак не может доставить нам неприятности. Согласись, что затруднительно что-то предпринять, находясь в кандалах. Кстати, граф ожидает нас в кабинете твоего отца, – сообщил Алексей, вспомнив, зачем они проделали долгий путь. Ему показалось, что графу будет интересно услышать о найденных бумагах. Кто знает, уж не их ли искал Соколиков, желая заполучить дом? Ведь ты всегда была рядом.
– Подожди минуту. Дай моему сердцу успокоиться, чтобы предстать перед графом в подобающем виде, – взволнованно сказала Татьяна, немного встревоженная предстоящей встречей.
– Твоя репутация свирепой хищницы сегодня немного подкачала, – ответил мужчина и лукаво улыбнулся. – Видишь ли, его сиятельство видел тебя без сознания у меня на руках.
Яркий румянец вспыхнул на бледных щеках. От досады девушка нахмурилась, ругая себя за мягкотелость. Но едва нежный поцелуй коснулся её губ, брови разгладились, взгляд потеплел, и чувство покоя вернулось в растревоженное сердце. От ласковых объятий душа перестала метаться.
– Ты знаешь, как отвлечь меня от неприятных мыслей, – улыбнулась Татьяна. – Не стоит заставлять графа ждать.
Признавая, что пришла пора спуститься вниз, Алексей, тем не менее, был согласен провести в чудесной комнате несколько приятных мгновений, чтобы задержать красавицу жену возле себя. Тщетно, она уже терялась в догадках относительно графа и спешила развеять все сомнения, которые поневоле возникали в голове.
Проходя по коридорам, Татьяна пребывала в смятении от того, что родные стены выглядят чужими. Она не понимала с чем связано внутреннее отторжение знакомых с рождения мест, словно дом не желал принять заблудшую дочь обратно, и старался изгнать. В памяти осталась каждая зазубрина на перилах, оставленная когда-то детской рукой, любившей играть с ножами, но теперь, спускаясь по лестнице, не хотелось даже прикоснуться к потускневшей поверхности. С портретов вниз смотрели далёкие предки, и в их глазах чудилось разочарование в последней представительнице рода. Под их магнетическим взглядом мысли тут же начали строить воздушные баррикады, защищая хозяйку. Любимый дом давил на сознание и чего-то ждал от Татьяны.
Перед кабинетом отца девушка остановилась и неожиданно присела, как в детстве, наблюдая в узкую щель неплотно прикрытой двери, как располагаются тени и, пытаясь догадаться, где сейчас стоит граф.  Это была одна из любимых когда-то игр. Большое окно кабинета выходило на южную сторону, и в него всегда падал яркий свет, отбрасывая тени от предметов. Если она угадывала, где прячется отец и сколько до него шагов, то могла с закрытыми глазами войти в кабинет, притворившись спящей на ходу, и без труда найти его, даже если в комнате присутствовали другие люди, которые тут же приходили в восторг от её безумной фантазии. Сейчас она видела тень графа и знала, что он стоит возле книжного шкафа спиной к двери. Татьяна выпрямилась и постучала, словно была не у себя дома.
– Входите, – раздался звучный голос.
Наблюдавший за женой Алексей открыл дверь, не понимая, зачем ей понадобилось выжидать, подглядывая в кабинет.
– Здравствуйте, милая Татьяна! – граф с довольным выражением на лице приблизился к девушке и пожал протянутую руку, прежде чем едва заметно коснуться её губами. – Надеюсь, что вы не возражаете против моего присутствия в вашем доме.
– Здравствуйте, ваше сиятельство! Какие могут быть возражения. Дом уже несколько лет не принадлежит мне, – ответила она, сдерживая вздох разочарования. Родные стены не принимали её, отторгали, как что-то недостойное. Несмотря на тёплый воздух, девушка чувствовала озноб. – Вам понравились книги отца?
Настороженный взгляд метнулся к книжному шкафу, дверца которого не успела закрыться, и солнечные лучи заиграли на золотистых корешках книг.
