Круиз по стиксу продолжение 17

Первый экзамен на зимней сессии - фортепиано.
Марина пришла в училище пораньше - разыграться. Все сидели по классам, спешно доучивая, повторяя, настраиваясь. На Марину не обратили внимания. Вернее, обратили, но мало:
- О, ты перекрасилась? А тебе не очень… Твой цвет был лучше.
Марина стянула волосы в тугой узел, и их новый цвет не так уж бросался в глаза. Во всяком случае, Вадим ничего не заметил. Даже не посмотрел в ее сторону…
Потом был нервный тик под дверями зала, нетвердая подходка к роялю и двадцать минут стресса. А потом сразу становилось хорошо…
Потом они все сидели в большом классе и ждали, когда комиссия решит, что кому поставить. Все уже успокоились, весело трепались и смеялись. Марина тихо сидела в сторонке. Вадим был окружен первыми, вторыми и третьими красавицами. "Четвертые" и "пятые" не смели приблизиться к славному рыцарю и с завистью прислушивались к их болтовне.
Марина подошла к инструменту и одним пальцем стала наигрывать песню, которую он ей так прочувственно пел в новогодний вечер. Вадим не повернулся, продолжая разговаривать сразу с тремя.
Неужели она не так запомнила мелодию? Как там было?.. Марина попробовала еще раз, и он обернулся. Она заиграла увереннее, и он встал, удивленный. Похоже, он  правда еще не успел никому это сыграть! Марина усмехнулась: мелодия так себе. Средней банальности.
Вадим, не отвечая на зазывные реплики девиц, подошел к ней и словно только сейчас разглядел. Она глаз не подняла. Перешла на тот самый вальс, которым он пытался прельстить "танцовщицу"… с теми же замедлениями, которые делал он… Нужно быть дураком, чтобы не догадаться!
- В зал! Комиссия вышла, сейчас оценки объявлять будут! - крикнули из коридора, и толпа бросилась вон из класса. Марина осталась на месте, и он тоже. Когда они остались одни, она вытащила шпильки из волос, и они пышной черной волной упали на плечи. Как тогда.
Она не смотрела на него. Ее пальцы ловко бегали по клавишам.
…Когда Ленка Зарецкая, с которой он уже сговорился идти в кафе после экзамена, открыла дверь, они отчаянно целовались у окна.
- А чего вы не пошли в зал?.. Вам по пятерке, вы знаете?
Вадим с трудом оторвался от Марининых губ:
- Сделай одолжение, исчезни!

Экзамен по музыкальной литературе был через четыре дня. Марина его не боялась. Она вообще не боялась экзаменов, учеба давалась ей легко. Будь она понахальней - давно была бы первой ученицей. Но она молчала, отвечая только тогда, когда без этого нельзя было обойтись, и только ко второму курсу преподаватели начали догадываться, что эта девочка кое-что знает, и даже неплохо…
Юрий Владимирович, конечно же, явился на экзамен. Будет сидеть с ехидным видом, вставлять замечания, задавать каверзные вопросы… Многие помрачнели, увидев его.
Марина вытащила билет. Подумаешь, какие трудности! Бетховен! Сколько она переиграла его сонат - так, для интереса. Не по программе. Села, быстро написала короткий план ответа и огляделась по сторонам.
Сзади мучалась Нинка, делая Марине знаки. Марина написала ей ответ, передала незаметно, и она радостно начала переписывать.
Когда пришла ее очередь отвечать, она бодро начала читать со своего листка. Марина узнавала свои фразы и посмеивалась.
- Разрешите? - Юрий Владимирович потянулся за Нинкиным листком. Та с готовностью отдала и замолчала. Он одобрительно кивнул, прочитав. Нинка расцвела.
- Вы продолжайте, пожалуйста, - сказал он ей, но листик не отдал. Нинка промямлила пару фраз и остановилась. Она совершенно не запомнила то, что переписала.
- Не стесняйтесь! - ехидно  сказал он. - У вас ведь все тут написано совершенно верно.
 Нинка молчала, опустив голову. Она уже поняла, что за этим последует.
- Девушка от волнения все забыла, переписывая со шпаргалки, - нежно проворковал он. - Мария Александровна, вы не возражаете, если она придет на экзамен позже… эдак через пару недель?
Мария Александровна преподавала первый год. Она спорить не посмела и кивнула в знак согласия. Нинка угрюмо сгребла со стола свою зачетку и вышла.
