Остров Домзак. Ч. 7-11

                Репортаж из преисподней Ч.7  Остров «Домзак».

        Люди оборачивались, бросали работу и искали глазами: кого это назвали «гадом»? Пол чувствовал, что привлекает к себе всеобщее внимание, но деться-то ему было некуда!.. Он наклонился и сделал вид, что срубает ветки с лежащего рядом ствола, но ему не поверили, к нему уже шли со всех сторон, на него уже смотрели сотни глаз… Он бросил топор и поднял одну руку вверх.
        - Всё, всё, сдаюсь… Я свой… Меня утром сбросили…  Здравствуйте, товарищи!.. -  его молча, окружили и стояли плотным кольцом, разглядывая новичка. Потом из толпы вышел один здоровый мужик лет пятидесяти, с чёрной окладистой бородой, подошёл к нему вплотную и, дыхнув нечистым чесночным «ароматом», сказал:
         - Ну, здорово, товарищ! Новенький, значит?.. – и без размаха, сильно влепил уже успевшему улыбнуться Полу, хорошую оплеуху! – Да не боись, товарищ новенький, мы тебя сразу не убьём… Ты нам сейчас будешь правду отвечать, а мы послухаем, что ты за птица такая. Так, кто ты говоришь? Не слышу... А-а, лежишь,  молчишь? И то ладно...  Мы тебя ведь будем пытать!.. А ты нам, всё одно, будешь отвечать! Вот так, милок, вставай на ножки! Чего ты падаешь-то всё время, словно тебя бьют? Это тебя ещё не бьют – это с тобой по-доброму разговаривают... Ну, вот! Раз... Опять упал… Эй, поднимите его! Мил человек, ты не падай. Когда с тобой бугор говорит, стоять полагается… А сейчас отведите-ка этого молчуна к Ерёме, пущай он посмотрит, что это за хлюст к нам утром прилетел? Эй, урки, а теперь все за работу!.. Каин и Авель, это ваша добыча – ведите его сами …
          Пола взяли под руки, словно тисками сдавив предплечья, те же братья-могильщики и повели его к высокой сопке. Полу было страшно и больно, одно ухо горело, рот заполнился противным солоноватым кровяным сгустком, он всю дорогу спотыкался, но провожатые крепко держали пленника, и упасть не давали. « Видать за «добычу» им награда следует… - думал по дороге Пол. – А имена-то у этих упырей какие замечательные! Где-то я их слышал?..» Довспоминать он не успел – пришли. Его подвели к большой армейской пятнистой палатке, что стояла у самого подножия сопки.
          Пол успел, прежде чем его втолкнули в палатку, отметить себе, что  ткань была,  как будто,  натянута на деревянный сруб. И точно, уже в палатке, в неярком свете керосиновой лампы он разглядел рубленые стены. В избе-палатке нехорошо пахло чесноком и кислой капустой. По стенам стояли лавки, посреди печь-буржуйка, обложенная кирпичом, а за печью виднелся огромный ящик, на котором шевелилось что-то завёрнутое в тряпьё. За грубо сколоченным столом, на котором стояла  четверть самогона, миска с кислой капустой, и лежало несколько картошин, сидел толстый здоровый мужик, тоже с окладистой бородой, но рыжей, и нехорошими бесцветными «рыбьими» глазами разглядывал «арестанта».  Поцыкав зубом, и поковыряв в щербатом рту спичкой, он первым нарушил молчание:
          - Спаси Вас Бог, добры молодцы, интересную птицу вы мне привели. А то докладывают, что в доме чужачок появился, а нам и невдомёк, что за человечишко такой у нас ходит-бродит? Ты кто, добрый молодец? – «рыбьи» глазки, словно просветили Пола насквозь. Врать, почему-то, не хотелось. И он, собравшись с духом, выпалил:
           - Я журналист! Пол Наймонов. Приплыл с катера, чтобы сделать программу о Вас и вашем острове. Вот…
             - Интересно!.. Люди только-только  жить по-человечески начали, только устроились, а к ним уже и гость незваный пожаловал! Ходит по дому, вынюхивает, высматривает, хочет каку хозяину сделать, да себе на людском горе бабок намыть!.. Хорош гусь!  Каин, Авель, нутко, обыщите его!