– Да, любопытно. Некоторые тома достойны особого внимания. Хозяин кабинета, должно быть, проводил за их изучением много времени. Жаль, что не удалось встретиться с ним при жизни, – ответил граф и предложил Татьяне расположиться в одном из кресел возле массивного письменного стола, а сам занял стул, на котором всегда сидел прежний хозяин дома. – Начну с того, что дом этот, безусловно, принадлежит вам. Все сделки по его продаже аннулированы в виду того, что признаны незаконными. Господин Соколиков в своё время воспользовался вашим состоянием и завладел всем имуществом. Те деньги, что он заплатил, не составляли и десятой части от общей суммы.  В течение месяца было проведено расследование, и ваше право владения имением после смерти родителей не вызывает никаких сомнений.
Затаив дыхание, Татьяна слушала спокойный голос графа, не веря своему счастью. В душе продолжали жить сомнения, и радость омрачалась мыслями о произошедшей в доме трагедии. Чувство не до конца исполненной мести не покидало душу, словно по её вине над старым домом довлеет дыхание смерти. На глаза наплыли слёзы. Но граф ошибочно принял их за восторг.
– Однако не только ради этого приятного сообщения вам надлежало явиться, – Воронов перевёл взгляд на Алексея, стоявшего рядом с креслом, в котором сидела девушка. – Произошли события, имеющие непосредственное отношение к этому дому, к вам, Татьяна, и к нашей работе.
Рука Алексея опустилась девушке на плечо. В голосе графа ему послышались знакомые нотки, которые не предвещали приятных сюрпризов. И то, что это непосредственно касалось Татьяны, вызывало волнение.
– После суда известный вам Соколиков был направлен по этапу на бессрочную каторгу, и мы облегчённо вздохнули, посчитав, что он получил по заслугам и дело закрыто. Но чуть более месяца назад пришло сообщение, что ему удалось бежать, – граф запнулся, когда увидел, как насторожилась Татьяна, выпрямившись точно струна, как пальцы Алексея сжали маленькое плечо. – Я не меньше, чем вы, был обескуражен сообщением и до сих пор не понимаю, как мог сбежать каторжник в кандалах на руках и ногах….
– Я не обескуражена, ваше сиятельство, – тихо произнесла девушка и встала с кресла. – Я удивлена, что он сделал это так поздно.  В каком месте произошло сие событие?
– Этот участок дороги всегда пользовался дурной славой. Расстояние между соседними городами вёрст пятнадцать, встречается небольшая деревушка, но большую часть дороги занимает лес и поля, – граф развернул на столе карту, исчерченную жирными линиями, и ткнул пальцем в чёрную точку. Две пары глаз устремились следом, читая названия городов.
 «Нет, это не может быть простым совпадением. Название одного из  городов есть в найденных бумагах отца. Хитрый лис Андрей Львович мог сбежать и раньше, но прошёл столь длинный путь неспроста. Видимо, это связано с наследством, что мой отец таинственно оставил в маленьком ящичке. Никак иначе я не могу объяснить выбор места побега. Такому деятельному уму не составило труда разузнать, где будет пролегать путь, и скорее всего, дорога была Соколикову знакома. Тогда остаётся признать, что он бывал в городе, где живет фабрикант, возможно, втёрся в доверие. Ведь ничто не мешало ему представиться управляющим моего отца», – размышляла девушка, задумчиво шагая по комнате.
– Наши попытки узнать детали на месте разбились о пустоту, – продолжил граф. – Никто ничего не видел. Была ночь. Тогда на ум пришли ваши показания, Татьяна, в которых упоминался этот дом. В документах, найденных при обыске особняка Соколикова в Петербурге, мы обнаружили, что усадьба располагалась всего в нескольких десятках вёрст от столицы. Не отметая вероятности, что Андрей Львович захочет вернуться, я поселился в этом доме вместе с Алексашкой. Мы обыскали каждый миллиметр….
