Роман мой дивный род глава2продолжение5

За Францем долго наблюдала.
О нём почти уже всё знала:
Здоровый, крепкий мужичок,
Не то, что прежний старичок.
И на него глаз положила:
На праздник в гости пригласила.
Отмыла в баньке хорошо,
Щи приготовила ещё,
Водичкой крепкой напоила,
В постельку рядом уложила.

Так он женился в другой раз.
Но ждал заветной встречи час,
Что сына заберёт к себе
И будет с ним ходить везде;
Своё уменье передаст
И что имеет, всё отдаст.
Потом на шахте был завал,
Под эту лаву он попал.
Хотелось жить. Он задыхался,
За жизнь со смертью  он сражался.
И смерть решила отпустить.
Но приходилось хоронить
Друзей, товарищей, юнцов –
Отважных, смелых храбрецов.
Без всякой вылез он подмоги…
Врачи боролися за ноги.

Франц очень долго пролежал,
Но всё же на ноги он встал.
И в этом Варя помогла,
Его на ноги подняла.
Ухаживала день и ночь,
Чтоб боль сумел он превозмочь.
И Франц её преодолел.
От Вари ехать не хотел.
Потом построил дом большой
С кирпичной  крепкою стеной.
Отдельно баню и сарай,
Всё обустроили, как рай.
Когда сын юношею стал,
Франц вновь его к себе позвал.


Отца хотелось увидать.
Сын не заставил долго ждать.
Приехал. Франц был  очень рад.
Сын для него был, словно клад.
Устроил в шахту номер пять.
Хотел на службу к себе взять.
Учил шахтёрскому труду…
Да не пришёлся ко двору.
Варваре он мешал во всём:
Разлучника видала в нём;
Ему Франц больше уделял
Вниманье, мысли разделял;
Знакомил с городом своим,
С друзьями; восхищался им.
Она вдруг стала примечать –
Её не стал он замечать.
Пошли упрёки, ссоры, плач;
Проблемы с множеством задач.
Стоял вопрос иль вместе жить,
Иль жёнку  снова заводить.
И Анатолий сам решил,
В Донбасс немедля укатил.
Там и женился, мать забрал,
А через год дитя качал.
И по фамилии «Цисон»
Оставил сына миру он.
Спустя полгода сам погиб.
Тяжёлый уголь придавил.
А было девятнадцать лет.
Он не познал прекрасный свет.
Всё детство под войной прошло
И время юности ушло.
Ходил разутым, голодал,
Все беды жизни испытал.
И только счастье приобрёл,
Как тут же смерть себе нашёл.
Франц пережил на тридцать лет.
В роду Цисонов больше нет.
   

Моложе всех был Павел – брат.
В шестнадцать лет на фронт был взят.
Попал на Курскую Дугу.
Изведал страшную судьбу.
Одно единственно письмо,
Мать получила от него.
В последних строчках он писал,
Глубоки мысли излагал:
«Ах, мама, мамочка моя!
Зачем на свет рождён был я?
Затем, чтоб убивать других,
Таких же юных, молодых.
И в этом – нет моей вины.
Всё это – козни лишь войны.
Мечтал деревья насадить,
Дивчину гарну полюбить;
Посеять гречку, рожь, пшено,
Подправить крышу заодно.
Приснился мне на днях наш сад.
Я был безумно ему рад.
Но я попал в ужасный ад,
Куда не глянь – летит снаряд;
Рекою льётся по земле
Родная кровушка везде;
И мёртвых тел кругом полно;
От дыма день, как ночь. Темно.
И нет патронов и гранат.
Фашистом в плен товарищ взят;
В траншее сыро от дождя,
Наступит скоро и зима;
Свистят снаряды день и ночь;
Смерть от себя гоню я прочь.
Как хочется ещё пожить,
Родимый край восстановить:
Построить новые дома,
Зерном засеять все поля;
Поесть ваш вкусный, смачный борщ,
Но, к сожаленью, идёт дождь,
Отсюда нет уже пути.
К вам я во сне смогу прийти.
Всего мне вам не описать
И обо всём  не рассказать.
Мы варимся в большом котле,
А помощь не идёт извне.
О, лучше б, мамочка, меня
Не родила б ты никогда,
Чтоб ужас не видал вовек,
Рождённый новый человек.
Он должен строить, созидать,
Но никого не убивать,
Нести лишь радость и добро.
Пусть будет вечно днём светло!
Подарит миру каждый пусть
Ни смерть, ни слёзы, и ни грусть –
Частицу сердца своего,
И станет помнить мир его…».