Группа обомлела: переэкзаменовки были редки. Вот не повезло Нинке! А все этот зануда!.. "Маруся" поставила бы троечку. Хотя почему троечку! Нинка же так удачно списала!
Марина смяла в кармане свою маскарадную маску, которую взяла "на счастье". Ее жест не ускользнул от Юрия Владимировича.
- А у вас что в кармане? Не будете ли так любезны показать мне?
Проклятые столы! Руки под ними видны. Шпаргалку положить негде.
Марина покачала головой:
- У меня в кармане ничего нет интересного.
- Да неужели? Когда вы вошли, я сразу обратил внимание. У вас рука из кармана не вылезает, мне отсюда прекрасно видно. Дайте мне сами этот предмет.
- Марина все хорошо знает, у нее не может быть… - робко вступилась Мария Александровна за свою ученицу. Но он уже вошел в роль.
- Дайте!
- Юрий Владимирович, я не пользуюсь "запрещенной литературой". Могу взять другой билет, - с усмешкой сказала Марина. Он вскочил и подошел к ней. Марина тоже встала. Он властно протянул руку.
Пожав плечами, она  медленно протянула ему скомканную ткань. Он жадно развернул ее и застыл.
Тоненький бархат с прорезями для глаз, кусочек кружева снизу…   
Ей доставило удовольствие его оцепенение. Как тупо он уставился на злосчастную маску! Пауза затянулась, никто ничего понять не может.
Эй, очнись! Долго же ты соображаешь!
- Извините, - бросил он и вышел из класса. Марина была уверена, что он больше не появится, и многих спасла ее выходка.
- А что там было? - спросили ее. Марина сверкнула смеющимися глазами в сторону юной преподавательницы, изумленной не меньше ее студенток, и не ответила...
Не объяснять же группе, что он увидел призрак?

Потом была бешеная любовь. Они с Вадимом виделись каждый день на занятиях, но не подходили друг к другу, не афишируя свои отношения. Девчонки, конечно, знали, что он заинтересовался Мариной, но, не видя продолжения, решили, что это была минутная выходка. Все так же вокруг Вадима собирался кружок смеющихся красавиц, все так же Марина сидела в стороне, но проницательный наблюдатель заметил бы, каким бесшабашным становился Вадим, стоило появиться этой тихой девочке. И какими насмешливыми взглядами обменивались они. И как он проверял каждую ее реакцию, каждый взгляд, брошенный не на него.
А вечерами он приходил к ней. Хозяйка улыбалась, открывая ему дверь. Значит, это и есть виновник ее превращения в жгучую брюнетку? Марина улыбалась, не отрицая.
Кстати, краска оказалась паршивой, и волосы у Марины вскоре слиняли, приобретя тускло-каштановый оттенок. Весной, рассматривая себя в зеркале, она приняла решение от них избавиться. Короткая стрижка на удивление оказалась ей к лицу, и больше никогда она не вернулась к длинным волосам. Вот с тех самых пор, с той волшебной весны первой любви.
А потом она чуть не вышла за него замуж…
Нет, не так. Это он едва не женился на ней. Об этом стоит рассказать особо.
Их отношения развивались так стремительно, что женитьба на ней естественно вытекала из этого. Они строили планы, словно все было решено, хотя он ни разу не сказал прямо об этом. Да и зачем? Все было и так понятно. Но когда он потащил ее к себе домой "познакомиться с родителями", Марина почувствовала смутную тревогу.
Она отказывалась, как могла, но однажды ему удалось ее уговорить.
Когда он открыл ключом дверь - никого еще не было дома.
- Заходи! Мама придет через час. Рассмотри пока наши хоромы.
"Хоромы" оказались двумя жалкими смежными комнатами, разделенными фанерной дверью. Все было как у всех - мебель, музыкальный центр, фортепиано - только тесно. Как здесь можно жить втроем - удивилась Марина. Они посидели в креслах, потом немного полежали на диване. Потом Вадим пошел на кухню "сварить кофе". Марина кофе варить не умела, и преисполнилась уважением к своему аристократическому другу.
Он нервничал - Марина видела это совершенно отчетливо. А зачем звал? Она пошла к нему на кухню, чтобы постигнуть "тайны кофейного искусства". Он мрачно стоял и ждал, пока закипит вода в блестящей посудине для варки кофе с мудреным названием. Рядом на столе стояли две крохотные кофейные чашечки.
- Что с тобой? - спросила она. Он не ответил.