– Кое-что вы упустили, – тяжело вздохнув, Татьяна положила перед Вороновым бумаги, что нашла в трюмо. – Впрочем, точно так же, как и мой благодетель, когда грабил дом. Эти документы мы нашли в моей комнате.
Графу было достаточно взглянуть мельком на исписанные листы, чтобы понять их содержание. Ему стало не по себе от догадок. Сбежавший арестант был на редкость хитроумным преступником и обвёл вокруг пальца лучших сотрудников сыскной полиции, решивших закрыть дело о пропаже состоятельных людей, тела которых были найдены в одном из уездных городов. Несколько лет расследования окончательно вымотали графа, и, несмотря на итог поиска, поразившего своей жестокостью и бесчеловечностью, он испытывал облегчение, как после долгой болезни. И вот теперь приходилось признать, что болезнь дала рецидив.
– Скажу откровенно, что впервые на моем пути встретился человек, способный противостоять всем, кто пытается его поймать. Но, несмотря на изощрённый ум, Соколиков имеет один недостаток. Он столь же самоуверен, как и хитёр. Пять лет он пользовался незаконно полученным имуществом, выдавая себя за вашего отца, – Воронов посмотрел в глаза Татьяне, надеясь прочесть скрытые в них чувства, но заметил лишь едва уловимый блеск. Красивое лицо выглядело бесстрастным. Ни один мускул не дрогнул при последних словах. Графу на миг показалось, что она не услышала новость. – В одной из хозяйственных построек мы нашли голову….
Тяжёлое кресло, что стояло на пути Татьяны, отлетело в сторону, словно пушинка. Руки девушки судорожно вцепились в стол, который задрожал вместе с хрупким телом. От графа её отделяло лишь небольшое пространство, позволяющее дотянуться рукой.
– Я знала, что он врёт, когда рассказывал о смерти родителей и нянюшки. Потеряв то, что награбил за несколько лет, Соколиков умолчал о некоторых вещах, неизвестных вам. Думаю, что выбор места для побега был не спонтанным, и горе тому фабриканту, который владеет моей частью прибыльного дела. Это последняя надежда для Андрея Львовича завладеть деньгами, иначе он не стал бы рисковать, – торопливо рассуждала Татьяна, не зная все детали произошедшего побега. – Я охотно поверю, если окажется, что фабрикант был в имении и видел Соколикова под маской отца. Андрею Львовичу было не сложно играть свою роль, поскольку много лет пользовался добротой хозяев дома, гостил месяцами, брал в долг и никогда не возвращал денег. Комплекция, нездоровый вид кожи и голос, который мог выдать преступника, были объяснимы. Например, заразной болезнью, что сразу исключало близкий контакт, объясняло отсутствие жены и дочери. Достаточно было находиться в доме и знать в тонкостях все дела.
– Соглашусь с вами. У Соколикова оказалось много полезных для криминального мира способностей. В столе нашлась переписка с неким фабрикантом Ивлевым, в которой фигурировали значительные суммы денег. Последнее письмо датировано сентябрем прошлого года. Получается, что Соколиков, подделав почерк вашего отца, вёл дела. Он долгое время держал вас при себе, надеясь, что отыщутся бумаги, подтверждающие владение долей фабрики и конезавода. Без них он не мог совершить очередную сделку. Не знаю, что именно Соколиков планировал относительно вас, Татьяна, но, скорее всего, дело кончилось бы фиктивным браком, а после вашей смерти ему досталось бы всё имущество по праву, – голос Воронова был глухим и тихим. К великому сожалению граф понимал, что нашёл соперника более умного, нежели он сам.
– Надеюсь, у меня будет достаточно полномочий, чтобы убить каторжника Соколикова? – Татьяна требовательно посмотрела на графа. – В противном случае, ничто не помешает мне снова стать Ангелом Смерти, чтобы вершить свой суд.
