Из воспоминаний Крысолова. Панкледи

Это был один из самых ярких моментов моей жизни. Он и сейчас вспоминается мне как вспышка. Ослепительная вспышка самого мощного взрыва, который сметает все на своем пути. И его ударная волна достигла меня, оглушив, оставив контуженным. Да, пожалуй, это – самое точное описание моих ощущений в тот миг, когда я увидел ее.

Она не была похожа ни на одну из женщин, собравшихся в этом зале, и явно гордилась этим.  Бальное платье? Какие условности! Военный мундир гораздо лучше подчеркнет фигуру. Жеманные улыбки и кокетливый тон? Ни за что на свете! Строгий и надменный взор – то, что надо. Короткие, по-военному четкие фразы. И никаких фамильярностей.

Этот самый полный убийственного холода взгляд остановился на мне. Ровно на мгновение, не более. Все, что я получил от нее – едва заметная презрительная усмешка. Моя спутница с белокурыми локонами недовольно фыркнула.

- Опять эта ужасная Арэли Фоньен! Солдафонка! Как ее только пускают в приличное общество!  Леон! Я хочу танцевать!

- Арэли Фоньен? Та самая, которая с сотней воинов взяла штурмом Мунвиль?  - спросил я, не отрывая взгляда от девушки в мундире.

- Да, она, - брезгливо скривилась белокурая Милашка Люси (так называли мою спутницу ее друзья). – Леон, ты разве не слышал? Я хочу танцевать!

Я со вздохом обернулся к ней. Что поделаешь, правила хорошего тона. Единственный способ для человека без сиятельной родословной быть своим в светском обществе. Это какой-нибудь граф или герцог в седьмом колене может вести себя так, как ему заблагорассудится, и никто не посмеет его осудить. А мне же, бедному музыканту, пока еще успешно выдающему себя за виконта приходится неукоснительно соблюдать все законы приличия.

- Тогда позвольте вас пригласить, - я покорно склонил голову и мысленно одарил себя еще одной презрительной улыбкой от незнакомки по имени Арэли.

Милашка Люси была крайне недовольна. Большая часть ее кавалеров сегодня забыли о бедной девушке и кружились вокруг госпожи Фоньен, как осы вокруг экзотического цветка. Однако все, что они получали взамен  – те же самые надменные усмешки и односложные реплики.  Я же весь вечер вынужден был выслушивать тираду Люси о строгости современной моды и о том, насколько недопустимо и неприлично женщинам появляться в свете в штанах. А ее мать, госпожа Блэнвиль, буравила меня взглядом коршуна, углядевшего легкую добычу.
Выручила меня графиня Д.

- Ах, Леон, - сказала она, прикрываясь пышным веером, который стоил дороже, чем платья многих дам в этом зале. – Сыграй нам что-нибудь, прошу тебя!

- Да, да, сыграй! – тут же с восторгом подхватил ее просьбу хор женских голосов.

- С удовольствием, мадам, - я поцеловал ее ручку, затянутую в атласную перчатку и почувствовал, что в моих пальцах осталась маленькая бумажка.  Я заранее знал, что там внутри. Кольцо-телепорт, которое доставит меня прямо в ее покои и прочувствованная записка о страсти и одиночестве. Она была уже третьей дамой за этот вечер, оставившей мне подобное послание. Я вздохнул и направился к роялю.

Как только мои пальцы коснулись клавиш, зал притих. Разговоры были прерваны на полуслове.  Все взгляды устремились на меня, и с этого мгновения я целиком и полностью овладел вниманием каждого, кто был здесь. И мелодия, легкая и невесомая, как тай-кинский шелк, наполнила помещение.

Как я любил смотреть на то, как меняются лица моих слушателей, вместе с тем, как меняется мелодия. Как они раскрывают передо мной самые потаенные уголки своих душ. Как все их чувства и желания отражаются в их глазах…  Я владел их душами, когда играл. Владел безраздельно.  И каждый раз находил в этом все большее удовольствие.

Только вот лица Арэли я никак не мог отыскать.  Наверное, она стояла у меня за спиной. Жаль. Ведь именно сейчас я играл для нее. Музыка стихла. Зал медленно очнулся от наваждения. Прозвучал хор аплодисментов.  Лесть густым потоком полилась на меня со всех сторон. Я лишь кивал и скромно улыбался, пытаясь отыскать глазами девушку в мундире.