Вода закипела, он потушил газ. Марина с простодушным удивлением следила за ним. А где же кофе?
А кофе было в шкафчике, растворимое, в жестянке с красочной наклейкой. Он насыпал по ложечке в чашки, залил кипятком из этой самой кофейной посудины и с важным видом протянул одну Марине.
Она едва сдержала смех.
Наверное, это было первое предупреждение. Первое презрение к нему. Первое разочарование. Эта "чашечка кофе" приоткрыла ей другого, настоящего Вадима, каким она его никогда не видела.
Впрочем, и другие открытия не заставили себя ждать. Когда в двери повернулся ключ, его словно подменили. Он вскочил с кресла, на котором они сидели вдвоем, и бросился в прихожую. Оттуда донесся приглушенный шепоток. Это пришла мать.
Марина выпрямилась в кресле. Ей стало не по себе. Как себя держать, когда она войдет?
Но "она" не вошла. Она сняла пальто и пошла на кухню. Вадим пошел за ней и закрыл за собою дверь.
Переговоры продолжались минут десять, не меньше. Марина за это время успела пройти все стадии смятения. Потом смятение сменилось иронией. Потом в этих затянувшихся переговорах она почувствовала оскорбление. И, когда она встала, чтобы уйти,  в комнату вошел донельзя смущенный Вадим.
- Понимаешь, она очень устала. Был тяжелый день, - промямлил он, и Марина почувствовала, что в ней умерло то, что она считала "любовью".
- Я понимаю. Мне пора идти.
Он облегченно вздохнул, и они пошли к дверям. Он торопливо подал ей пальто, и она с гадливостью поняла, что он благодарен ей за столь быстрый уход. А чего он ждал, в конце концов!? Что она будет терпеливо ожидать, пока мамаша соизволит выйти из кухни?! А что, это идея! Нахально сидеть в комнате,  и заставить ее сидеть на крохотной кухоньке, только что вернувшуюся с работы и очень усталую! Кто кого пересидит. Она бы пересидела. Заставила бы маман выйти из своего убежища. Повеселилась бы вовсю, наблюдая  эту сцену!
 Но для этого она еще слишком любила Вадима. В тот вечер - еще любила. И почувствовала боль, а не потеху…
Дверь кухоньки, пока он одевал ее, незаметно приоткрылась, и Марина поняла, что ее исподтишка разглядывают со жгучим любопытством. Она сделала шаг по направлению к кухне и поймала ее взгляд.
- Добрый вечер! - сказала Марина, и той пришлось выйти к ним.
- Добрый вечер! Вы уже уходите?
Приятный у нее голос. Странно. А должен бы быть противный и скрипучий. Как взгляд. Какая наглость - "вы уже уходите"! Как будто не было этих  переговоров с сыном! Наверняка сказала ему: "Убери ее отсюда!" Недаром у него такой побитый вид - это-то у такого уверенного в себе Вадима!
- Да, мне уже пора, - улыбнулась Марина, и с радостью убедилась, что голос у нее не дрожит. Маман лучезарно улыбнулась в ответ, потом перевела глаза на сына, и взгляд ее окаменел:
- А ты куда?
Сказано жестко, без улыбки.
- Проводить Мариночку, - заблеял он, и она свирепо сдвинула брови.
- Не надо, я дойду сама! - поспешно сказала Марина, молясь в душе, чтобы он не пошел. Чтобы уже насовсем, сполна. Навсегда - и без сожалений. Но какие-то остатки гордости у него еще были.
- Я провожу тебя, - сказал он почти твердо, и маман не нашлась, что ответить.
Они вышли на улицу.
- Мариша, подожди, я забыл ключ, - сказал он и бросился назад в квартиру.
Марина даже не расстроилась - ей стало смешно. Она пошла по темной улице к остановке автобуса.
На полпути он ее догнал.
- Знаешь, я сегодня тебя не поеду провожать. Посажу на автобус, а ты сама доедешь, ладно?
- Конечно! - лучезарно улыбнулась она.
- Ты не сердишься? - заглянул он ей в глаза.
 Она хотела теперь одного: чтобы он поскорее ушел к своей мамочке. Показать обиду - еще начнет выяснять отношения. Только не сейчас!
- Что ты! Конечно, нет! - как можно дружелюбнее сказала она. - А вот и мой автобус!
Она помахала ему рукой. Автобус отъехал, и ей понадобилось все ее мужество, чтобы не расплакаться от унижения.