Послание потомкам. 7

7

Вам приходилось, господа, когда-нибудь владеть и управлять предметом, который не имеет физических границ? Или границ которого вы не знаете? И моря, и суша имеют границы. Ну, их всегда можно как-то установить. О действительно безграничной вещи на ум приходит только разум, но разве мы им управляем? Нет, не мы.

Границ у Территории, которой я с четырьмя товарищами был поставлен управлять, не было. Во всяком случае, мы их не знали даже приблизительно. И спросить было не у кого – все пограничники разошлись охранять свои панельные норы или чудом сохранившихся чиновников. В мире за последний год произошли какие-то неведомые, но явно глобальные, изменения, о которых мы могли судить только из сообщений наших демократических СМИ, в которых по определению не могло быть ни зерна правды. Это до ПэЗДэ и Дня Гнева. Теперь же, когда все приёмо-передатчики отключились, наступила полная дезориентация.

До нас доходили только смутные слухи, которые приносили редкие, к тому же лживые и полоумные, ходоки-офени. Они врали, будто косоглазые буддисты вместе с Осман-пашой воспользовались нашими открытыми границами и открыто живут с нашими женщинами по всей территории Сибири и Дальнего Востока, вплоть до Урала, или даже Волги. Выходило, что они автоматом оказались нашими подданными, но ни налогов, ни оброка ни разу не прислали. С этим необходимо было бы срочно разобраться, если бы удалось найти место, где скрываются не до конца отреформированные части наших Вооруженных Сил.

Ещё коробейники болтали, что афро-американские негры, прихватив с собой лягушатников и колбасников вместо консервов, срочно перебрались от магометанского греха на Луну. Мы были вольны выбирать: верить или не верить бродягам, потому что других источников знаний о мире не осталось… Что-то я опять забежал вперёд, однако...

Посадников в Вече должно было собраться, вроде бы, пять, а собралось на два больше: к нам присоединились непотопляемый старик Вульф Жиров, доказавший БэБэ, что его партия та ещё гоп, и всенародный проходимец Боря Химштерн. В вопросах отлова и разорения деструкторов они действительно не знали равных, и честно заработали себе право представлять массы в его Вече.

Сначала мы, как проклятые, сутками подписывали и подшивали списки на ликвидацию очередных предателей, но вскоре поняли, что это тупик. И лично наши звучные имена встанут в очередь задолго до конца этого пути. Возможно, очень скоро... Надо было что-то придумать, как-то незаметно сворачивать гиблое дело. Но как? Народ бы этого нам не позволил и не простил. Он учуял реальную сладость мести и только начал входить во вкус. И его можно понять – так долго он, униженный неслыханными издевательствами оборзевших нуворишей, разграбивших страну, ждал этого момента. Теперь не остановить.

Мы, семеро посадников Народного Веча, долго не смели даже заикнуться друг другу о такой крамоле, как скрытый саботаж. Страх сковывал волю – смерть выглядывала с любого конца. Невыразимо страшными казались нам лидеры избравшего нас Большинства: и голый черепом, белоглазый Руслан, в камуфляже и огромных берцах, и сине-красный от татуировок и чифиря Саша Бес, и тёмная, беспощадная громада с кривым ножом и горбатым носом – аварец Ахмед. Но все они в подмётки не годились главному народному кумиру – бывшему полковнику разведки и бывшему зэка Прохору Квачаю, за которым с обожанием шли и бритоголовые, и расписные, и даже якуты с корейцами. Когда он, сморщенный, маленький и жилистый, сверкая бешенными глазами, расправлял усы и начинал рубить небо над собой сверкающей шашкой, толпы готовы были по одному его слову разобрать голыми руками на кирпичи хоть кремлёвскую стену, хоть храм Христа. 

Боялись мы и самих себя. Кто знает, что на уме у твоего коллеги? А особенно у маниакального старика Жирова, который выполнял свои жуткие обязанности с видимым удовольствием, забывая о еде, питье, сне и прочем насущном. Но и ждать больше было нельзя. Развязка могла прийти в любую минуту. Пришлось мне брать инициативу, решиться на рисковый шаг: намекнуть Вульфу, будто под большим секретом, что есть информация от питерских о сборе подписей на его кандидатуру. Ох, что там было! Сопли, вопли и скрежет имплантов. Все посадские сразу прекратили дрейф, открыли тайные мысли и соединили усилия в отчаянном мозговом штурме. И придумали: количество нужно заменить качеством. Пора садиться за Главный декрет... Ему надо быть варварски беспощадным, ибо только в беспощадности последний шанс на спасение. Такова неумолимая логика спущенного с цепи урагана...

Куда же летел тот одинокий «Апач»? Где его база? Неужели вероятный противник не убрался на Луну, как божились офени, а высадился под Тулой или Рязанью?.. Вот и верь после этого людям… А, может, это вовсе и не «вероятный противник», а союзники? Может, они и не собирались на нас нападать? Ведь не напали же в тот раз, в конце прошлого века, когда нас, голодных и радостных, можно было брать голыми руками? Не напали. Просто сделали нам Демократию, и всё. Ноу проблем. Зачем же им теперь-то нападать? Приходи и так бери, что хошь. Ворота нараспах. Хозяева ушли помирать в лес.

Или всё-таки я зря рискую шкурой?.. И сохранилась фантастическая надежда только в больной Бориной голове? И уже не сидят где-то тихо на дне возле полуострова Рыбачий пара отчаянных ребят – капраз и капдва, – давно прикончив последние запасы шила?.. Но вдруг?... Дрогнет ли моя рука? Мы, ведь, всё равно, вашего брата-демократа, не любим, вероятные вы, или невероятные. Учить они нас тут будут! Вот доберусь до Тулы, ещё посмотрим, чья возьмёт!

Как тебе там живётся, Галюша моя? Всё ли хорошо? Доставил ли тебе Гоша посылку? Сохранила ли? Не беспокоят ли проклятые оккупанты?



далее http://www.proza.ru/2013/01/26/679