- Леон, вы божественны! – услышал я голос Дженни. Эта девочка четырнадцати лет преследовала меня уже третью неделю подряд. И я не знал, как избавиться от ее навязчивого внимания.  – Я сочинила стихи в вашу честь!

- О, надо же! – фальшивая улыбка растянула мои губы.  – Я с удовольствием послушаю.

- Кх-кх! – Дженни расправила смятый листок, поправила голубые бантики в черных кучеряшках и громко продекламировала:
- Вы – идеал богоподобный,
 Прекраснейших из всех  мужчин!
 Взгляд ваших глаз такой холодный
 Вы для меня такой один!

Девушка смяла листок и подняла на меня свои огромные по-детски наивные глаза.

- Ну как?

- Просто прелестно. Я польщен. Вы, несомненно, станете великой поэтессой.

***
С каждым мгновением этот вечер все больше напоминал изощренную пытку.  Меня тошнило от самого себя.  Я выкроил момент, пока мои спутницы увлеклись беседой о кружевах, и незаметно выскользнул во двор. Уже давно стемнело. Воздух был свеж и чист. Я сел на бортик фонтана, надежно укрывшись в тени дерева и принялся разглядывать мраморную нимфу, из кувшина в руках которой медленно струилась вода.

Однако вскоре мое уединение было нарушено. Я услышал женский смех и шелест платьев. Бежать было некуда, поэтому я остался сидеть неподвижно, молясь о том, что бы остаться незамеченным.

- Он такой красивый, что даже слов не хватает, что бы сказать насколько! – услышал я голос Люси.

- О, да! А как он играет… просто божественно!

- А его белоснежные волосы… просто загляденье!

Я усмехнулся. Обо мне говорят все время одно и то же. Хоть бы слово новое услышать.

- Арэли, а ты что думаешь о  НАШЕМ музыканте?

- Смазливый мальчишка. Самовлюбленный сопляк. Ничего интересного, - услышал я глубокий голос. Голос, идеальный для исполнения романсов и отдачи приказов подчиненным. Надо же. Хотел новенького – и вот, пожалуйста.

Дальше я все слышал сквозь непонятный шум в ушах. Бурю негодования со стороны моих поклонниц. Презрительный смех Арэли. Удаляющиеся шаги… Потом снова цокот каблуков. И голос госпожи Блэнвиль:

- Несомненно,  Леон Хант скоро сделает предложение моей Люси. Конечно, он всего-навсего виконт и не так уж и богат. Но Люси может позволить себе выбирать мужа по любви, а не по расчету. Мы с мужем вполне в состоянии обеспечить нашей дочери счастливое будущее…



***
По моей личной просьбе, графиня Д. пригласила всех в свои имения на охоту.  Я никогда не любил это занятие. Но это был единственный шанс для меня встретится с Арэли вне бальной залы. И решил, что упускать его было бы непростительно.

- Леон! Как тебе идет охотничий костюм!

Мадам Орьен даже рот приоткрыла от удивления.  Еще бы. Я постарался выглядеть как можно более эффектно. Изумрудно-зеленый камзол, идеально сидевший на стройной фигуре. Светлые локоны из-под треуголки спадают на лоб. Высокий, широкоплечий с идеальной осанкой, я должен был смотреться более, чем эффектно.  Однако Арэли снова оказалась единственной особой, думавшей иначе.

Одарив меня полным равнодушия взглядом, она ускакала вперед. Я пришпорил коня. Догнать ее было не так легко.

- Хант что Вам от меня нужно? – довольно нелюбезно поинтересовалась Арэли, когда мой конь поравнялся с ее лошадью.
- Я Вам настолько неприятен?
- Да.
- Почему?
- Потому что Вас все любят.  А я уже не раз убеждалась, что у толпы плохой вкус.
- Только поэтому? И Вы не допускаете, что я могу быть исключением?
Она окинула меня скептическим взором.
- Пока все, что я вижу, доказывает правоту моих суждений.
- Могу ли я как-то изменить ваше мнение?
- Да.
- И каким же образом?
- Убейте в одиночку в честном бою сотню-другую темных солдат. Тогда и поговорим.
Она пришпорила лошадь и снова обогнала меня.