             Цепкие руки моментально раздели гостя догола. Снятые вещи вывернули и вытряхнули из них всё, что осталось от первой встречи с туземками. Посиневший от холода и страха Пол, переступал с ноги на ногу, прикрывал естество и смотрел, как его вещи раскладывают на столе.  Холодный пот струился по его спине и впитывался в грязный платок, перетянувший рёбра. «Сейчас прикончат, как муху… - мелькнуло в голове его, - и с обрыва сбросят. И буду я там некрасиво лежать раздутым мешком…  Как те...»
             Его размышления прервал «рыбоглазый»:
             - Как на штуке твоей посмотреть, что ты там наснимал? Подойди, не бойся…
              Пол взял камеру, которая всё ещё продолжала снимать, отключил её и, пощёлкав в блоке памяти, поставил отснятый материал сначала. Пока  «рыбоглазый» внимательно рассматривал малюсенький экранчик блока памяти и недовольно хмыкал, из-под груды тряпья выбралась молоденькая  миниатюрненькая  женщина, подошла к столу, и стала из-за широкой спины его разглядывать и Пола, и его вещи. Она тоже зябко куталась в большую мужскую рубаху, всё время сползавшую с её худеньких плеч, хмурила лобик, склонив над  плечом «рыбоглазого» беленькую коротко стриженую головку, и вглядывалась в экран.
              «Господи, хорошенькая-то  какая! Вот мешку этому, рыжему, свезло! Да такую и на свободе не встретишь, а эта сволочь её здесь...  Это что ж она такое совершила, что её сюда на пожизненное поселение законопатили? Она же Ангел! На актрису похожа... Которая ещё Наташу Ростову играла... Точно – Савельева... Людмила Савельева... А я перед ней голый стою... и с сифилисом...»
                Пол чихнул. Резкая боль отозвалась в рёбрах. Дама отвлеклась и внимательно ещё раз взглянула на него. Судя по писку на блоке памяти, его в этот момент насиловали.
                «Рыбоглазый» довольно хмыкнул, и тоже взглянул на него.
                - Молодцы, девки! Своего не упустят... Да оденьте Вы этого «судорожного»! И печь затопите – не видите что ли, что дама мёрзнет! –  он обернулся к женщине и обнял её  своей огромной лапищей за талию. Она хихикнула, вывернулась, отчего мелькнули беленькие стройненькие ножки и под натянувшейся тканью рубашки выступил круглый задок её и маленькие грудки, и прыгнула обратно на ящик.
                «Это она мне себя показывает! – подумал Пол, натягивая штаны, - завидуй, мол, вот я какая!..»
              - Ладно, прыщик столичный, подумаем, что с тобой сотворить можно. А пока дайте ему, чего-нибудь пожрать и отведите в шахту. Да, ещё – на сколько батареек твоих к этой камере хватит?
             - Там высвечивается остаточное время заряда... Должно ещё часов на двенадцать хватить. А что?
             - Да ты не «чтокай», мил человек»! Ты здесь живой стоишь только  потому, что любопытен мне способ, как ты вернуться–то собирался, и более не почему! Поэтому стой и не вякай!..  Когда тебя забрать должны?
             - Сегодня, как стемнеет...
              - Точнее!
               - Сегодня в 20.00 меня должен подобрать катер в кабельтове от берега в районе бухты. Они застопорят ход и будут ждать меня полчаса.
               - А второй катер?
              - Второй катер будет продолжать патрулировать, но с удвоенной скоростью.
             - Ладно, ведите его пока...  Авель, как этого «телестукачка» отведёте, всех «бугров» соберите ко мне. Всё!
