Развал Союза

 Поезд монотонно покачивался,  стуча железными колесами об рельсы. Было поздно, хотелось спать.
Целый день сегодня была суета, сборы в дорогу. Сумки упаковывались с вещами для продажи. Антонина ехала торговать в другую страну, делала она это впервые, другого выхода у нее не было. Вот как  полгода ей не платили заработную плату, муж так же не приносил денег  домой, уже три месяца. Чем кормить семью - она не знала. Все запасы, что хранились в погребе,   давно были съедены. Отправляясь на работу, она выпивала стакан холодной воды, затягивала потуже ремешок на поясе, где уже не хватало дырочек и, улыбаясь мужу и детям, бежала на работу. С собой она тоже ничего не брала покушать, да и собственно брать-то было нечего.
В обеденный перерыв выходила из кабинета и бродила по городу.  Желудок предательски урчал, ставя её, порою, неловкое положение. Особенно было неприятно, когда он издавал пение в кабинете.
Рынок, который располагался рядом с работой, заманивал к себе своими запахами, но она боялась туда заходить, так как ее начинало тошнить от голода. Однажды, войдя туда, она чуть было не потеряла  сознание.
   Неделю назад к  ней подошла знакомая, их мужья вместе служили, и предложила поехать за границу торговать. Сама та не работала, а зачастую приторговывала, то на местном рынке, а то, что было чаще всего, ездила торговать за границу.
 
«Антонина, - скороговоркой заговорила та, - поехали с нами за границу, торговать. Нас четверо, а ты будешь пятой. Купи посуду нержавеющую у нас на заводе, я договорюсь, ты не дрейфь, а деньги я тебе займу, ну конечно, уж прости, под процент».
 
Антонина поежилась. Она никогда не торговала, а тем более  на стороне, где-то за границей. Она пожала плечами.
 
«Да что ты боишься, - снова заговорила та, - смотри, на рынке все твои знакомые учителя и врачи торгуют, тоже первое время боялись, а вон Танька, бывший гинеколог,  смотри, как она сейчас раскрутилась? На какой уже машине ездит? Импортную машину купила. Ну и что же, что поддержанную, лучше, чем ваш поломанный и уже ржавый «Жигуленок». Ты сейчас займись сигаретами и водкой. Там это тоже в ходу, а я насчет  посуды договорюсь сегодня. Давай, не дрейфь.- И стукнув Антонину по спине, добавила: я тебе помогу, только ты своему мужу скажи, чтобы он моему Кольке должность подыскал лучшую, ну и звание повыше помог сделать».
 
   Водка и сигареты хотя и были запрещены на вывоз из страны, но знакомая знала места в вагоне, где можно было  бы их спрятать. Она всегда возила за границу сигареты и водку, делали это и остальные женщины. Они ехали уже не первый раз и знали все ходы и выходы.
 А знакомая, вдобавок ко всему, имела связку ключей, как у проводницы, которыми могла открыть на потолке, какие-то потайные дверки.
После такого предложения Антонина  целый день работать не могла.
Думы о поездке за границу ее полностью  захватили. Она ставила перед собой все «за» и «против». Но делать было нечего. Дома надо было семье чем-то питаться.
И она, после некоторых раздумий, все-таки дала согласие на поездку, при этом, взяв в долг денег, под процент, у своей знакомой.
 
… Было поздно. Шел первый час ночи, спать не давали, в коридоре слышались разговоры, какая-то суета. Проводница бегала по коридору вагона и громко разговаривала. В ее голосе чувствовалась тревога, что пугало и Антонину. Подъезжали к границе Украины.
  Совсем недавно это была единая страна.
У Антонины в Украине была  захоронена мать. Отца же похоронили в России. Она и младший брат  жили в России, а старшая сестра и старший брат жили в Украине. Все было разрезано по живому. Лучше от того, что распался Союз  не стало. Вокруг шли волнения, забастовки. Шахтеры стучали касками, многие перекрывали дороги. Заводы  закрывались, заработную плату не выплачивали. Люди озлобились. Не было теперь дружеских посиделок, как это было совсем недавно, когда они собирались с друзьями: шутки, смех, танцы. Все теперь осталось в прошлом.
 