И, не изведав любви страсть,
Не насладяся ею всласть,
Под пулей вражеской погиб,
Как сорванный, незрелый гриб.
О, скольких унесла война!
Кому? Зачем она нужна?
Зачем, чтоб раздавался стон?
Чтоб нарушался детский сон?
Из рода, двадцать человек
Прервали свой прекрасный век.
Никто: ни сын, ни внук, ни зять
Не постучали в дверь опять.

Столь Анна выплакала слёз,
Что увезти не смог бы воз.
Да поседела как-то враз,
И сердце сдавливал лишь спазм.
Победу в трауре встречала:
Ни ела, ни пила – молчала.
Весь день в саду и пробыла,
Всю боль деревьям отдала.
То у ореха постояла,
Она с отцом его сажала;
Николка вишню посадил,
Его сын яблоньку взрастил,
А эту грушу – Валентин
На зорьке посадил один,
А абрикосину – вдвоём
Осенним, тёплым, ясным днём;
Павлуша – крупный чернослив,
Иван – другой породы слив,
Черешня Франца лишь цвела,
Как будто добру весть несла.


Десятой – Анна родилась,
Родня большая собралась.
Был жаркий летний день июль.
Привёз из Вены Стефан куль
Различных, красочных конфет,
Таких, сейчас в помине нет.
Тогда был тоже дефицит.
Весь чемодан его набит
Был пищей: рыбой, колбасой,
Беконом, шпиком и халвой.
Другой брат Августа Иван,
А по-австрийски Иоганн:
Отрезы – целый чемодан.
Гавриле новенький жупан.
Подарки каждый получил,
Сам щедро каждому вручил.

Гаврила чарку поднимал,
Здоровья крепкого желал
Гостям с далёкой стороны,
Родне, чтоб не было войны,
Чтоб люди были все дружны,
Девчата наши влюблены.
Последние слова сбылись.
К ним братья нежно отнеслись.
Да через месяц поженились
И в этом крае поселились.
Да лишь Гражданская война
Разбила семьи навсегда.
Сначала в Польшу укатили,
Потом в Америку отбыли.
Их жёны ехать побоялись,
Так навсегда здесь жить остались.
Да брата звали за собой:
«Кругом идёт кровавый бой. 
Ты всё равно здесь, как чужой,
Поедем с нами в край другой».
Но Август их не поддержал
И наотрез им отказал.
Крепка была его любовь,
И в детях билась его кровь.
Их бросить он никак не мог.
Ему был дорог каждый вздох.
А братья письма всё писали,
Да в гости с  Анной приглашали.
Затем писать всё реже стали
И вскоре вовсе перестали.

Анюта крепенькой росла,
И в маму, дедушку пошла:
Была, как одуванчик, белой,
Росла подвижной, очень смелой;
Трудиться рано начала,
Всему училася сама.
С любовью кружево вязала,
Крестом и гладью вышивала,
Умела хлебы, сдобны спечь,
И позже всех в постельку лечь.
Как мама, звонко песни пела,
Перед чужими не робела.
Настали тяжкие года:
Разруха, голод и война.

Два класса лишь она прошла
И в школу больше не пошла,
Тогда платили за ученье.
А для семьи – одно мученье:
Хотелось детям знанья дать,
Но негде было денег взять.
Смерть деда и мужей Марии, 
Семью и вовсе разорили.
Хоть скудно, бедно проживали,
Но никогда не воровали.
Мария вскоре отошла,
За ней Агнессия  ушла;
Николка в Горловке служил,
Работал там, с семьёю жил.
Но полон двор ещё детей
Просил похлёбки или щей.
Всех нужно сытно накормить,
Одеть, обуть, развеселить:
И дом гудел, как в улье рой,
Родителям, хоть плачь, хоть вой.
Но юность тем и хороша,
Что ей невзгода не страшна.
Она умеет песни петь,
Любить, дерзать и всё терпеть.
Ходила Анна, голодна, 
Зато безумно влюблена.
И Александр её любил,
Цветы, конфеты приносил.
Он был с богатенькой семьи.
Все знали о его любви.
Её он вовсе не скрывал. 
Отец ему напоминал:
-Зачем тебе, сынок, она?
Тебе богатая нужна.
Она – красива и стройна,
Не забывай, она – бедна.
Но сын стоял лишь на одном:
«Её введу одну в  свой дом.
Другая, вовсе  не мила,
А мне такая не нужна.