***
Охота на вепря  - опасное занятие. Однако встретить на лесной тропе десяток блайндлэндских воинов – это куда более опасно. Благо дамы поскакали в другую сторону! Нас была дюжина мужчин, вооруженных охотничьими луками и  Арэли, единственная, у кого оказался при себе меч.

Я подумал, что она,  наверное, сумасшедшая, когда увидел, как бесстрашно эта девушка ринулась навстречу воинам в черных доспехах.  Клинки сверкнули в косых лучах солнца. И в следующий миг голова одного из Темных покатилась по траве. 

А по поводу дюжины я поторопился. Наши спутники поспешили развернуть коней и умчали прочь, бросая нас один на один с врагами. Я понимал, что от моей меткости сейчас зависит моя жизнь. И попасть нужно было точно в глаз противнику. Все остальное тело закрывала прочная броня и шлем.

Он был уже близко. Уже занес меч, намереваясь снести мою голову. Однако стрела оказалась быстрее. Я сам поразился тому, как мне это удалось.  Но времени на раздумья не было. Арэли с неистовством берсерка рубила головы темных.  Оставалась еще шестеро. И сейчас она сражалась сразу с двумя. Еще трое трупов добавились к грузу на  моей совести. А она уже добивала последнего, когда ее меч со звоном сломался.

В руках Арэли осталась рукоять и жалкий осколок лезвия. А меч темного уже описывал в воздухе вираж, стремясь к ее шее…  Но движение он так и не закончил. Когда мой конь на полном скаку врезался в его коня, я вцепился в рыцаря и повалил его на землю. Что дальше было, помню плохо. Меня ударили в лицо тяжелой латной перчаткой.

Очнулся я от того, что какая-то горячая жидкость обжигала мои губы и  горло. Первое, что я увидел  - размытый силуэт Арэли, склонившейся надо мной.

- А ты вовсе не такой беспомощный сопляк, как я думала.

Я закашлялся.  Кажется, у меня был сломан нос. И губы разбиты.

- Представляю, какой я сейчас «красавчик», - с горькой иронией  проговорил я.
- Ты не поверишь, но так ты мне нравишься гораздо больше, - ответила Арэли.
И я впервые увидел, как она улыбается. Искренне. По-настоящему.



В город мы вернулись уже глубокой ночью. И до  самого утра я просидел за роялем, сочиняя новую песню.  Слова простые, без вычурности и пафоса. Но такие искренние. И главное, даже не слова, а мелодия. Это должна была быть идеальная композиция. Каждая нотка должна передавать оттенок чувства, эмоцию, цеплять невидимые струны души… Это была самая лучшая из моих песен. И в этот же вечер я исполнил ее на балу мадам Орьен.

Твой тихий шепот из любой дали
Я услышу; только говори!
Иди по звездам. За шагом шаг
Я буду следом за тобой бежать.
И даже самый твой молчаливый взгляд
Я разгадаю, любовь моя!

Спрячь свое имя за десять тысяч зим.
До края света я пойду за ним.
Свою улыбку укрой за сотней дней.
Я через вечность пройду за ней.
В далеких странах и в чужих краях
Тебя найду я, любовь моя!

За самый краткий твой поцелуй
Готов отдать я всю жизнь свою.
За тихий шепот и слова любви
Весь мир я брошу к ногам твоим.
Пусть ночь не вечна и придет заря,
Прошу останься, любовь моя!
Пусть ночь не вечна, пусть придет заря
Прошу останься, любовь моя!

Меня было как никогда безразлично, что думают все, собравшиеся в этом зале. Я видел только одну девушку. И нежный взгляд ее серых глаз был лучшей наградой для меня.
Я снова вышел к тому самому фонтану с мраморной нимфой. И я не никак ожидал встретить там ее.

- Хант, ты – чудовище, - заявила она. – Твой голос… он лишил меня разума. Будь моя воля, я навсегда запретила бы тебе петь.

- Одно твое слово и я больше никогда не стану…

- Нет! Я хочу все время слышать твой голос. Ты будешь петь только для меня!