…Знакомая помогла ей купить все вещи для продажи, с учетом, что она отдаст деньги с процентом, плюс муж продвинет по должности ее мужа. Антонине все это было не по нутру. Она была зажата в комок, не могла расслабиться.
«На, выпей водочки, расслабься»,- вдруг Антонина услышала голос одной из торговок.
«Нет, нет!» – воскликнула Антонина и сжалась еще больше.
«Ну и зря! – продолжала та. - Чего жеманишься? Видишь, что делается в стране? Тебе вон детей нечем кормить, муж ходит злой, так как давно толком не жрамши. Сейчас, кто смел, тот и съел».
Торговка уже выпила и говорила громко, напористо. Она не дрожала, как Антонина,  казалось, что той всё «море по колено».
Антонина слушала, а мысли все были дома. Она переживала, что с мужем оставила малых детей, сынишка еще совсем маленький,  да и дочь хотя и была постарше, но не была  самостоятельной. Как муж  без нее справится, отведет ли в садик сына и отправит ли дочь в школу?
 
…В купе забежала проводница и прервала мысль Антонины о доме. Что-то, прошептав на ухо знакомой Антонины, она выбежала из купе.
Антонина забеспокоилась еще больше, так как увидела взволнованное лицо проводницы, да и своей знакомой.
А знакомая, которую звали Татьяна,  вдруг сорвалась с места и  быстро полезла наверх, туда, где лежал багаж.
Рассовав весь багаж по сторонам, она спустилась вниз. Выпила рюмку водки и, сказав:  «Все будет нормалек! хлопнула Антонину по спине.  Не дрейфь, Антонина, прорвемся!  А теперь всем расслабиться и, на - ка, Антонина, все-таки, выпей, а то на тебя страшно смотреть». - Она сунула в руку Антонине рюмку, наполненной водкой и поднесла к ее рту. « Пей!»
 В приказном порядке она заставила Антонину  выпить рюмку водки.
Антонина поперхнулась, закашлялась и, побагровев, замотала головой.
 
«На хлебушек с селедочкой, – сказала Татьяна. - Ну, вот и  все, у нас все будет о, кей!»
Сама Татьяна  раскраснелась, язык развязался. Водка ударила в голову и Антонины.
Вот уже три дня, как она, практически, ничего не ела. Перебиваясь, то на водичке, а то, порой, если конечно, что-то оставалось, она  доедала пищу детей. Муж ходил  тоже голодным.
Макароны, рожки, то, что она могла приготовить, да и хек, которого она с трудом купила в магазине, продав последний ваучер, не могли насытить желудок крупного мужчины. Два других ваучера у нее ушли на лекарство для больного брата.
Муж никогда не жаловался, а каждый раз, стесняясь, не глядя в глаза Антонины, быстро одевался рано утром и уходил из дома. Он понимал: как мужчина, он должен обеспечить семью, но у него ничего не получалось. Хорошо, что, хоть с небольшой задержкой, но зарплату военным давали, и это по сравнению с другими, было счастье.             
Отправляя жену за границу, перед  ней он все извинялся и просил поберечь себя.
 
…Антонина вздрогнула, в купе вошли два пограничника и стали расспрашивать  кто, что везёт.
Еще дома Татьяна ей наказывала,  чтобы она молчала, а на вопрос: «Есть ли сигареты или водка», отрицательно мотала головой.
Сейчас же, в купе, разговор  с офицерами вела  сама Татьяна, остальные все молчали, было видно, что знакомая уже с ними встречалась  и не раз.
Подойдя к одному из них вплотную, она быстро сунула ему  в карман деньги и, улыбаясь, взяв офицера за руку скороговоркой начала ему «нести всякую чушь». Тот заулыбался и сказав: «Ну ладно, женщины, раз вы не везете оружия и наркотики, то счастливого вам пути», быстро пошел к направлению выхода, взяв за руку и потянув в коридор своего  сослуживца.
Антонина вздохнула облегченно, хотя дрожание рук выдавало ее внутреннее волнение.
 
