Высоцкий

Мое знакомство с Высоцким..
Да нет, ничего личного. Просто мой отец  записывал-переписывал, менялся  записями,  и этот  хриплый голос  звучал  у нас дома практически постоянно. Как вы понимаете, тексты его песен я с самого детства знаю назубок... Высоцкий  был  членом нашей семьи, как, наверное,  многих и многих семей в то время...

Попасть в театр на Таганке было практически нереально, а уж на Высоцкого и думать нечего... Поэтому когда мне предложили «сходить на Гамлета», я подумала, что это розыгрыш... Войдя  в зал, первое, что я увидела – на абсолютно пустой сцене, в нескольких метрах от меня, прислонившись к стене, сидит, вытянув одну ногу,  настоящий живой Высоцкий, чуть улыбается, слегка прищурившись, смотрит на входящих, перебирая струны на гитаре... Зал небольшой, сцена маленькая,  Высоцкий – вот он...Может быть сейчас кому-то трудно понять, насколько нереально казалось такое в то время...

Последняя встреча моя с Высоцким – это было прощание. Я училась рядом с  метро Таганская  и каждый день ходила мимо театра.. Но 25 июля  так и не дошла до института… Люди, которые пришли проститься с ним,  заполонили не только всю площадь и близлежащие улицы, они сидели даже на крыше здания метро...
...А потом из театра вынесли гроб,  автобус с ним  медленно тронулся по Садовому кольцу и почти все побежали следом...
Не могли осознать, что это ВСЁ... В смерть вообще очень трудно поверить...


Я к вам пишу

Спасибо вам, мои корреспонденты,
Все те, кому ответить я не смог,
Рабочие, узбеки и студенты,
Все, кто писал мне письма — дай вам Бог,

Дай Бог вам жизни две,
И друга одного,
И света в голове,
И доброго всего!

Найдя стократно вытертые ленты,
Вы хрип мой разбирал по слогам,
Так дай же Бог, мои корреспонденты,
И сил в руках, да и удачи вам!

Вот пишут: голос мой не одинаков —
То хриплый, то надрывный, то глухой...
И просит население бараков:
«Володя! Ты не пой за упокой!»

Но что поделать, я — и впрямь не звонок:
Звенят другие, я — хриплю слова.
Обилие некачественных пленок
Вредит мне даже больше, чем молва.

Вот спрашивают: «Попадал ли в плен ты?»
Нет, не бывал — не воевал ни дня.
Спасибо вам, мои корреспонденты,
Что вы неверно поняли меня!

Друзья мои, — жаль, что не боевые, —
От моря, от станка и от сохи,
Спасибо вам за присланные злые
И даже неудачные стихи.

Вот я читаю: «Вышел ты из моды.
Сгинь, сатана, изыди, хриплый бес!
Как глупо, что не месяцы, а годы
Тебя превозносили до небес!»

Ещё письмо: «Вы умерли от водки?»
Да, правда, умер, но потом воскрес.
«А каковы доходы Ваши, все-таки?»
За песню — «трешник». — «Вы же просто крез!»

Ах, письма высочайшего пошиба:
Идите, мол, на Темзу и на Нил!..
Спасибо, люди добрые, спасибо,
Что не жалели ночи и чернил.

Но только я уже бывал на Темзе,
Собакою на Сене восседал!
Я не грублю, но отвечаю тем же.
А писем до конца не дочитал.

И ваши похвалы и комплименты,
Авансы мне — не отфутболю я:
От ваших строк, мои корреспонденты,
Прямеет путь и сохнет колея.

Сержанты, моряки, интеллигенты,
Простите, что не каждому ответ, —
Я вам пишу, мои корреспонденты,
Ночами песни, вот уж десять лет.

1972