Иракская Байка

Стояло невероятно жаркое лето 1996 года.

Близился к середине срок моей службы в составе Миссии ООН на Ирако-Кувейтской границе. Я был свеженазначенным начальником Патрульно-Наблюдательной Базы (Patrol-Observation Base) в секторе Север. Хотите верьте, хотите нет, но назначил меня на эту должность командир сектора – венгерский полковник Томаш Варга. По странному стечению обстоятельств полковник прекрасно обращался с русскими, в отличие, скажем от другого - польского - полковника, который не упускал случая нагадить. Впрочем, не будем обобщать, венгр был там один, а поляков несколько, и один из них демонстративно разговаривал с нами по-русски.
Итак, я был свежеиспеченым начальником базы и должен был утвердиться в новом качестве. Для этого я применил испытанный советский способ: заколебать подчиненных! Начал я с того, что обязал каждого дежурного по Базе раз в день поставлять мне 30 мешков с песком. Одним из моих проектов было строительство оборонительного периметра во внутреннем дворике, способного выдержать неприцельный огонь из АК-47. Незадолго до того неизвестные лица иракской национальности изрешетили одну из баз в секторе Центр. Румынский наблюдателей с этой базы, промышлявший безумно доходным бизнесом – контрабандой алкоголя из Ирака в Кувейт – кинул своих иракских контрагентов на последней ходке, прикарманил весь доход от нее и уехал домой в Румынию по окончанию срока командировки. Осатаневшие иракцы, не имея возможности достать иуду в Кувейте, выместили злобу на ни о чем не подозревавших коллегах румына. Одной безлунной ночью они подкатили к базе на пикапе и разрядили в нее несколько рожков из Калашникова. То, что в результате этого никто не пострадал в какой-то мере объясняет скоротечность войны 2003 года...
База наша располагалась на самом востоке сектора, и через мою зону ответственности пролегала дорога Умм-Каср – Басра. Дорога была не то, что бы уж очень оживленная, но движение по ней продолжалось. Но поскольку все другие базы были в совершеннейшей пустыне безо всякого подобия дорог моя, в сравнении с ними, располагалась прямо в центре оживленного перекрестка.
По причине близости к дороге к нам время от времени забредали ошалевшие от безнадеги иракцы. У нас был строжайший приказ: местных на базу не запускать (если только кто-то не истекал кровью), ни в какие дискуссии политического характера не вступать, вообще, с ними лучше не разговаривать, помощи никакой не оказывать, ничего не давать (за исключением пары бутылок воды), и максимально отваживать просителей от базы. Не только по той простой причине, что просили они по большей части невыполнимого (переправить их в Кувейт, например), но еще и потому, что контакты с нами строго запрещались всему местному населению скорой на расправу иракской полицией.
Исполнять приказ было по-человечески трудно. Иракцев невозможно было не жалеть. Оборванные, грязные, голодные, они припадали к ограждению нашей базы, иногда проделав путь в десятки километров... Но помочь мы им ничем не могли. Более того, даже незначительные подачки могли иметь совершенно непредвиденные последствия. Один сердобольный финн как-то привез какому-то феллаху лекарство от астмы из Кувейт-сити. Новость разнеслась со скоростью ветра, и на следующее утро базу осаждали человек двадцать болезных иракцев, прослышавших про щедрого иностранца. Когда же всем было отказано в нас полетели проклятия и камни. Доброго финна пришлось перевести на глубинную базу, где у верблюдов не бывает астмы.
Таким образом, исполнение приказа приходилось жестко контролировать, ибо гуманизм военных наблюдателей, особенно новичков предела не знал.