               Пола увели. Но перед тем как его подтолкнули к двери, он успел обернуться и встретился глазами с парой карих глаз хорошенькой незнакомки. Она улыбнулась ему и показала кончик розового язычка.  «Хороша! – успел подумать Пол, прежде чем получил пинок в зад, - играет, как кошка с мышкой...»
               
                Репортаж из преисподней. Ч.8. Остров «Домзак».

               Штольня имела наклон градусов сорок пять-пятьдесят,  и уходила вглубь сопки «Мёртвая голова», как её здесь, оказывается, называли.  Дно было устлано плохо обработанными, в сучках и занозах,  досками. Гостя спихнули вниз, дав ему напоследок пинка  такой силы, что  Пол проскользил вниз метров двести и нигде не застрял! В разодранной телогрейке, и с ладонями полными заноз, он очутился на дне штольни, где его, приняли, как родного -  подхватили на руки и поставили на ноги. Ему заткнули рот какой-то пыльной тряпкой, стянули руки за спиной, отчего он издал громкий стон, и завязали глаза. При неярком свете керосинок, он и так-то не успел ничего разглядеть, а с завязанными глазами, вообще, потерял всякую ориентацию в пространстве. Его куда-то вели, заставляя пригибаться, потом посадили на какой-то ящик, вытащили кляп, развязали руки и дали ложку. Здесь пахло кухней, прогорклым маслом и горелым жиром. Пол хотел снять повязку с глаз, чтобы оглядеться, но получив сильную оплеуху, передумал. И всё это происходило в полном молчании. Только сопел и дышал кто-то рядом.
                В руки ткнулась тёплая миска, и запахло рисом. Он зачерпнул ложкой и сунул в рот кашу. «Хорошо!» Звяк, звяк – с кашей было покончено. Миску забрали – дали горячую кружку. «Чай... Горячий.  Крепкий, но без сахара. Тоже хорошо!»  От чая он согрелся и разомлел. « А жизнь-то налаживается! Эх, отпустили бы они меня восвояси! Для них же, козлов, стараюсь...»  Навалилась расслабляющая сытость, и он задремал.
                Полу снилось море, шумное и бескрайнее, какие-то пляшущие у костра человечки, которые превратились, вдруг, в упырей с осклизлыми рожами, беззубыми ртами и провалившимися носами. Они скакали вокруг маленького Пола, дико смеялись и тянули к нему зелёные руки. Вдруг один из упырей выхватил из костра головешку, провёл ей по своей голове, разделив её чёрной, дымящейся  полосой на две части, а потом стал тыкать этой огненной головешкой Полу в плечо. «У-у-у! Больно!..»
                Пол открыл глаза, повязку сняли и он увидел, что сидит на кухне, а вокруг много людей и они сидят за столами, шумно едят и пьют. Под потолком качались керосиновые лампы, разливая жёлтоватый неровный свет, над сидящими. По дощатому потолку прыгали страшные тени и передразнивали своих хозяев, расширяясь и уродуя их силуэты.  Пол присмотрелся – а этих людей и уродовать-то не надо было! Ни одной целой фигуры: у кого нет ноги, у кого руки – одни калеки! А сам он сидел около двери на ящике и его больно трясли за плечо.
                - Вы проснулись? – человек держал в руках его повязку и ещё не отпустил плечо Пола, - пойдёмте со мной…
                Пол с трудом поднялся и нехотя пошёл за высоким, сутулым человеком, стараясь не отставать и не упасть, потому что, пол был из тех же неровных досок. Они вошли в тёмную комнату, где резко пахло лекарствами, человек чиркнул спичкой, зажёг керосинку и комната осветилась. Это был кабинет врача. Тут Пол заметил, что у врача, а это без сомнения был врач в относительно белом халате, тоже нет руки. «Во,  команда подобралась!» – подумал Пол, осматривая комнату. Человек жестом показал ему на стул, приглашая сесть.  А сам отвернулся к умывальнику и ловко вымыл единственную руку.
