Только в этот день матрешки открываются 1

В уютном местечке, на берегу Оки...

Вера Васильевна, Надежда Павловна и Любовь  Валерьевна, сидя на не высоком заборе добротного кирпичного дома коротали не самый обычный вечер в своих жизнях.

Восьмое марта.
Вечер.
Только в этот день матрешки раскрываются!

Вера Васильевна была с вялой контрастьенкой . Волосы рыжеватые, но не костер; глаза зеленые, а не трава; фигура на вроде как (когда глаза ползут вверх), а вроде и совсем даже и никак  (когда они возвращаются). Нос вздернут, брови  слегка удивленные.
Она в такт с подругой плевалась семечками. Пузанки, жареные  самолично с крупной солью и душистым маслом на советской чугунной сковородке. Губы от этого занятия становились знойно-красными, и ей уже начинало хотеться чая с абрикосовым вареньем. На ней были темные брюки непутевой длины, они не сразу встречались с сапожками «а ля какой-то странный год», в промежутке торчали ноги никогда не загоравшего тела. Она была из тех, кто всю жизнь верен только одной мечте, мечте о море.
 Кофта была с легкой прозраченкой и броскими желтыми лопухами. Вера плавно раскачивалась на заборе и улыбалась.


Надежда Павловна была не то полноватой, не то коротковатой. У нее были карие глаза-точечки и неудачное каре иссиня- черного цвета. Видимо, кто-то долго не мог выравнить челку, и при этом не мог остановиться.
Она тяжело вздыхала и раздражала паузами. На ней светились большие цыганские серьги и гранатовый браслет. Одежда больше походила на халат, хотя была платьем. По сговору они приоделись в черное, чтоб не привлекать внимание, да и худит. Ей было не комфортно сидеть на заборе, но, как часто бывает, слезть с него, не приходило ей в голову. Она все никак не могла устроиться, трепыхалась, сумка постоянно сползала с плеча, а за ним и бретелька от лифчика, при этом шебуршении она умудрялась грызть белые семечками турецкого производства.

Любовь Валерьевна была худощава и длинновата. На ней была плиссированная юбка-колокольчик по колени, прекрасно демонстрирующая ее талию. Вещь была новая и очень дорогая, пояс был из натурального зеленого крокодила с пряжкой из бивня африканского зверя. Ноги свисали красиво и образно. Туфли малиновые. Руки невзначай так опирались на забор и били убойным маникюром романтический ноктюрн Шопена.  Кофточка была черно кружевной, одна пуговицы были пришита желтыми нитками, и что-то не то было, не то с выточками, не то с бельем. Главной на теле была талия, а на голове глаза. Они были круглые и голубые, их украшали ресницы, накрашенные по старой секретной формуле, плевок в мыло, тюк тюк подсохло, ленинградская тушь, подсохло, плевок в мыло, тюк тюк подсохло, ленинградская тушь, подсохло – рождалась красота. Все остальное святилось томной догадкой и украшалось Блондом №5.

Вдруг, калитка широко улыбнулась, забор сильно дернулся, бабаньки раскорячились кто чем смог, нажимая на исконно женские тормоза.

Два человека шли к дому.
Оба были мужчинами.

У первого была философская походка и редкие кудри-сосульки темного цвета. Рубаха  в синих огурцах  аккуратно заправлена в штаны спелой вишни. Одна рука поглаживала добротный живот, другая несла пиво.  Лицо было квадратным, нос подбит. Глаза нацелены на результат.

Второй был с натяжкой молод, обладал элегантной козлиной походкой.
Он был худощав, прыщав, накурен, белокур. Он постоянно забегал вперед и что-то жестикулировал, при этом у него лицо сворачивалось в гармошку и походило на сдутый футбольный мяч. На нем был тренировочный костюм из под олимпийской сборной и узкие штиблеты с гордыми носами.

-Идуны
Сказала первая

-Красавец
Сказала вторая

-Мой шо покрепше
Сказала третья

-А этот смычек кому сдался?
С укором произнесла Надежда Павловна

-Мой с бутылкой.
Настойчиво продолжала Любовь

-Где ты видела такое счастье, ну где?
Практически хором спросили 1 и 2

-Я его вообще никогда не видала. Но нам ведь нагадали, что сегодня я его встречу! И, может быть и вы, что-то там тоже.

-Так может, она ошиблась!
Как-то наивно радостно произнесла Вера.