Я хотел ответить ей, но не успел. Она резко схватила меня за воротник, рванула к себе и, прежде, чем я успел опомниться, впилась в мои губы поцелуем.  С этого самого момента я стал ее монопольной собственностью.


***
- Леон…
- ммм?..
- Я красивая?
- угум…
- Врешь, противный мальчишка! – Арэли больно дернула меня за ухо.

Я открыл, наконец, глаза. Передо мной было личико с острыми строгими чертами. Такое могло бы вдохновить любого скульптора на настоящий шедевр. Пушистые, хоть и светлые ресницы.  Шелковые пряди золотистых волос, спускающихся на плечи…

- Нет, не вру. Ты прекрасна, мой воинственный ангел, - сказал я.

За что тут же получил тычок под ребра.

- Оставь эти пафосные фразы для четырнадцатилетних девчонок! Я блондинка, - сказала она так, как будто сознавалась в смертном грехе. – Ненавижу свой цвет волос. Такие волосы у глупых кокеток!

Я рассмеялся.

- Тебя на самом деле куда больше заботит мнение толпы, чем ты пытаешься показать.

Она обижено отвернулась.

- Не расстраивайся. Я тоже блондин.
- Вот именно, - с упреком проговорила Арэли.
- И именно поэтому меня считают божественно привлекательным. Ты разве не согласна?
Теперь рассмеялась она.
- Не льсти себе! Я люблю тебя только за твой волшебный голос, и больше ни за что!




***
Это случилось в особняке Бэнвиль. Мы были приглашены на торжество по поводу помолвки  Люси с графом Андерсом.  Невеста сияла от счастья и демонстративно не смотрела в мою сторону. 

На банкете нас с Арэли посадили друг напротив друга. А рядом с ней сидел очень подозрительный тип. Некий баронет Уоллис. Что-то в его лице сразу насторожило меня, однако я предпочел не предавать значения мелочам. Баронет оказался очень разговорчивым. И, рассказывая нам очередную байку, он так размахивал руками, что все время задевал или опрокидывал столовые приборы соседей.

Мне показалось, что его рука на мгновение задержалась над бокалом Арэли, и что-то упало в ее вино. Однако я не был уверен, что видел это.  Потом я не мог простить себе, что не предупредил ее. Как только прозвучал тост за счастье жениха и невесты, Арэли сделала глоток и тут же выронила бокал. Ее лицо побелело, она схватилась за горло и рухнула на пол.

А шустрый баронет уже испарился, как будто его и не было. Я перемахнул через стол одним прыжком и склонился над Арэли. Ее веки медленно опустились. Она безвольно обмякла в моих руках.



Целитель, прибывший через минуту, сказал, что еще глоток этого вещества убил бы ее. А так она просто спит. Но разбудить ее  нет никакой возможности. Несколько дней я провел в больнице, наблюдая за тем, как она дышит, как дрожат ее ресницы…

Когда-то давно приемный отец говорил мне о ведьме, которая живет в Северных Лесах. Ее зовут Клотильда. Говорят, она способна сотворить любое волшебство. Вылечить то, что не лечится. Но взамен возьмет самое дорогое.

А самое дорогое я уже потерял. Так что страшиться мне было нечего.  На коне от Аурума всего несколько дней пути до Северных Лесов. Для меня они промчались, как одно мгновение. Говорили, что Клотильду можно встретить на Вольчих Холмах. Однако не один здравомыслящий человек не сунется в это самое опасное в лесу место.

Но я-то здравомыслием никогда не отличался. А теперь – тем более. Я не боялся встретить здешних оборотней. Серебряный нож с собой – этого более чем достаточно. Я не воин. Но защитится смогу.

Я пробирался сквозь густые заросли.  Глаза застилала пелена тумана. Клонило в сон.  Я уже не шел, я плелся. Коня давно потерял. Вместе с ним - и флягу с водой, прикрепленную к седлу. Еле передвигая ногами, я взбирался на крутой холм. И даже не заметил, как свалился на землю. Тяжелый сон одолел меня.

Проснулся я от рассветного холода, пробравшего до костей. Весь покрытый каплями росы. Грязный и продрогший. Откуда-то издалека доносился волчий вой.

