Герои из подворотни Фридрих

Онемевшее небо начало рождать розовые спазмы у самой своей границы, все, более отдаваясь власти огненного жаркого тирана. Свет в окнах загорался и гас - полуночники и гуляки разбредались по лежанкам, ответственные люди спешили на отбытие рабочих сроков. Шипящий шелест ночи все больше сменялся щебечуще-пронзительным гомоном дня. Трогательно-сонные, будто мультяшные зомби, родители вели своих маленьких чад в детсады и школы попинывая, дергая и щипая, друг друга. Детишки постарше брели в школу сами, страдальчески глядя за заборы детских садов, куда им, было, не вернутся и всячески стараясь замедлить свой путь, поддевая ботинками всякую пакость, впрочем, встречая одноклассников, они преображались, шумно, хохоча, наперегонки неслись к школьному крыльцу.
Обыкновенно, Коленька Алтаев тоже несся к школе, минуя детские площадки, со своими друзьями Денисом и Русланом. С последним он жил в одном доме и ходил, до поры, в тот же детский сад.
Но сегодня был другой день, по-правде говоря, сейчас были первые в году каникулы, но из-за математики, которую Коля ну совсем не понимал, ему пришлось ходить на дополнительные занятия, оставаясь со строгой учительницей один-на-один.
Юный Николай вздохнул, поправил легкий, с одним учебником портфель и пнул стеклянную бутылку, запоздало понимая, что та летит в умывающуюся кошку. Она взвизгнула, и тут же послышался крик старика:
- Вот я теперь тебе ноги-то повыдергаю! В животное стеклом кидаться! А, ну иди сюда!
Вот только мальчишка его совсем не слушал: сорвавшись с места, он, не оглядываясь, побежал сначала в кусты, а потом в темный провал арки дома, оттуда несколько раз повернув, попал в узкое пространство между домами, где и затаился, слушая гулкий стук своего сердца.
Дед Сергей и не думал бежать за мальчишкой, довольный произведенным эффектом он закурил, начал тихо напевать какую-то полузабытую песню про войну.
Пару минут спустя, Коля решился, наконец, осмотреться. Он попал в очень узкий длинный коридор, освещенный редкими тусклыми лампочками, с очень грязными стенами и полными, нечистот закоулками, между тесно построенными домами. Над головой было по-прежнему небо, и потому только школьник пошел вперед, не решаясь, возвращаться к злобному старику.
Особенно, предприимчивые жители, давно закрыли редкие просветы коридора металлическими листами, сделав из получившихся клетушек, то ли погреба, то ли, кладовочки лишив, окружающее колю пространство боковых  ответвлений.
Он шел уже достаточно долго, отдавшись мерному ритму собственных шагов. И потому не сразу заметил, что свет впереди горит, а когда понял это, то побежал, обрадовавшись и полагая, что расширяющееся  пространство говорит о конце коридора.
Он ошибся, коридор заканчивался тупиком неярко освещенном тремя лампами дневного света. Прямо под ними копошилась крупная фигура, показавшаяся Коле крупной собакой. Собак мальчик сильно боялся из-за их постоянной склонности покусать или на худой конец хрипло облаять, если не удалось того догнать. Потому-то школьник сразу принял решение, что уж лучше попасть в лапы ответственного пенсионера, чем в слюнявую пасть и начал боком пятиться обратно.
“Собака” повернула голову, и глаза, блеснувшие в свете ламп, заставили мальчика побежать, но в тот же миг он упал, почувствовав боль в ноге. Его подняло над землей, Коля зажмурился, и, вдруг, очень бережно опустило на землю. Он открыл глаза, перед ним был молодой человек в капюшоне и лохмотьях, сидевший на корточках с коротким ножом.
- Только не кричи, пожалуйста, а то у меня не станет нового друга, - сказал он, приложив палец к губам и улыбнувшись, а потом невпопад спросил, - хочешь яблоко?
Коля был так напуган, что кивнул, решив, что согласиться со всем, что скажут, теперь-то он разглядел по-кукольному распластанное тело женщины, оголенное сверху, около головы поблескивала лужица.