                - Так-с, милейший, позвольте мне осмотреть Вас. Мне сказали, что у Вас сломаны рёбра. Поэтому позвольте мне взглянуть. Снимайте одежду...
                Пол опять разделся. С помощью однорукого эскулапа развязали грязный платок, и холодные пальцы доктора стали ощупывать синий бок журналиста. Пол ёжился и морщился, а док, цокнув языком, сделал заключение: два ребра сломаны, третье треснуло, но жить будет, если позволят, конечно...
                Помазав какой-то вонючей мазью и наложив плотную повязку, доктор строго сказал:
              - Ну-с, милейший, с этим всё! А теперь извольте снять брюки!.. – внимательно осмотрев достоинство пленника,  док опять поцокал и поморщился, - я, конечно, сделаю, что смогу, но тут необходим длительный курс лечения. Не знаю, возможно ли это при наших условиях… Пейте три раза в день вот эти таблетки, и помоги Вам Бог! Я ничего не гарантирую!..  То, что Вы приобрели – последняя степень... Это, как бы Вам объяснить, целый букет... Проще это место удалить, чем вылечить!.. Вы уж, извините меня, голубчик, но где Вы это взяли?
              Пол, торопясь, что их в любой момент прервут, рассказал. Причём с самого начала – с шумихи вокруг острова.  Док внимательно слушал и лишь изредка,  цокал языком.  «Что у них за привычка, у всех, языком цокать?»  - ещё подумал Пол.

                Рассказ доктора. Ч. 9  Остров «Домзак».

               Выслушав пленника, док помолчал, помолчал, а потом сказал:
               - Да, милейший, ввязались Вы в историю...  Причём, по собственной воле! Что характерно, здесь таких нет. Здесь даже вохры нет.  Я здесь год, и за этот год такого насмотрелся, чего и на войне, пожалуй, не увидишь!  Во-первых – прибытие на остров: это уже лотерея! Бросают неподготовленных людей на маленький клочок суши с высоты двух километров, с бумажными парашютами, которые, как памперсы, на определённый размер и вес рассчитаны.  Кто долетит, тот долетит, кто попадет на сушу, тому, можно сказать повезло! Многие не попадают и падают в воду – а там, извините, акулы!..  Да и без акул приводниться, спутанному  стропами человеку в телогрейке и ватных штанах – равносильно смерти! Вы их трупы, кажется, видели на берегу. И следов, практически убийства, нет! Бумажная амуниция через день в воде растворяется.  Но нас же приговорили! И кто нас будет считать – спишут и всё…
               Те же, кому повезло, и они упали на остров, рискуют при посадке сломать руки, ноги и головы. Видите сколько калек? Да и  сам я живой, пока ещё, пример...  Далее – мужчин и женщин, уж не  знаю, по каким демократическим принципам это придумали, нельзя держать вместе! Для женщин это трагедия,  а для мужчин – испытание. Женщин мало и мужики просто убивают из-за них друг друга.  Или сговариваются и владеют одной женщиной целой группой. Естественно, она долго не живёт...  Сначала, если она того стоит, конечно, её берёт себе Ерёма.  Потом, когда наиграется, отдаёт «буграм».  Затем «лесорубам»...  И уж калеку, если она после этого ада выживет, бросают сюда, в  шахту.  А  отсюда она уже не выйдет никогда! И белого света не увидит… «Рудокопы» её здесь и похоронят...