«Ну, вот и все! – Воскликнула знакомая и опять стукнула Антонину по плечу: А ты дрейфила. А теперь, дорогие  дамы, сейчас, или по приезду на место, придется вам раскошелиться, так как я ему дала 100 долларов. Значит, с вас по 20 долларов. Усекли? Если мы 100 разделим на пятерых, то получим 20, так?»
И она повернулась к Антонине. У Антонины похолодело внутри.
 
"А что, если я ничего не наторгую?- Подумала она.- Я, ведь, не смогу ей за все вернуть?»
Мысль тяжелым грузом легла на сердце, но спиртное уже ударило ей в голову, да и то, что пограничники ушли, сделав свое дело, она "отключилась".
Очнулась она только утром,  в купе  стоял шум. Торговки выкладывали  свою еду, готовясь к завтраку.
С собою Антонина  ничего не взяла, кроме, как пачку юбилейного печенья, так как брать–то нечего было.
 
«Ну, проснулась наконец-то,- заговорила одна из них. - Давай, присаживайся к столу».
 
На столе были разложены продукты: курица жареная, вареная в мундире картошка, лук зеленый, огурцы соленые из банки, яйца…
От такого изобилия пищи у Антонины закружилась голова и она зажмурилась.
 
«Давай, давай, присаживайся поближе». – Сказала вновь торговка и снова налила Антонине рюмку водки.
 Антонина замахала руками и категорически отказалась пить.
 
« Ну, ладно! Чёрт с тобой! Не хочет – не надо. Нам больше достанется», - и тут же выпила залпом.
 Антонина взяла картошину со стола, посыпала солью и стала, есть.
 
«Ну, ты чего, как бедная родственница, - заговорила, сидящая у окна торговка. Давай налегай на курицу и  яйца, а то испортится все, надо съедать всё, уже к обеду приедем. Ничего, на обратном пути ты купишь что-нибудь поесть нам, не переживай. Следующий раз ты нас угостишь».
У Антонины навернулись слёзы, с трудом проглотив кусок картошки, она отвернулась к окну.
 
… Они подъезжали к Словакии, здесь было тепло и красиво.
Женщины здесь были не впервой. У них была своя квартира, вернее, место в квартире, которое было заранее оплачено. С хозяйкой была договоренность.
Не успев переодеться, женщины-торговки тут же начали заталкивать в багажник хозяина машины свои вещи.
С хозяином была такая же договоренность,  все было наперед оплачено, еще в тот последний приезд, когда они были здесь.
…Приехав на рынок, только во втором заходе, так как все сразу не вместились в первую машину, Антонина стояла и не знала, куда ей идти. Груз был непомерно тяжел.  В нем находились нержавеющие миски, половники, шумовки, солонки, все, что выпускал завод из нержавеющей стали в их городе.
Галька, которой была застелена площадь рынка, мешала и не давала нормально передвигаться  ее тележке, она поднимала ее, но ноша была для нее просто неподъемной. Срывая спину, стесняясь, она старалась найти своих знакомых, среди этой разношерстной толпы. В глазах у нее стояли слезы,  она уже проклинала все на свете, зачем сюда приехала.
«Вот ты где! – услышала она позади себя русскую  речь. - Я тебя потеряла. Давай сюда, подъезжай быстрее. Я уже успела расположиться», - кричала ей Татьяна.
Она помогла Антонине дотащить сумку-коляску до прилавка, где она расположилась.
Установив Антонине цены на товар,  знакомая тут же исчезла.
Став за прилавок, Антонина надела  черные очки, так как страх и стыд побороть она так и не смогла, и ждала первого покупателя.
Приятельница периодически бегала, то к прилавку Антонины, то по другим прилавкам, рассматривая и прицениваясь к вещам.  Сама же она  почти все распродала, так как большую часть посуды у нее купили оптом.  Она сюда приезжала не первый раз и ее многие знали. Торговала приятельница также медалями и орденами, доставая их  из - под полы.
«Где же она их взяла столько?! – Подумала Антонина, видя эти вещи.
На душе у нее было неспокойно. Она вспомнила вдруг своего отца, какие у того  были награды, и что-то тревожное колыхнулось в груди. А что, если у таких стариков, как мой отец, вот такие, как эта, забирают награды?»
Она вновь поежилась и стала продавать свой товар, тем более что желающих было много.
 