Как-то одним жарким днем я заметил, что с дороги съехал и попылил в направлении нашей базы какой-то старенький автомобильчик. У ворот он остановился, и из него выпали прямо в пыль две укутанные в черные материи женщины и мужчина. Дежурный по базе, в тот день им был майор канадец уже стоял у ворот.
- Что там? – Спросил я его по рации.
- Просители... – Коротко ответил он.
- Чего хотят? – И тут я заметил, что канадец уже отстегивает с пояса ключи, что бы отпереть замок. Я бросил рацию и сам побежал к воротам базы.
- У них больная! – Сообщил мне канадец. – Это life threatening situation (ситуация опасная для жизни). Я заведу ее в контейнер с кондиционером, а там разберемся.
- Стоп! – Остановил я его. – Давай сначала разберемся...
Мужчина оказался знатоком английского. Он объяснил нам, что у одной из женщин острые боли в животе, и что ей срочно нужна помощь доктора. Одна из женщин, сидя на корточках, обхватила живот руками, и лицо ее искажала гримаса боли...
- У нас здесь нет доктора! – Сказал я, чувствуя на себе неприязненный взгляд канадца. – Мы не сможем ей помочь. Мы можем дать вам воды, а дальше вам надо ехать в Умм-Каср, там есть госпиталь. Это всего в десяти километрах...
- Нет-нет! – С жаром убеждал меня мужчина. – Пустите нас, и мы покажем, что надо сделать. Я сам врач, я знаю, нам надо немного....
- Если хотите, я могу вызвать «скорую» из Умм-Касра. – Я продолжал гнуть свою линию. - Она будет тут через пол-часа...
- Chief, - в пол-голоса сказал канадец – давай заведем их в...
- Иди в штабной контейнер! – Как можно более жестко приказал я канадцу. Тот отошел на несколько шагов и остановился.
- Вам надо ехать дальше! – Собрав остатки суровости, сказал я. – Мы не можем вам ничем помочь. Уезжайте!
Но они продолжали настойчиво клянчить, а женщина в черном все так же держалась за живот.
- Почему мы не можем оказать им помощь? – За моей спиной раздался голос австрийского подполковника, одного из тех карьерных австрийских военных, имевших за плечами по восемь ооновских миссий, но ни разу в жизни не нюхнувших реального пороху за пределами миротворческих операций. Подполковник, хотя и старше меня по званию, был, тем не менее моим подчиненным. Мною овладела холодная ярость.
- Потому, что у нас приказ. – Стараясь не психануть, сказал я. После чего обернулся к иракцам и как можно громче произнес, - Уезжайте, иначе я вызову полицию!
Это, наконец, подействовало. Они завели стонущую женщину в машину, и, взяв у меня две бутылки воды, укатили в сторону Басры...
Вечером моя база была на грани бунта. Мятеж возглавили канадец с австрийцем.
- Мы напишем рапорт! Мы не должны были им отказывать! Это негуманно! Мы ООН, в конце концов. Что нам стоило пустить их?
- И что? – Упирался я. – И что мы могли ей сделать? Кесарево сечение? Удалить аппендицит? Остановить кровотечение? Кто тут из вас хирург?
- В следующий раз я пущу их! – Заявил австриец с вызовом.
- Это раз будет твоим последним в этой миссии. – Отвечал я как можно решительнее.
- Ничего, зато вся Австрия будет знать о русских солдафонах, для которых приказ выше человеческой жизни!

На следующий день машина с пассажирами вернулась. У ворот уже стоял с ключами наготове австриец, дежуривший в тот день, а за ним, полный злобной решимости пресечь неподчинение приказу стоял я. На этот раз, однако, женщина не держалась за живот, а мужчина вместо уговоров сразу протянул нам через сетку ворот бумагу, где на ломанном английском излагались их просьбы.
- Мы хотим в Кувейт! – Сказал мужчина. – Помогите нам! Нас достал Саддам, мы хотим уехать из страны.
Австриец поднял глаза от бумаги.
- Куда? – Спросил он.
- В Америку! – Сказала женщина, указывая на меня.
Слегка озадаченный, я показал ей пальцем на нашивку «Russia» у меня на груди.
- Я не из Америки! Я из России!
- Ну, тогда в Россию! («Действительно, достали женщину!» - мелькнула мысль).
- У нас есть деньги, мы заплатим!
Я уже открыл рот, что бы что-то сказать, но австриец опередил меня:
- Мы не можем вам помочь! Пожалуйста, уезжайте!
И он вернул им письмо.

Дисциплина на базе восстановилась.