-Мы по 1 500 рублей каждая заплатили, ты в своем уме? Ошиблась?!
Нет! Это судьба моя и какой-то из вас, не помню что там у вас, вроде и не судьба, а испытание? Ну, на это он похож.
 Если на меня показали точно, то я красавца, а значит и выбираю.
Произносила Люба это вдохновенно и с напором.

-Девочки, ну у меня по нему екнуло
Уже с оправданием в тоне и глазах добавила она.

-Да он твою тощесть перепупсает. Другой твой, который блондин. Вы похожи цветом и килограммами.
Вяло произнесла Надежда Павловна.

-Да! Точно!
Поддержала Вера.

Глаза сцепились в мертвой хватке, и не один из шести не сдавался. Голубые растворялись, карие били, а зеленые сверлили.

-Но что же, тогда придется ему дать право выбора. Это не правильно, так как мужикам  их счастье надо показывать, сами они в этом не разбираются. Но, коль суждено мне сегодня, так придется и ему.
Она небрежно, но с вдохновеньем перекрестилась, глянула на небо и спрыгнула с забора. Подруги последовали ее примеру.

Вера, Надежда и Любовь твердо стояли на сырой земле, заплеванной  семечками.

Молча, одинаковой строевой походкой они двинулись к дому. На пороге лежал цветастый половичек. Через него перешагнула Любовь, вытерла ноги Надежда, и аккуратно поставила свою обувь Вера.

Дверь звала их своей открытостью, стесняться они стали.

Большая светлая комната. Шкаф, комод, стол, вещающий тихонечко телевизор, несколько табуреток, все как у людей.
Двое приготовились пировать. Они сидели напротив друг друга, между ними было все красиво и празднично: водка, пиво, селедка, сушки, бутерброды с салом и сыром, соленые огурцы, жареные пельмени, торт «медовичёк». Их лица светились предвкушением поглощения, а руки тянулись к самообслуживанию. И в этот момент что-то помешало этому спокойному мужицкому счастью.

Они вместе повернули головы на дверь и замерли с поднятыми стаканами в руках.
-Здрасте мужчины! А мы к Вам, вот, по делу. Можно пройти?

Не дождавшись ответа, они проползли в дом и прилипли к внутренней стене. Каждая приняла самую удачную и только ей идущую позу. Изобразили загадочные лица и стали чего-то ждать.

-Бабы, вы кто?
Спросил Кравец

-Перепись населения. Надо сейчас вас записать и посчитать.
Деловито сказала Любовь Валерьевна.

-Надо выпить быстрей.
Пробормотал никудышный.

 Они мгновенно осушили стаканы и стали чуть поворотливее.
-Девушки, меня не так давно переписали и посчитали, зачем задваивать?
Сказал никому ненужный

-А…  То были Российские. А это областные. Тут все подробно предстоит.
Вы, что? Не знаете про это?! Так на всех остановках наших плакаты, в клубе, в магазинах были. Наверно, пообрывали пакостники проклятые, ну чего вспоминать, вы ведь здесь. И мы уже тутачки.
Любовь быстро раскрыла амбарную тетрадь в клеточку, элегантно расположила ее на своих ногах, слегка призадрав юбку и красиво расположив всю себя.

Никудышный мужик поставил рядом с собой две тарелки и маленькие стопки.

-Ну, пока вы делом будете заниматься, подружки пусть угостятся с нами. Сегодня ведь самый жуткий день в году, и вас надо с ним поздравить. Иначе, год не сложится.

Вера и Надя расслабили лица и позы и быстренько присели к нему.
Неказистый шустро обслужил гостей.
-Ну, за Вас, заразы!
И они выпили.

Любовь сделала чуть грустные глаза с намеком, и посмотрела на красавца. Он широко улыбнулся, опустошил стакан и стал наворачивать пельмени.

-Да вы давайте, спрашивайте, не стесняйтесь! Сказал он, не переставая процесс пережевывания.

-Как вас зовут?

-Слава.

-О! Какое победоносно - мужское имя, оно вам очень подходит.
Мне надо полностью ИФО.

-Батю звали Григорием, а сами мы Колорадовы.

-Какая у вас заработная плата?

-Мне хватает.
С легкой настороженностью ответил Слава.

-А кем вы работаете?

-Дальнобойщик я.

-Угу.. У вас свой дом есть?

-Ну а как же, и не один.

Любовь перенесла себя с табуреткой ближе к красавцу.
-Какой вы труженик. В ваши молодые годы иметь недвижимость, да еще и не одну. Кстати, а где она у вас? Наверно, и машина имеется, конечно.