- Ты что забыл тут, парень? – рыжая растрепанная девчонка собирала коренья у соседнего дерева.
- Я ищу Клотильду, - проговорил я, громко стуча зубами.
- О, надо же! И зачем она тебе?
- Видно очень нужна, раз ищу.
- Ишь, какой, - хмыкнула девчонка. – Ну, положим, я – Клотильда.
- Положим?
- А еще и недоверчивый!  Да я это, я! Сомневаешься?
Я окинул девчонку оценивающим взглядом. А что я, собственно, знаю о ведьмах?
- Меня зовут Леон Хант.
- Дальше можешь не говорить. Хочешь, что б я девку твою пробудила?
- А ты сможешь?

Я замер, в ожидании ее ответа. Клотильда видела мое волнение и это, кажется, ее забавляло.

- Смогу. Только плату за это потребую немалую.
- Проси что хочешь, мне ничего не жаль! – с жаром выпалил я.

Клотильда рассмеялась.

- Отдашь мне свой волшебный голос, красавчик.
- Голос?

Я опешил.  Ведьма действительно была так коварна, как о ней говорили. В моей голове пронеслись слова Арэли: «Не льсти себе! Я люблю тебя только за твой волшебный голос, и больше ни за что!»

- Голос, голос. И не пытайся торговаться! А то  и говорить дальше не стану.
Я закрыл глаза.
- Я согласен. Только как я узнаю, что ты меня не обманешь?
- А мы с тобой бумагу подпишем. Как только очнется твоя Арэли, так сразу твой голосок ко мне и перейдет.
Девчонка извлекла из-за пазухи сверток пергамента.



***
Я до конца не мог поверить, что все, случившееся со мной в лесу – правда. Пришлось заехать домой – в растрепанном и грязном виде меня в госпиталь не пустили. Через полчаса я стрелой влетел в палату Арэли, склонился над ее кроватью.

Моя любимая все так же сладко спала. Неужели ведьма обманула? Я просидел с ней час, другой, третий… ничего не происходило. Ночь стала медленно спускаться на город. Меня клонило в сон. И поэтому я сразу не понял, что произошло. Ее пальцы сжали мою ладонь.

- Эй, Леон! Ты чего такой бледный? – я широко раскрыл глаза от изумления. Арэли села на кровати и сладко потянулась. – Леон, где это мы?

Я собирался ответить, но слова застряли у меня в горле. Я, словно рыба, открывал и закрывал рот, не в силах сказать не слова.

- Леон, что с тобой? Скажи что-нибудь! Умоляю! Леон!


***
Она так и не узнала о моем договоре с ведьмой. Не потому, что я не доверял ей.  Просто я боялся, что она меня не простит.  О, как это тяжко, быть немым! Я научился говорить с ней жестами, взглядами, мелодией…  Да, музыка говорила за меня лучше всего.

Был ли я счастлив? Не вполне. Наши дни стали скучными и безрадостными. Уединенный домик на юге у моря, где мы жили, сложно было назвать уютным любовным гнездышком. Ей было все скучнее со мной, я это видел. Это заставляло меня страдать еще больше.

- Наши войска уходят на Север… - сказала она, водя пальцем по мокрому песку. – Я бы ушла вместе с ними… так надоело тут. Тепло и тихо. Слишком тихо.

Я вздохнул. Я понимал, что я, будто якорь держу ее здесь. Что надо бы ее отпустить… но я не могу. Какой же я самовлюбленный эгоист!

Она ушла бродить по берегу, а я остался сидеть, рисуя пальцем на  песке. Я уже тогда знал, что счастливый конец не для нас. Но пытался хоть ненадолго продлить иллюзию счастья.

***
Продолжение разговора состоялось вечером.  Это воспоминание врезалось мне в память, оставляя глубокие шрамы. Никогда не забуду этот полный решимости взгляд серых глаз.  Комната, где распахнуты окна и свет луны падает на черную крышку рояля…

- Леон, я так больше не могу.

«Я знаю. Прости меня»

- Ты… изменился. Мы оба изменились. Все совсем не так, как было раньше.

«Раньше я бы не молчал»

- Я все еще люблю тебя.  Но так продолжаться больше не может.

«все еще…»

- Я уйду на Север. Начинается охота на ведьм. Может быть, я тысячу раз в этом раскаюсь, но я уверена, что нам нужно расстаться именно сейчас.