В конце жаркого иракского лета, в один из вечеров, когда солнце еще не село и продолжало уже на излете прижигать желтую пустыню, у ворот базы материализовался из ниоткуда парень в грязном белом балахоне и глубоко надвинутой на голову чалме. Мы прочитали ему заготовленную для таких случаев бумажку с арабскими словами на латинице, в которой излагалась вкратце наша доктрина «мы-не-можем-вам-помочь». Парень не удовлетворился двумя бутылками воды и продолжать болтаться у ворот. К концу седьмого месяца в миссии я уже на начальном «хабирском» уровне владел арабским.
- Слушай! – Втолковывал я ему. – Мы не сможем ничего для тебя сделать. В Кувейт мы тебя не переправим. Жрать мы тебе не дадим. Лекарств ты он нас не получишь. Иди домой, пока тебя не заметили с дороги и не настучали в ваш «мухаббарат».

Но парень упорно канючил что-то по-арабски, время от времени отодвигая край чалмы и демонстрируя обрубок уха – верный признак дезертира. Он показывал пальцами «пух-пух», говорил что-то про Саддама, мы молча слушали, отчаявшись прогнать его от базы.
Вдруг с дороги, с развилки метрах в шестистах от базы съехал и решительно двинулся к нам по пыльному проселку зеленый армейский джип.
- Смотри! – Указал я парню. – Полиция уже едет!
Вообще-то, я был уверен, что к нам едет какой-нибудь иракский лейтенант из офиса по связям с ООН в Умм-Касре, но к моему изумления это и в самом деле оказалась машина военной полиции. Вероятно, кто из проезжавших по дороге в Умм-Каср заметил, что у ворот ООН-овской базы болтается кто-то из местных и настучал в «мухаббарат».
Парень бросил короткий взгляд через плечо, обернулся ко мне, что-то сердито выкрикнул мне в лицо и припустил в пустыню, взметая за собой сандалетами короткие фонтанчики песка. Джип однако без особого труда съехал с проселка и, поднимая тучи пыли, помчался по песку за ним. Они догнали его в полу-километре от базы, в то время, как мы наблюдали за погоней через сетку ограждения. После короткой возни на песке трое военных забросили парня через заднюю дверь в машину. Ревя двигателем по вязкому песку, джип вернулся из пустыни на проселок, но вместо того, что бы двинуться к трассе попылил в направлении нашей базы.
У самых ворот машина остановилась, трое крепких мужчин в военной униформе выволокли парня и шмякнули наземь.
- Это он к вам приставал? – На хорошем английском обратился ко мне один из них, с погонами капитана.
Я глянул на парня, лежащего на земле.
- Он не приставал. Он только спросил воды. По-моему, он уже собирался уходить...
Капитан понимающе кивнул. На лице его не было ни злобы, ни ненависти. Он был совершенно спокоен, только несколько капелек пота на лбу...
- Окей... – Сказал он, спокойно развернулся, сделал несколько шагов и с короткого размаха врезал ботинком прямо в нос лежащего на песке парня. Двое его помощников с автоматами как с цепи сорвались! Капитан же, положив начало избиению, более в нем не участвовал, а только деловито наблюдал, как покрывается грязной смесью пыли и крови тело на земле.
Мы смотрели на это через сетку ворот. В трех метрах от нас из человека делали отбивную. Мы – миротворцы, представители Сообщества Наций, старшие офицеры разных армий мира, молодые и старые – молча смотрели, как от человека остается мычащий шмат завернутого в тряпье мяса.
Капитан закурил сигарету, хорошую сигарету, не эрзац, который курили иракские пограничники в пустыне. Неторопливо докурив ее до самого фильтра, он бросил окурок и хлопнул в ладоши. Двое бойцов, ухватив тело за края его балахона, бесцеремонно зашвырнули его в кузов.
Капитан повернулся к нам, слегка улыбнулся, как ни в чем ни бывало:
- Шукран! – Сел за руль, и они укатили.

До второй Бури в Пустыне оставалось семь лет...


Рецензии
Видимо, Вы тоже много чего в жизни повидали. Интересно. С уважением.

Михаил Забелин   27.01.2013 19:08     Заявить о нарушении