Красавец пододвинул Любви рюмку и вручил тарелку.
-Я лентяй. Просто меня никто не раскулачивал, а мне много не надо. Да и подворовыл с умом, большего греха на себя брать не хотел. Так, по мелочам: соляра, диски.

-Так, можно писать, что вы холостой?

-Ага. И не разу не привлекался.

-Такой красавец и все работаете и работаете. Неужели не встретили прекрасную стройную блондинку?  Я обладаю экстрасенсорными способностями и точно могу сказать, что вам подойдет имя Любовь. Представляете: Слава Любви!

И тишина.
Возникла пауза такая высокая - высокая, что даже трогать ее было нельзя.

-Слава, Ваши глаза свербят кротостью и смирением, сказала Надежда, наливая сама себе уже вторую стопку.

-И как зовут такой красивый голос? Наверно, певунья.
Спросил красавец

-Надежда я. Да, пою в хоре.

-И имя хорошее, со значением великим!

-Ну, это с какой стороны глянуть. Если с вашей мужиковой, то не плохо, че спорить. А если с моего угла смотреть, так только сопли морозные.

-Да ты чего, Надюха! Все умрем, а ты останешься! Надежда ведь, умирает последней.

Надежда Павловна посмотрела на него мокрыми глазами.
-Вы ввели меня в грусть. Эта перспектива и без вас активно удручает.

Любовь моментом воспользовалась застольной паузой:
-Слава! Осталось три вопроса. Так сколько Вы получаете, по какому адресу прописаны, есть ли у вас братья и сестры, живы ли родители? Кто они у вас есть или были? Кто по гороскопу, вы гетеросексуал или нет? Где храните свои деньги? Какой тип женщин предпочитаете для серьезных отношений? Как часто занимаетесь сексом?



-Так, про деньги не скажу, прописка в Муроме, родственников ворох, все живут хорошо, так как отец клад нашел, по гороскопу я животное, гетеро – я кто? Это да. А дальше два минуса, т.е. нет.

За столом произошло легкое шебуршание, а затем послышались нервные сглатывания без тостов.

-Прям настоящий клад? А где?
Прошептала Вера

-На соседском участке. Мы там у него картоху сажаем, так как он заброшен давно, вот тамачки лопата его нарыла. Сундук с разной всячиной. Батя каждому сразу по дому поставил, а девкам приданого отвалил. И еще осталось.

-А вот почему минусы в конце?
Нежно вклинилась Любовь Валерьевна.

-Для серьезных отношений я никого не предпочитаю, а сексом я не занимался никогда.

За столом послышалось три громких голосовых вдоха.

-Только любовью.
Жую грустящий огурец, добавил он.

За столом пронеслось три громких выдоха.

-Все свои долгие годы, вы любили без серьезных отношений? Так это что получается-то? Это как раз совсем не то получается, что вы делали, а совсем даже обратное.
Взволновано произнесла Вера.

Слава взял свой столовый инвентарь и не спеша обошел стол.
-Надежда, двигайся, ща с тобой петь будем.
Сказал он.

Любовь Валерьевна посерьезнела окончательно и рывком глотнула рюмашку.

-А почему мне вы мне барышня не задаете дурацких вопросов? Может, я поотвечать хочу! Да и вообще, он мой гость и вы едите мою еду, и пьете мою водку. Ну спросите хоть что-то. Вера! Вы меньше других пьете и больше всех закусываете, возьмите у меня интервью.

Вера Васильевна уныло взяла тетрадь у подруги.
Национальность? ФИО?

Еврей. Гад Львович Жолток

-Это кличка такая или прикладка к отчеству? Или, у евреев тоже есть воры в законе?
Спросила Любовь.

-А вам ничего этакого ваши способности не сообщают? Может, что-то будет  типа, Гад любви ?

-Ой, ну вы не романтический персонаж, и имя ваше ни к чему хорошему прискладироваться не может.
Пробормотала раскрасневшееся Надежда.

-Мое имя самое прекрасное. Оно переводится, как счастье или удача. Не зря говорят, как корабль назовешь, так он и поплывет. Я счастлив и удачлив всю свою жизнь.
Он улыбнулся во весь размах, потом резко распрямил мимику и добавил:
-В отличии от всех вас. Ваши имена – рекламные вывески, зазывалки судьбы и печальным исходом.

Мое имя, это имя одного из пророков. Который, к стати, выгнал вас бы от сюда. Гад был другом и сподвижником царя Давида. А когда тот учредил перепись населения, то Гад явился к нему, чтобы возвестить о наказании Господнем за этот поступок.