«Жестокая… ведь я не могу ответить тебе! Не могу закричать, как я люблю тебя. Не могу умолять остаться. Я могу только смотреть, как ты уходишь, забирая с собой остатки тепла из моей холодной жизни…»

- Прощай, Леон. Я никогда тебя не забуду.

Ее шаги заглушила громкая мелодия. Я неистово бил пальцами по клавишам рояля. Все буйство эмоций моей души выливалось в музыку. За окном бушевала гроза. Вспышки молний. Ветер, доносящий ледяные брызги.  Казалось, мир выворачивается наизнанку. 

Потом мелодия сменилась. Стала протяжной и медленной. Полной грусти и тоски. И небо разразилось ливнем, будто хотело утопить меня в своих слезах…

***
Семь дней я не вставал из кресла. Я просто сидел и смотрел перед собой. Мне иногда казалось, что если посидеть так еще немного, то я превращусь в мраморную статую. Жить дальше мне не хотел абсолютно. Но и на мысли о том, что бы прервать жизнь не было сил.
Да и зачем? Она и так уже убила меня. Я думал, она  меня любит. А она любила только мой голос, будь он проклят! Она так и не смогла разглядеть меня настоящего. Хотя вряд ли ее это вообще интересовало.

И вдруг раздался решительный стук в дверь. А затем шаги по коридору. Мое сердце пропустило удар. Неужели ОНА ВЕРНУЛАСЬ?  Я вскочил с кресла (не знаю, как только у меня хватило сил) и ринулся навстречу.

Однако в коридоре меня ждала вовсе не Арэли. Воин хмурого вида отдал мне ее шлем, какую-то бумагу и пробурчал что-то вроде «Соболезную». После чего поспешно удалился. Непослушными пальцами я вскрыл конверт. Мой разум упорно отказывался верить в то, что я читал. «… погибла в схватке с воинами Блайндленда… геройски сражалась… удостоена посмертно ордена «Белой Розы» первой степени…»
Я сполз на пол и выронил  шлем. Я не плакал. Я не мог.


***
Охота на ведьм продолжалась. Всех находившихся на территории Аурума ведьм депортировали.  А тех, кто участвовал в заговорах или сражениях против Золотой Армии, приговаривали к сожжению Чистым Светом.  Как я узнал, Клотильда оказалась одной из  узниц  Аурумской тюрьмы, ожидавшей казни.  Мне, с моими связями, оказалось несложным добиться свидания с этой особой.

- Что тебе нужно, Хант? – заключенная с подозрением смотрела на меня сквозь прутья решетки.

«Верни мне мой голос, и я вытащу тебя отсюда»

Она рассмеялась.
- Ты думаешь тебе это под силу?

«А ты сомневаешься?»

- Вернуть тебе голос… Что ж, пусть будет так.

Она протянула мне тот самый пергамент.  Я поднес его к факелу на стене и с упоением наблюдал за тем, как чернеет бумага, превращаясь в пепел.




Жена начальника тюрьмы. Весьма милая особа, мы пару раз видел ее на балах. Ключи от камеры Клотильды позвякивали у меня в кармане. Все остальное решили деньги. Я даже карету для нее заказал. С гербом Алана на двери. Такую на выезде из города точно досматривать не будут.

И сам проехал с ней до самого Междуземья. Там мы и распрощались.

- До встречи, ведьма, - с улыбкой сказал я.
- До встречи, красавчик. Заглядывай в гости, не забывай!
- Непременно, - от чистой души соврал я.

Карета укатила на Север, а я направился в обратную сторону. Аурум мне опротивел окончательно. Попытаю счастье в Мидлтоне.

Я шел по пустой дороге, наблюдая за тем, как встает солнце. Это был рассвет новой жизни. Я не знал, какой она будет. Знал только, что другой. Совершенно другой.

На камне у дороги сидел бродячий музыкант в широкополой шляпе, из-под которой свисали седые сальные пряди волос. Он играл на дудочке. Я  невольно остановился и заслушался. Такой волшебной игры я не слышал еще никогда. Музыкант поднял голову, и я разглядел его острое, испещренное морщинами лицо. Он протянул мне дудочку и спросил:

- Хочешь сыграть?