                В-третьих: продукты и лекарства сбрасывают с вертолётов просроченные.  Очень много отравлений и многие болеют, а лечить нечем! Руду, которую забирают за это вертолёты, мы даём, просто уникальную, там одни алмазы! А нам что – кукиш с маслом! Да в ГУЛАГе людей лучше кормили!.. – он ещё долго, что-то говорил и говорил, видно ему не перед кем было здесь выговориться, но Пол уже не слушал его. В голове молотком стучало: «алмазы, алмазы, алмазы... Вот почему «остров»! Вот почему только «пожизненно заключённых»! Вот почему такая «военная тайна»! Вот почему «хрен япошкам отдадим»! Эх, как бы отсюда живым выбраться! Боже, как жить-то захотелось! Надо на все условия этого вурдалака соглашаться...  А не засланный ли он, казачок? Не генерал ли какой-нибудь? Уж больно быстро и четко всё организовал и наладил? Здесь держи язык за зубами. Вот почему они всё время цокают – проверяют на месте ли язык!  Выгодно ли ему меня отсюда выпускать? Или мне тоже язык отрежут? Вот в чём вопрос…
                -  А эта женщина за что сидит?  Ну, которая сейчас с этим... с Ерёмой живёт?
                - У нас, голубчик, таких вопросов не задают!..  Однако  я слышал, но это между нами, конечно, что она детей своих убила... Подробностей, уж извините, не знаю, -  доктор внимательно посмотрел на Пола и спросил:
                - Вы сами-то, как думаете выбираться отсюда, к своим?
                - Я думаю, док, у меня два варианта: если вам действительно нужна помощь, то меня ваш главарь сам отпустит. А если нет – то я, скорей всего отсюда уже не выйду...
                - Ну, ну, ну, милейший, запомните – выход всегда есть! Вы ещё слишком молоды...
                Но Пол перебил его:
                - Док, что Вы сказали про выход!? Здесь есть выход? – журналист вскочил со стула, он чуть не кричал. Так, вдруг, захотелось жить!
                - Да что Вы кричите? Вам-то он зачем? Конечно, тут есть выход к морю, но  он ведёт в бухту...  Вы что, надеетесь доплыть до своих? – док говорил и следил за лицом своего невольного пациента, лицо от его слов менялось. В нём, то появлялась, то пропадала надежда. 
                - А где, где этот ход? Вы не могли бы мне показать, где он?
                - Да тут, недалеко… Да что Вы так разволновались, молодой человек! Вы ещё слишком слабы, чтобы предпринимать какие-либо путешествия... А впрочем, извольте, я покажу Вам его... Ведь запрета же не было, правда? Ведь не было?.. – док, бормоча себе под нос «запрета не было», взял керосинку и вышел в коридор.
                Пол вышел за ним. Они быстро шли по каким-то проходам, куда-то сворачивали, обходили обвалившуюся породу, пригибались, лезли по ступенькам вверх и, наконец, повеяло морским воздухом. Пять минут, и они вышли  через открытую металлическую дверь на узкий берег небольшой бухты.  Светило холодное солнце, на берегу никого не было, Пол вдохнул полной грудью воздух, а выдохнуть не смог, так заболели рёбра. Он еле сдержался и сделал несколько мелких выдохов... В голове стучало, от подскочившего давления он, как бы, оглох, а когда слух вернулся к нему, услышал:
                - ... я и сам знаю, что виноват, что надо было проверить ещё раз. Но зачем же так строго – это ведь только начало опытов! Ведь ещё можно было всё исправить... А они сказали, что погибли люди, что не надо ничего продолжать... - морской воздух пьянил, видимо, не одного журналиста, но и доктора. Его неудержимо тянуло выговориться. Целый год, пока шло следствие и ещё год здесь, ему не с кем было даже поговорить! И вот,  наконец, человек, который понимает, не всё возможно, но хотя бы слова. Хотя бы речь, на которой говорит доктор! Простую речь, на которой говорят все нормальные люди и пишут, пока ещё, книги, и которую не понимают эти людоеды, душегубы и убийцы! - но за что же пожизненное!? Я ведь ещё, в сущности,  так мало сделал! Мне бы ещё год, от силы два..  Мне бы выйти отсюда... Если я попрошу Вас объяснить им там... Чтобы они пересмотрели моё дело... - слова доктора долетали до Пола урывками, поднялся слишком сильный ветер и холодные волны брызгали в лицо и накатывали на валенки с калошами. Пол смотрел на них и думал, что надо бежать... - меня зовут Берц, Соломон Израилевич Берц...