– Думаю, спасение одной жизни зачтётся за смерть убийцы и мошенника, – произнёс молчавший до сих пор Алексей. – Будет большой удачей, если фабрикант до сих пор жив. Судя по расстоянию до пункта назначения около десяти суток верхом.
– Не стоит горячиться, – граф взял себя в руки, взволнованный голос стал ровным и холодным, как лёд. – Так вы только загубите лошадей и сами останетесь без сил. Предполагая поездку к месту побега, я осмотрел каретник, что расположен рядом с хозяйственными постройками. Ваш батюшка, Татьяна, разбирался в экипажах. И пусть они немного вышли из моды, но сделаны превосходно.  Учитывая найденные документы и ваши метрики, подтверждающие личность, нет нужды прятаться под чужими именами и выдуманными легендами. Вы поедете в дорожной карете, как семейная пара. Цель поездки весьма определённа: ознакомиться с полученным наследством. Так вы быстрее сможете связаться с фабрикантом, если он жив. В противном случае, поступите по обстоятельствам.
– Это значит, что участь Соколикова в наших руках? – спросила девушка, уставшая дожидаться права на смерть.
– Да, вам будут даны самые широкие полномочия, закреплённые документально, – резко ответил граф, желавший не меньше Татьяны покончить со скользким как змея человеком. От одной мысли о Соколикове эмоции захлёстывали разум, выводя из состояния привычного равновесия. – Это ещё не всё. Лес, где совершён побег давно пользуется дурной славой. Там постоянно грабят на дороге….
– Прекрасно, – с усмешкой произнесла она. – И вы ещё удивляетесь, что Соколиков исчез в подобном месте. Он, конечно же, просчитал, что вольные разбойники его скорее пожалеют и предоставят кров, чем убьют. К тому же это прекрасная возможность использования дармовой силы себе во благо. Посулив жалкие крохи, Соколиков обведёт их вокруг пальца. Я начинаю верить, что смерть не оставит меня в покое, покуда он жив.
– Чтобы не привлекать незаинтересованных лиц, вместо кучера с вами отправится Алексашка. Поскольку вы представляете семейную пару, как впрочем, и есть на самом деле, то одеты, должны быть соответственно. Погодите возмущаться, – граф сделал повелительный жест рукой, зная, как трепетно Татьяна относится к удобным брюкам. – По нашему заказу для вас, милая барышня, был пошит такой наряд, который не будет стеснять движений, но в тоже время придаст вашему облику привычный для людей вид. Старик портной хорошо знаком с вашими привычками, а потому совершил чудо.
Граф крикнул Алексашку и тихо отдал приказ, когда тот вырос, словно из-под земли. Прошли жалкие минуты, а молодой человек уже замер посреди кабинета с чехлом в руках. На первый взгляд под слоем материи пряталось обычное платье, но обманчивое впечатление быстро развеялось. Девушка держала в руках юбку, пришитую к широкому поясу, напоминающему корсет. Тёмный вишнёвый бархат был щедро украшен жемчужинами и золотистым шитьём. Сама юбка запахивалась внахлёст, и за бесчисленным количеством фалд и оборок соединение терялось. Достаточно было дёрнуть хитро придуманную шнуровку на поясе, и юбка падала на пол. Татьяна несколько раз закрепляла юбку поверх брюк и приходила в настоящий восторг от её практичности. Изумрудный сюртук исключительно сочетался с насыщенным вишнёвым оттенком юбки, в придачу к которой была сделана шляпка того же цвета.
– Бесподобно, – восхитился граф. – Прохор Кузьмич постарался на славу. Старичок вас искренне любит, Татьяна. Узнав, что вы собираетесь в дальнюю дорогу, он прислал целый саквояж разной мелочи.
– Он очень мил, – девушка смахнула набежавшую слезу. Она с удовольствием обняла бы Прохора Кузьмича, как родного отца. Но словно опомнившись, стряхнула с себя сентиментальное настроение, мешавшее мыслить здраво. Её волновали более существенные моменты, чем обсуждение симпатий. – Я боюсь, что мы не застанем фабриканта в живых.