Четырнадцать минуло лет.
Казался розовым ей свет:
На небе звёздочки считали
И о семье своей мечтали.
Нежданно грянула беда,
Она приходит не одна.
Соседка, рядом что жила,
Рожать вот-вот должна была.
И к Анне с просьбой обратилась,
Чтоб та немного потрудилась:
Помяла, выбила ей лён,
Так как в воде давно был он.

Конечно, Анна согласилась…
В воде студеной простудилась.
Осенний был холодный день.
В воде стояла целый день,
Пока побила, растрепала,
А к вечеру от жара пала.
Никто ничем не мог помочь,
Стояла, непроглядна ночь.
Ганнуся клала ей компресс.
Для Августа был страшный стресс:
Боялся дочь он потерять.
Лекарства нужных негде взять.
Неделю целую не ела,
Однако лишь в жару горела.
Фурункул тяжко созревал, 
На спину лечь ей не давал.
Тогда в райцентр везти решили.
На воз беднягу положили.
Ей Саша курицу принёс,
Но, а её отец отвёз,
И отдал доктору в награду,
Чтоб дочь принял в свою палату.

На позвоночнике беда
Врачом была удалена.
Начался сепсис у неё,
За жизнь боролись все её,
И из Житомира врача
Прислали к ней сюда тогда.
Она совсем уж умирала.
Ганнуся каждый день рыдала.
Отец от горя почернел,
Любимый и не пил, не ел,
А у больницы пропадал,
И доброй весточки всё ждал.
Но весть плохая только шла.
«Она, родимый, умерла»,-
Сказала медсестра ему,
Он сразу кинулся к окну
И стал неистово кричать,
Потом безудержно рыдать.

А Анна крепко лишь спала.
Была измученна, слаба.
Потом настало просветленье –
Шла быстро на выздоровленье.
И Саша счастлив был до слёз.
Всё лучшее из дому вёз:
Мёд, сдобу, масло, молоко.
Мать не жалела для него,
Боялась сына потерять,
Не стала вслух его ругать,
Лишь с мужем тайно, втихаря
Её кляли промеж  себя.

Наверное, любовь спасла.
Молилась за неё семья,
И Саша каждый раз внушал,
Что сон хороший он видал,
Что будто под венец идут,
И шлейф  от платья ей несут;
В красивом убранстве детишки
По паре – девочки, мальчишки.
И каждый раз он сон другой
Рассказывал ей, дорогой,
Да от болезни отвлекал,
Ей жизнь и счастье предрекал.

Врачи не стали опасаться,
К ней силы стали возвращаться,
Румянец нежно заалел,
И позвоночник не болел.
И вот она в семье уж дома,
Да весела, как прежде снова,
И милый рядом с нею был
И ни на шаг не отходил.

Минуло два ещё годочка.
«Ты, посмотри, цветёт как дочка,
Пора ей замуж выходить, -
Ганнуся стала говорить
Своей любимой половине, -
Уже три дочки на чужбине.
Хочу Анюту здесь отдать,
Чтоб видеть, как будет рожать.
Да помогу ей, чем смогу».
«Но ходят слухи по селу:
Багратионова семья
Не хочет в сватьи брать тебя.
Сваты нужны им побогаче.
Мы, милая, бедны тем паче.
Пусть ищет пару по перу,
Да только лишь по-своему».

Им счастья дочери хотелось,
Но, а богатства не имелось.
Досталось кое-что Марии,
Агнессии да Ефросинье,
А остальным уж ничего.
Так видно Богом уж дано.

Но Аннушка не горевала,
С любовью милого встречала.
Уже шёл тридцать первый год.
Совсем  обнищился народ.
Базары стали все пусты,
Зато вокруг цвели цветы.
Своим цветеньем несли радость,
От горя отвлекали малость.
И в этот день благоухали
Да ароматом наполняли
Луга, долины, лес, поля.
Казалось, вся цвела земля.
И солнце радостно светило
И всё вокруг так было мило;
Да птицы звонко песни пели,
Звучали с нежностью их трели.
Анюта звонко хохотала,
От Александра убегала.
Цветы пред ними преклонялись
И их любовью любовались.