                Какой-то хруст заглушил речь доктора. А Пол, поглощённый своими мыслями,  даже и не понял, что произошло. Он тупо смотрел на свои ноги: вот волны забираются под калоши, вот маленький крабик ползёт по левому валенку, вот  к его ногам почему-то, упал док, и из проломленной головы его, потекла кровь и выдавились серые мозги, окрашивая бело-серую волну в пурпурный цвет...  И из открытого рта Берца тоже вытекла вода с красными пузырями, и в неё, споро перебирая лапками, заполз любопытный новый знакомый. «Быстро нашёл себе место!» – машинально отметил Пол, и  только потом сообразил, что доктора убили...

                Хочу домой. Ч. 10 Остров «Домзак».

                - Ну, что «кривобокий», допрыгался? Из-за тебя человека хорошего убили! На тебе грех... Где мы теперь хорошего доктора возьмём? Не подскажешь?.. – Ерёма сидел враскоряку на лавке, а на колене его примостилась «Наташа Ростова». Связанный Пол стоял перед ним по стойке «смирно».
                Ерёма по-хозяйски залез своей огромной рыжей лапищей под рубашку дамы, бесстыдно оголив нижнюю часть её тела, и оглаживал её голенькое бедро. Его пальцы-сардельки сжимали нежную молочную кожу и оставляли на ней розовые следы. Он видел, как реагирует на это Пол, и это забавляло его.  Он тогда ещё понял, что «Наташа» ему нравится и ему захотелось помучить его. 
                Ерёма, а в прошлом генерал Еремеев,  сосланный сюда какими-то неведомыми ему силами, за то, что когда-то он сжёг чеченское село  вместе с жителями, очень любил мучить людей. Пытки и казни были любимым его развлечением.  Может быть,  в прошлой жизни он был Малютой Скуратовым, или самим Лаврентием Павловичем!.. Может быть – чем «друг его рогатый» не шутит... Он возбуждался во время пыток, кровь закипала в нём, неутомимая молодость  возвращалась, и он старался сочетать пытки с насилием.  И война давала ему такую возможность.  Мучая заключённого, он насиловал у него на глазах его жену или дочь, или, даже, мать!  Он брал женщин из рода пленников и истязал их, заработав себе на этом кучу «кровников». Может быть, это обстоятельство и сыграло с ним злую шутку?..  Во всяком случае – он здесь!
                Но и здесь и там, на войне, без таких как он, нельзя. А кто будет зачищать, жечь и расстреливать? Расстреливать пленных кто будет? Я вас, мягкотелые столичные  буржуи, заварившие эту кашу, спрашиваю? Кто чеченам бошки рубить будет, чтобы они в свой рай не попали? Он – Ерёма, «санитар войны».  И что бы там про него не говорили и не писали газеты – он везде на своём месте! И везде отлично справляется с порученным ему делом! Алмазодобыча начата, и в кратчайшие сроки! А то, что погибло несколько сот человек, заметьте – «пожизненно вами же осуждёнными», так это же издержки... Тьфу, мелочь - говорить не о чем... И то, что сторожевые катера потопили несколько лодок – тоже мне, большая беда! Они, вообще, были не наши! А пусть «узкоглазые» не суются куда не надо... Только  больше уважать будут.
                И вот появился этот «мозгляк»! Кто послал его? Какую игру с ним играют? Кто за ним стоит? Раздавить его как комара? Или  сыграть с его помощью в свою игру? Пожалуй, сыграть...  А что он, собственно, теряет? Да ничего. А то скучно, как-то стало!