Поторговав до вечера, у Антонины в  сумочке появились местные деньги – кроны, были и доллары, она воспряла духом и в своей голове уже подсчитывала кому  и сколько она  должна будет отдать долг.
Ноги ее гудели, спина ныла, но впервые за несколько месяцев ей было весело и легко на душе.
 
«Ну, что, собираемся? – Антонина услышала перед собою голос Татьяны. Та стояла, улыбаясь. Чувствовалось, что она была довольна торговлей. - Долг сейчас будешь отдавать, али потом? - Тут же проговорила она Антонине, и сама же сказала,- сейчас отдавай».
 
Антонина рада была, что она может сейчас расплатиться хотя бы с одним долгом и тут же протянула столько долларов, сколько сказала Татьяна.
 
«Ну, вот и все, а ты боялась. Видишь, какая красота? Теперь и с долгами рассчитаешься и накормишь наконец-то своих», - скороговоркой проговорила та.
Антонина, улыбаясь, собирала оставшиеся вещи. Их осталось немного.
«Завтра будет чем ещё торговать»,- подумала она и двинулась, уже с облегченной  тележкой за своей приятельницей. Они дотащили вещи до кафе.
«Ну что, заглянем, пообедаем?» – предложила та.
Все согласились с ней, что надо зайти пообедать. Но, так как вещей было много у всех, то решили пойти туда  по очереди.
Антонина осталась с Татьяной, улыбка не сходила с ее лица. Она была довольна прошедшим днем, тем, что часть долга, основного, она смогла отдать.
   Вдруг перед ними появился парень, заговорил  на ломаном русском языке и предложил поменять кроны на доллары. Приятельница почему-то улыбнулась, а потом его спросила:«По какому курсу будешь менять?»
Тот назвал цену.  «Нормально!» - И предложила Антонине: «Давай, поменяй свои кроны, я – то не буду этого делать, так как сегодня мы с Иркой уезжаем в Чехию, там нам понадобятся еще кроны, а вот ты остаешься с тремя девчонками  здесь, оставшийся товар свой продадите, а встретимся уже на границе. Так что можешь поменять, а то на границе дешевле будет обмен».
Антонина, поверив словам Татьяны, тем более выходила довольно–таки приличная сумма, решила рискнуть.
Отдав кроны парню, сделав обмен, но, не успев пересчитать деньги, как кто-то крикнул: «Полиция!» все кинулись врассыпную.
Антонина осталась стоять возле сумок одна, раскрыв в недоумении широко глаза. Но полиции никакой не было, а из подворотни послышался шепот Татьяны, которая звала ее, чтобы та двигала со всеми сумками к ней.
 Не успела Антонина двинуться с места, как из кафе вышли, покушав, женщины, ее попутчицы, и со словами: «Что здесь случилось?»
Они с испугом смотрели на Антонину, на которой «не было лица».
Очнувшись от шока, Антонина им всё рассказала.
«А ну-ка, пересчитай деньги свои и посмотри, что тебе там подсунули», - сказала одна из них.
И, выхватив пачку долларов из рук Антонины, стала их листать. Из всей кучки денег было всего двести долларов, остальные были чистые бумажки. Антонина присела на асфальт и заплакала.
«А где же твоя приятельница? Ведь она знает, что здесь нельзя менять, возле рынка всегда дурят. Она что, не могла тебе сказать?»
Тут же, из – за угла вышла Татьяна, которая стала оправдываться,  что, дескать, отговаривала и предупреждала Антонину этого не делать, но той захотелось сейчас же поменять.Антонине было больно все это слышать, она взяла свою сумку и медленно поплелась к дому, туда, где они остановились.
На следующее утро, продав все оставшиеся вещи, она уже никуда не заходила, она была замкнутой и подавленной.
 
…Приехав, в свой город, Антонина больше со своей знакомой Татьяной никогда не встречалась, та ее избегала, да и сама Антонина не желала ее видеть. Хотя во всей этой истории она винила только себя.
Торговать она больше никогда не ездила, семья перебивалась так же, как и другие семьи, которые выживали в то трудное для страны время, когда не стало Советского Союза, когда Россия делала свои первые шаги в сторону демократии. 

04.07.2012г.