У молодых кипела кровь,
Бурлила страстью вновь и вновь.
Анюта будто бы дразнила
И за собой на луг манила.
Тут Саша за руку, поймав,
Её к груди своей прижал,
Стал жадно, страстно целовать,
Своей любимой называть.
Анюта не сопротивлялась,
А страсти этой поддавалась.
Сплетенье рук, сердец слиянье
И, затаив своё дыханье,
Они шептались на траве
Одни вдвоём наедине.
Казался мир, им не опасен,
Напротив, радостен, прекрасен.
Должны быть от такой любви,
Созреть чудесные плоды.
Увы! Но плод не завязался.
Тяжёлым год сей оказался.

Его мать видеть не могла
И сплетни по селу несла,
Что голодранка опоила,
Волшебным зельем напоила
И хочет сыном завладеть,
Богатство всё его пригреть.
А Саша мать с отцом ругал:
«Себе я сам любовь избрал.
И если будете мешать,
Меня вам больше не видать.
Уйду, куда глаза глядят,
Пусть тогда люди говорят,
Что сына мать не сберегла,
А в примы к Анне отдала».

Настал ужасно страшный год.
Косила смерть во всю народ.
Оплакать всех слёз не хватило,
Не до любви тут Анне было.
Ведь братья, сёстры умирали,
Печаль и горе оставляли.
За ними вслед ушёл отец.
Куда идти там под венец.

Мария, старшая сестра,
С собою Анну увезла.
В Калуге Аня стала жить,
Официанткою служить.
Мария поваром была,
Ей помогала, чем могла:
Иной раз хлеб свой отдавала,
А Анна весь не поедала,
Сушила втайне сухари,
Чтоб Павлу, маме отвезти.
Крупицу прятала в мешочек,
Собрала маслица горшочек;
Мария кое-что дала,
Богата, чем сама была,
И Анну в поезд посадила,
Да палку колбасы вручила.
«Смотри, нигде не выходи,
С чужими речь не заводи,
А коль узнают, что везёшь,
То синяков себе набьёшь.
И чемодан твой заберут,
А после и тебя убьют».

Во всём с ней Анна соглашалась,
Но ехать жутко опасалась.
Одно лишь знала наперёд,
Коль всё, что есть, не довезёт,
Аль кто в дороге украдёт,
То брата, мать уж не спасёт.
 
Мария с Анной распрощались,
Да крепко с ней расцеловались.
И поезд тронулся, она
Вся в мыслях дома уж была.
Она лишь в отпуск отбывала.
Конечно, ноченьку не спала:
Боялась, глазоньки сомкнуть,
Без сна проехала весь путь.
Потом в желудке засосало.
Она достала хлеб и сало,
И крошка малая упала,
Дитё с-под ног её подняло.
Съесть хлеб уж Анна не смогла
Дитяти тотчас отдала.
И с лежаков все потянулись,
Десятки рук к ней протянулись.
Все стали жалобно просить,
Чтоб им по крохе разделить.
И Анна страшно испугалась,
Перед толпою растерялась.
Они ей руки целовали,
За косу, за подол хватали.
И со слезами на глазах
Преодолела Анна страх
Да закричала: «Отойдите!
И ничего вы не просите.
Всё, что сестра с собой дала,
Дитю до крохи отдала.
Сама не ела трое суток».
За эти несколько минуток
Она полжизни прожила,
И сразу вспомнила тогда,
Как братья, сёстры умирали,
И как родители страдали,
Что нечем было их спасти,
От смерти лютой увести.
Все постепенно усыхали,
И искры жизни угасали…

Оставшийся весь путь в слезах,
И, простоявши на ногах,
Смотрела просто за окно,
Хотя за ним – ни зги, темно.
Добралась, к месту назначенья.
Вот – милый край, где развлеченья
И страсть познала от любви.
И до сих пор ещё в крови
Флюиды обжигали сердце.
Открытой оставалась дверца,
Но стоит лишь её позвать,
Она готова испытать
Всё то, что было между ними,
Ведь души стали их родными.
От Саши тайно уезжала.
С Калуги писем не писала.
Нет! Не хотела позабыть,
А продолжала всё любить
И свою верность сохраняла,
Да очень сильно встречи ждала.
 