                - Слушай меня сюда, придурок! – Ерёма отпустил «игрушку». Она встала, качнула точёной фигуркой, стрельнула последний раз глазками по «придурку» и нырнула в свой угол. Ерёма продолжал:
                - Я тебя отпущу. Говоришь -  Первый канал тебе за кино «лимон» даёт? Так ты как его получишь, сразу на вот этот счёт переведи. Не переведёшь – тебя через месяцок на куски порежут. Ты понял? Вот так... Правильно киваешь. Это, чтобы я понял, что ты не обманул меня... А то – «я журналист, я кино приехал снимать»… Если не заплатят – вот видишь, я прямо в твою камеру говорю: мы вашего «козла» по-ре-жем! И из них кого-нибудь тоже...  А чего, не надо людей обманывать.  Мы ж, туть, можно сказать, одной надеждой на справедливость живем!..
                - Так, слухай меня дальше.  Мы тут на глазок твой сами кой чего поснимали... Ну, ужасов всяких, чтоб общественности поинтересней кино смотреть было, так ты не стирай... Не надо... Соавторство будет... Так, что половина денег и так моя!.. Да, вот, по справедливости, значит... Ну и «охламоны» мои кой-кому приветы тут передают... Не без этого...  Письма-то от нас - знаешь ведь - с каким трудом...  не доходят, короче... Ну, вот и всё! Иди, с Богом, тебя проводят, а то уж время... Эй, кареглазая, иди, попрощайся с человеком то  по-человечески! Нравишься ты ему, я гляжу...
                « Кареглазая» будто ждала приглашения! Подскочила к стоящему столбом журналисту и звонко чмокнула его в губы. «Эх, хороша девка! – Пол почувствовал, как при этом тельце её нежное прижалось к нему всеми своими впуклостями  и выпуклостями, а  «дружок» его недолеченный, болезненно напрягся. - Если разбогатею и вылечусь  – обязательно себе такую заведу...»
                - Прощайте, хозяева! Спасибо за хлеб, за соль... - громко сказал он, когда «кареглазая Наташа» отступила, а про себя добавил: « ... и за то, что не убили!»
                Ерёма хлопнул в ладоши, и появились двое братьев-могильщиков.
                - Проводите его, куда он покажет, и подарочек на дорожку дайте!  Выполнять!..
                Пола положили на знакомую телегу  и,  связанного, повезли к обрывистому берегу, где он спрятал плот. Телега скрипела, братья, запряжённые вместо лошадей, лениво переругивались матом,  темнело. Пол незаметно уснул. И опять ему снился жуткий сон: красные-красные волны и огромные клешни краба, высунувшиеся изо рта доктора! И слова – «деньги отдашь, и будет тебе любовь вечная! Вечная! Вечная...»
                Его грубо растолкали и поставили на ноги. Волны опять тыкались в валенки, одна за другой.  Пол тупо смотрел, как по карманам ему рассовывают его вещи. «Надо же – и вещи решили вернуть! А плот-то, плот порванный, Господи! Его ж заклеить надо!» - забилась в голове паника. Но плот лежал уже у ног его, заклеенный и надутый.
                «Вот,  дают! И плот нашли... И чего это со мной, что-то я плохо соображать стал!» Полу помогли усесться в утлое судёнышко его, оттолкнули, и он закачался на волнах. Ещё раз посмотрев на сумрачный берег, усыпанный трупами, на братьев, машущих ему руками, он с удивлением обнаружил, что плот, подхваченный неведомым течением понесло в открытое море. А ничего удивительного  – просто начался отлив. Всё было рассчитано умными людьми за него.
                Прошло минут пятнадцать и перед крошечным плотиком Пола вскипели буруны, и из воды, вдруг выросла, чёрная металлическая стена. «Вот тебе раз! А это что за хрень!? – лениво, даже не успев испугаться, подумал новоиспеченный мореплаватель. – В этой командировке, похоже, всё за меня уже решили – со мной просто играют, как с Джеймсом Бондом-неудачником! Я – пешка в чьей-то игре.  Я – анти-Бонд... О, и чёртики полезли...»