-Такого имени быть не может
Произнесла Любовь

-Он не врет. Никогда.
Между колбасой и сыром сообщил Слава.

-А как с отчеством таким живут ваши дети?
Разглядывая с интересом

-В отличии от Славки, мои живут в перспективе. А поэтому и прекрасно. Скажем так, незапятнанная мечта и незамутненные планы. Я ведь олигарх, в местных масштабах. Мне надо думать, а потом любить, ну, или заниматься тем, чего вы у меня не спрашивали.

-Слав, а Слав..  И много ты налюбил их в своей жизни?
Аморфно спросила Вера.

-Пока ничья: Три - три.
Девушки резко приуныли и стали расправлять складки на одежде, ковырять вилкой пельмень в тарелке, пить водку, и резать медовичёк.

Образовалась значительная пауза, которая звала на помощь.

-Значит, вы богатый и неженатый Гад? Так и записать?
Как-то напряженно вдумчиво произнесла Вера.

-Да! Так и записывай красавица.
Вера игриво улыбнулась и стала что-то изображать на тетрадном листке.

-И Все же, твое имя, Верочка самое полезное для мужского полу.
Остальное блажь, да бабские придумки.

Вера Васильевна блеснула изумрудным глазом и улыбнулась, широко, от души.

-Ну какого хрена все тут понапичкано и понаставлено!
В дверях нарисовался шатен. Такой, настоящий, с ног до головы шатен. Его лицо стало изменяться, хотя и до этого было не совсем спокойным. Выражений было так много, что нельзя было определить градус разочарования увиденным.

-Кто эти люди?
Спросил он тоном, в котором чувствовалась приставка не.

-Переписчицы они.
Ответил Гад.

-Перепи - кто?

-Да они пришли, чтоб нас записать и посчитать.

-И сколько насчитали?

У Гада лицо стало принимать форму не свойственную для умного человека, тем более еврея. Он встал, достал тарелку и вилку, придвинул здоровенное креслу к столу и стал показывать вошедшему ему приготовленное место.

 -Ладно, коль ворвались, то уже не выгнать!
Сказал ужасный.

-Мы так желанно сидели пока вы не явились со своим смурным тоном и горелыми глазами
Серьезно произнесла Вера Васильевна

-Чего-чего брюнетка? Я-то по приглашению приперся, а вас каким комом занесло? И в такой день! Надо дома сидеть, а не по чужим мужикам шляться.

-А если своих нет, то, что делать?
Это был глас свободно-пьяной женщины.

-Совсем беда тогда.
Он налил себе водки, быстро чокнулся с друзьями и выпил.

-Сразу видно, женоненавистник. Да в конец испорченный!
Сказала тихо, но твердо Любовь.

-Чего-чего?
Да вы просто ужас бытия. Даже Бог признал, что ошибочно Вас сотворил, и мужики за это страдают.

-Предлагаю его убить.
Вставая со стула, произнесла Надежда.

-Сегодня нельзя. Не по-людски. У него сегодня день рождения.
Тихо сказал Слава.

-Тогда надо поздравлять.
Практически продолжила предложение она.

-Ой, не надо! Мужики давайте подарок и заткните переписчиц.

Слава уже тащил коробку с огромным зеленым бантом.
-Это то, о чем ты мечтал в далекой молодости. Помнишь?

-Да неужели?
Лицо брюнета подобрело и перестало пугать всех.

- Да! Сбылась мечта сержанта аэромобильной роты...
Прихихикнул Гад.

-Ну, давайте выпьем и проводим девушек.
Подобревшим голосом произнес брюнет.

-Они тебя еще не переписали.
Произнес Слава.

-Я им ничего не скажу! У меня с рождения на них иммунитет. Не влияет на меня их вранье и причуды тупые. От них скрючивает мозг и делается дурно на душе.

-Это потому, что родились в конкретно наш день?
Спросила Вера.

-О! Смекалистая попалась. Вот именно. Я родился в день русского хэллоуина – в ваш день.

В воздухе запахло жалостью и грустью. Резинкой стали растягиваться  бабские страдания. Сначала глаза стали наполняться жидкостью, потом руки стали теребить скатерть, а тут еще и проснулись часы с кукушкой.

Вялая старая птица со скрипом поведала о часе, когда кареты превращается в тыквы, мечты в реальность, а матрешки закрываются.

Их осталось сидеть за столом трое.
Все трое были  мужчинами.