Дорога к дому – нелегка:
В три километра пролегла.
Тащить груз было очень тяжко.
В пути ей встретилась ромашка,
Она немного сорвала,
Веночек маленький сплела.
Да рассмотрела, кто шёл рядом:
Кто передом шёл, а кто – задом,
Но еле ноги волоча,
Все жёлты были, как свеча.
Быстрей Анюта зашагала
И брата Павла увидала,
С копны он сено набирал
Да на телегу нагружал.
Теперь не страшен ей был путь.
Она пройдёт за пять минут.
«Павлуша!»- крикнула она
И бросилась к нему сама.
Пред ней стоял один скелет,
На много старше своих лет.
 Поцеловала, обняла,
На воз поклажу подняла:
«Вези, мой братик дорогой,
А я пойду пешком домой».

Не шла, как будто бы летела,
Хотя три дня совсем не ела.
Вот – двор, зарос весь бурьяном,
Собой скрывал он ветхий дом.
Все окна досками оббиты,
И двери наглухо закрыты.
Анюта стала в дверь стучать
И мать родную громко звать.
На зов никто не отзывался.
Лишь слабый скрежет раздавался.
Тогда сорвав доску с окна,
И увидала мать она.
Та тихо на полу сидела,
На дверь испуганно глядела.
На счастье Павел подкатил
И дверь спокойно ей открыл:
«Сестричка, страшно стало жить.
Ни только ночью, днём ходить.
Ты на матусю не сердись.
Коль хочешь жить, поберегись.
Пусть о тебе никто не знает».

Анюта в ступе замечает:
Полову, травку лебеду…
«Прости, я маму обниму»,-
И во весь голос разрыдалась,
Чужою мать ей показалась:
Как лунь, бела, истощена,
Как девочка, легка была.

Когда-то дом гудел, звенел,
Да песни звонкие все пел,
Да хохот детский раздавался,
Живым, задорным дом казался.
Теперь был глух, пустой и тих.
Голодомор оставил штрих
Печали, скорби и тоски,
Забрав с собою полсемьи.

Анютин, ветхий чемодан,
Хоть был на нём большой изъян,
Собой от смерти уберёг,
Прогнав её прочь за порог.
Мать вскоре стала оживать….
А Анна огород сажать.
Сполола с братом весь бурьян.
Нашли единственный чурбан,
Да жарко печку натопили,
Хорошей пищи наварили.
Прошёл весь отпуск в суете,
Зато не быть уже беде.

Справка – пояснение ко второй
главе романа «Мой  дивный род».

1.Мария Валентиновна Волик
    /урождённая Цисон / род.1900-1969г.
2.Николай Валентинович Цисон
    род. 1902-1943г.
 3. Александр Николаевич Цисон
     род.1920-1943г.
4. Нина Григорьевна Квашук   
    /по мужу Кухарчук/ род. 1926-
5.Агнессия Валентиновна Шоломицкая
   /урожд. Цисон/ род.1908-1992г.
6. Фёдор Шоломицкий род.1907-1954г.
7.Галина Фёдоровна Лола
  /урожд. Шоломицкая/ род. 1928-1982г.
8. Ирина Фёдоровна Шоломицкая
     род. 4июня 1936г.-2008г.
9. Лидия Николаевна Лола
    род.30 октября 1947г.
10.Виктор Николаевич Лола
     род.1947- 2002г.
11.Владимир Николаевич Лола
     род.1 января 1950г.
12.Зая Николаевна Лола.
      Род.17 марта 1952г.
13. Елена Николаевна Лола
       род.19 августа 1959г.
14.Ефросиния Валентиновна Цисон
      род.1911-1991г.
15.Франц Валентинович Цисон
     род.1916-1994г.
16. Павел Валентинович Цисон
     род.1926- 1943г.
17.Анна Валентиновна Цисон
    /по мужу Присяжная/ род.1914-1980г.
18.Владимир Владимирович Кухарчук
      род.1941г.
19.Ольга Владимировна Кухарчук
     род.1944г.
20.Надежда Владимировна Кухарчук
     род. 1946г.
21.Виктор Владимирович Кухарчук
     род. 1948г.
22.Александр Григорьевич Пуха-Шоломицкий
     род.23 октября 1961г.
23.Анастасия Александровна Шоломицкая
     род. 1984г.
24.Александра Александровна Шоломицкая
     род.1987г.
25.Денис Александрович Шоломицкий
     род. 1991г.


     Продолжение следует.