                Его плотик быстро, не говоря ни слова, подтащили к подводной лодке. Пола вытащили из него и подняли на скользкий чёрный борт, из кармана достали, неизвестно как попавший туда камень и записку, завёрнутые в целлофан, дали ему пинка и он скатился обратно к своему плоту. Всё  очень быстро и очень грубо! «Даже не поцеловали на прощанье!» - пока катился, успел обидеться он. Плюхнувшись рядом с плотом в воду, он потерял оба валенка, холодная вода обожгла его, а телогрейка и ватные штаны огромным грузом потянули вниз... Тонуть, столько пережив, не хотелось! И он быстро скинул телогрейку и штаны – сразу полегчало! К тому же бронежилет оказался ещё и плавучим! И они всплыли...
                Плотик болтался в нескольких метрах, несколько быстрых гребков и он уже ухватил его за верёвку. Подтянувшись, всё-таки десантник, Пол, стуча зубами, залез внутрь и быстро застегнул молнию! И вовремя. Огромный корпус подводной лодки ухнул в пучину и увлёк за собой в образовавшуюся воронку, утлое судёнышко! В исходящем от подводных пузырей неярком свете, Пол разглядел как подлодка рванула своим курсом, а резинка нашего героя, устремившись к поверхности – своим! «Да, - только и успел подумать Пол, - если бы они плот привязали, я бы сейчас поплыл с ними... Хорошо, что не привязали!.. А то бы воздуха мне не хватило...  надолго!»
                Воздуха в маленькой кабинке Пола хватило только на то, чтобы плотик выпрыгнул из-под воды, как мячик, и больно-пребольно шлёпнулся о поверхность воды, и закачался, как ни в чём не бывало, с потерявшим сознание от боли, пассажиром внутри.

                Здравствуй, Родина! Ч.11 Остров «Домзак».
   
          Глава короткая, Рассказывать в ней особо не о чем.  Пола нашли, как и договаривались,  через полчаса. Точность – вежливость моряков. Только... на следующий день! И подобрали его не наши моряки, а северокорейские... Они искали очередную ракету, упавшую в море недалеко от их берега, а нашли Пола! Совершенно замёрзшего и ничего уже не соображавшего. Сердце ещё билось в его переохлаждённом теле, но, видно, запас прочности и везенья кончился, и пока горе-путешественника довезли до берега, он отдал Богу душу...
              А наш капитан сделал вид, что забыл про журналиста. Он, конечно, видел потрёпанный плотик, но решил пройти мимо – он не хотел помогать миллионерам! Он был против...  Зато второй катер долго гонял неизвестную подлодку, догнал, но не потопил – типа нечем было! «А чего тогда гонялся?» -  спрашивается... Так – продул форсунки, размялся и вернулся на «круг».
              Пока северокорейцы рассматривали фильм и решали плохо или, всё же, хорошо живут их соседи, и удивлялись обилию неизвестных болезней моряка, японцы начали оголтелую компанию по возвращению острова в состав Страны уходящего Солнца.  Они, каким-то образом, раздобыли образец алмазов, там добываемых, и никак не могли успокоиться. Пришлось развернуть в их сторону ракеты... Америка, естественно, развернула ракеты в нашу сторону,  на целый градус! Ну, чтобы цели уточнить... Они, ведь, и так в нашу сторону смотрят. А Китай развернул ракеты и на тех, и на других... и, главное,  на Японию! Индия попыталась развернуть ракеты тоже в разные стороны, но их не хватило и они направили все две ракеты на Пакистан.  Пакистан, в свою очередь, ракету крутил, крутил, но решил оставить цель прежней – на Индию...  Постепенно, покрутив ракетами, все успокоились. И настал мир во всём мире... Надолго-ли?
               Ах да... Ерёма? Не хотелось, конечно, вспоминать об этом людоеде, но он по решению правительства покинул остров и сейчас возглавляет фракцию в Думе. Разбогател, говорят, страшно! Хотя, скорее всего, врут люди – ну откуда ему?..
                А «Наташку» он подарил Авелю и Каину. Они сейчас её делят. Чем эта история закончится,  неизвестно...
                Может, Вы знаете?
02.12.2012 г.                г.Боровск                ( краткая версия )