Поймав его взгляд человек, продолжая улыбаться, сверкнул глазами:
- Тебе интересно? Я думаю, ты еще не видел женщин голыми, - хохотнув, добавил тише - и мёртвыми
- Только сестру, - пробормотал Коля, и опустил голову.
Молодой человек, сделался серьезным и мрачным, встал, и стало видно, что он одет в подобие военной формы, только сплошь состоящей из клочков ткани. Пройдя из угла в угол, тот остановился перед мальчиком, сложив руки на груди и постучав указательным пальцем по локтю, потом тяжело вздохнул и, прыснул со смеху, хватаясь за живот. Коля, невидимо, в полумраке, покраснел и насупился:
- И ничего смешного в этом нет, а...
- Конечно, - тут же ответил тот, - но ты так серьёзно это сказал.
Спохватившись, он быстро нагнулся, что-то выхватил из кармана, через мгновение, открыв глаза, Коля увидел перед собой зелёное яблоко, и самодовольное лицо молодого человека.
- Как тебя зовут?
- Коля.
-Просто Коля, значит? Николай... А меня Фридрихом зовут. И что же ты, Коля, забыл в этом чудесном месте?
Тот опустил голову, врать не хотелось, а говорить правду тем более, и он сказал, что за ним погнался сумасшедший старик.
- А та женщина, она ведь умерла? - неожиданно поинтересовался школьник - За что Вы её убили?
Фридрих закусил сначала губу, но потом вновь улыбнулся:
- Так ты у нас, получается, мёртвых совсем не боишься? - выпучил глаза, вынул язык и вытянул руки, - Моз-ги-и!
Теперь настала очередь заливисто хохотать мальчику.
Молодой человек подошел к телу женщины и присев рядом с ним поманил рукой Колю. Бледная и немая от смерти женщина, показалась мальчику небывало красивой, и оттого она казалась еще прекрасней, что не притворялась красавицей, не маскировалась ни за ложной скромностью, ни за попытками выглядеть королевой. Белая, наполненная могильной неподвижностью, будто забытый у никому не нужного памятника цветок. Он тут же полюбил её и, встретив, взгляд Фридриха понял, что тот разделяет его чувство, это было в его светлых глазах.
- Теперь ты понимаешь зачем, я это сделал. Люди слишком много думают о том, какие они, боясь быть самими собой, до самой старости лгут. Влюбляются в груди и задницы, любят друг друга в темноте, просто потому что, боятся, что их поймают на совсем простом вранье - люди боятся быть людьми. Мертвый человек, вызывает страх и отвращение, а ведь он ничем не отличается от поедаемой ими курицы. Физиологические отправления порицаемы, хотя... Ты потом узнаешь о том, что каждый, оставаясь один, выдавливает из себя порцию за порцией белка дающего жизнь, но в итоге смываемого в унитаз.
- Дядя, но разве, Вы сам другой? Что, делает Вас особенным?
Глаза мальчика сияли, что-то совсем незнакомое глянуло на Фридриха из глубины.
- Вы оправдываете себя, указывая на чужие недостатки. Кто позволил Вам решать...
- Я сам, - оправдываясь, попятился Фридрих.
- Тогда может именно Вам стоит умереть?
Слова мальчика повисли в мёртвой тишине, после чего, молодой человек обнял его, прижав головой к своему животу. Костюм пах резиной и краской. Когда улыбающийся Фридрих отстранился, карман ребёнка ощутимо потяжелел. В нём Коля нащупал виденный им раньше нож.
- Теперь решать тебе.
- Я ухожу, мне пора, мама будет ругаться, если я пропущу урок.
- А как же я?
- Вы? Найдите себе еще кого-нибудь для игр, мне не хотелось бы быть следующим, - он кивнул на лежащую женщину.
Коля развернулся и пошел прочь всё время, ожидая острой смерти, но всё было спокойно. Лишь у самого выхода он услышал, приглушенный расстоянием смех.