– Две недели назад он был жив, – с готовностью ответил Воронов. – Мы посылали человека, чтобы предупредить о возможных неприятностях.
– Вы уверены в своём посланнике? – недоверчиво спросила Татьяна, привыкшая надеяться только на себя.
– Он перед вами, – граф показал на Алексашку, смущённо потупившего взор. – Отъезд намечен на утро. А пока наслаждайтесь родным домом. После ужина мы дополнительно обсудим детали.
После выяснения обстоятельств предстоящего дела, сердце девушки перестало мучиться от неизвестности. Все мысли уже отправились в путь, и терять время на отдых было непозволительной роскошью. Дождавшись, когда граф покинет кабинет, она шаг за шагом следовала по карте, требуя от Алексашки пояснений, и делала пометки. Девушку волновали малейшие детали от скорости передвижения до стоимости проживания на постоялых дворах. То, чему молодой слуга не придал значения, вдруг оказалось важным, и появлялась очередная запись. Вскоре весь путь был расписан, карта пестрила названиями и восклицательными знаками. Алексей внимательно следил за разговором, делая порой полезные замечания, иногда споря с женой, привыкшей мыслить, как одинокая волчица. Они не заметили, как наступил вечер, как приходила кухарка из деревни, и очнулись от голоса графа, который не раз подходил к двери кабинета и прислушивался к спорам. Ему понравилось, как Татьяна подчинила мужчин своей власти. Бедный Алексашка вспоминал даже то, что видел мельком.
Ужин прошёл в тишине, все были погружены в мысли, готовя доводы к новым разговорам, которые не заставили себя ждать. Подобная суета отвлекала Татьяну от воспоминаний и тоски. Лишь перед сном она попросила Алексашку показать ей голову отца, не понимая, зачем мучить и терзать душу.
– Как только отойдёт земля, мы захороним тебя в могиле, – шепнула она старой, высыхающей без пахучей мази маске, сделанной из головы отца и натянутой на череп. Она уже мало напоминала родное лицо, но страданиям не находилось места в душе и они выплёскивались слезами, скатывались по щекам. Место слёз постепенно заполняла ярость, жаркая, невыносимая и бесконечно горькая, больно обжигая вновь открывшиеся раны. – Я вернусь.
Стиснув зубы от тоски, Татьяна закрыла тряпицей голову отца и выбежала из сарая. Прошли те времена, когда от отчаяния она клялась отомстить. Теперь свести счёты с убийцей стало делом чести. Она жалела, что не может вызвать Соколикова на дуэль, потому что он не человек, а неизвестное природе животное.
«Как жаль, что я всего лишь женщина и не могу бросить перчатку ему в лицо. Но и позволить Алексею вступиться за испачканное кровью имя благородной семьи, не желаю. Я сама должна очистить его, как когда-то втоптала в грязь, опустившись на дно всех человеческих пороков», – думала она, вбегая в дом и не замечая никого вокруг. В голове бушевал ураган, сотни голосов наперебой твердили что-то своё и в зловещей какофонии звуков реальность искажалась. Неожиданное отражение в зеркале вывело девушку из странного состояния. Она вздрогнула от того, что не помнила, как оказалась в любимой с детства комнате.
«Я начинаю забываться и теряюсь в пространстве. Почему?» – испуганно подумала Татьяна. Девушку всё больше волновала смена настроения, как будто два человека жили в одном теле. Ласковая, нежная, любящая жена пыталась изгнать строптивую жестокую мстительницу, и в то же время безумно боялась, что в дальней дороге произойдёт непоправимая беда и заберёт Алексея, единственного близкого человека на всём белом свете. Жизни без него она не представляла и хотела, во что бы то ни стало оградить любимого мужчину от опасности. С этой мыслью она тихонько забралась в постель и притворилась спящей.