Глобализация

Произошло то, чего я так боялась, когда заводила карточку лояльности клиента в своем любимом кафе. Я забыла пароль к входу в личный кабинет! Выходит, что зря я пополнила свой счет единовременно на 1111 рублей, а потом их судорожно тратила таким образом, чтобы в чеке отображалось именно 11 операций, совершенных за 11 секунд в честь 11-й годовщины функционирования этого кафе на территории нашей страны. За это я должна была получить бесплатные купоны на один напиток и одну пачку кофе (почему не 11?). Причем сделать все это я была должна только 11 числа в 11 часов утра. И вот, совершенно забыв, что вчера выучила новый пароль к скайпу и что по закону сохранения моей памяти другой пароль должен был из нее уйти, я сижу перед компьютером, тщетно перебирая все последние использованные мной комбинации букв и цифр. Нет! Прощай бесплатный кофе! Стук в скайп: какой-то Джеймс Браун. Впускаю.
 
— Хай!
— Хай!
— Как дела?
— Отлично! А у тебя?

И так пять минут. Все это начинает мне напоминать онлайн-урок английского языка. Опасаясь, что с моего счета спишут последние деньги за такой невинный диалог-для-начинающих-изучать-английский, уже было собираюсь выпроводить непрошеного гостя за порог моей виртуальной территории, как он спрашивает:
 
— Что это значит?

Я расшифровываю ему свое последнее слово, сокращенное по всем правилам текстового сообщения. Он говорит:

— Нет, я имею в виду твое имя.

Я смотрю на свое незатейливое сетевое имя, которое представляет собой мои фамилию, имя и отчество, разделенные нижним подчеркиванием. Согласна, что это испытание, и не только для иностранцев. Оно такое длинное, что его невозможно вписать в классный журнал или эмбассировать на кредитной карте целиком. Кстати, в фамилии 11 букв — может, за это мне положен какой-нибудь бонус в кофейне, про себя размышляю я. А в скайпе пишу:

— Чем длиннее, тем лучше!
— Как тебе будет угодно, — отвечает он.

И опять из серии «лет ми интродьюс майселф»:

— Я Джеймс из Флориды. А ты?
— Я из России. Сейчас в Лондоне, учусь, — зачем-то  вру я.
— Вау! А я в Афганистане с миссией по сохранению мира в регионе.
— Вот это — вау! — совершенно искренне вторю я.

Этого мне только не хватало. Проверяю свою личную информацию. Все нормально — Дженнифер Лопез с аватара я давно убрала, так что что фотка моя, реальная, возраст тоже указан. Уф! Сердце екнуло. А может, это моя судьба? Не верю! Или это кто-то из моих студентов потешается? Нет, слишком быстрая реакция и слишком нормальный английский. Кроме того, стиль такой хэмингуэевский: все по-военному кратко и четко. Вопрос — ответ, вопрос — ответ. Кто он тогда? Неужели и правда американский контрактник? С крохотной фотографии открыто улыбается загорелый Геркулес, выходящий из моря, естественно, топлес. На волосатой мускулистой груди блестит солдатский металлический жетон.
 
— А где ты в Лондоне?

 Ну, здесь меня не подловить! Называю хорошо знакомый район.

— А колледж?

Ха! Набираю аббревиатуру первого пришедшего на ум университета.

— В каком районе?

Это уже начинает мне напоминать допрос с пристрастием.

— Что за проверка? — делано возмущаюсь я, хотя из курса по кросскультурной коммуникации вспоминаю, что американцы всегда ищут территориальные завязки. Это для них как для англичан про погоду поговорить — самая невинная тема для беседы. Тут он прав, как еще можно Афганистан с Россией увязать? Теперь только через Лондон! Как будто считывая мои мысли, Джеймс отвечает:

— Прости, просто у меня дети там учатся.
 
Ага, попался, думаю я. Никаких детей у такой фотографии быть не может! Сейчас проверим. И точно! Согласно информации в профайле, Джеймсу 52 года. Да это не Геркулес, это Дядька Черномор какой-то! Но даже если фотография — это единственная неточность и он действительно тот, за кого себя выдает, информация о детях как-то сразу меняет мое благодушное к нему отношение. Значит, пока его жена парится во Флориде, а дети, напротив, мокнут под дождем в Лондоне и все они не спят по ночам и переживают за мужа и отца в горячей точке, папаша в перерывах между боевыми действиями наводит мир во всем мире на просторах Интернета! Немного разочарованно, но вежливо строчу:
 
— Извини, но мне пора идти.
— Приятно было познакомиться.
— Мне тоже.
— Бай.
— Бай.

Собираюсь и выхожу из дома. Сегодня выходной, поэтому есть время зайти в мою кофейню, позавтракать и пожаловаться на свой «парольный» идиотизм. Девочки-бариста сочувственно улыбаются, но ничего поделать не могут! Плакала моя бесплатная доза кофеина! А вот и постоянный мачо нашего кафе пожаловал. Подозрительно хорошо выглядит: в новых джинсах и кедах, модный, загорелый. Замечаю на его безымянном пальце кольцо. Не знала, что он женат. Садимся каждый за свой столик, завтракаем. Мачо не выпускает из рук телефон, о чем-то с кем-то договаривается, решает бизнес-задачи. Я не очень-то прислушиваюсь, так как не хочу оказаться невольной свидетельницей чужих коммерческих тайн. Сладострастное выражение лица и изменившийся тембр голоса во время очередного звонка все-таки привлекают мое рассеянное внимание:
 
— Что делаешь? В ванной? Хе-хе! А мы вчера по клубам гуляли. Что? Да ладно, какой я старый? Мне всего-то тридцать пять! О’кей, сейчас подъеду. Жди!

И есть в этом диалоге нечто свидетельствующее о том, что разговаривает он отнюдь не со своей женой. Помимо открывшейся тайны возраста, который он очевидно приуменьшил лет на семь, есть еще одна деталь, которая не дает мне до конца насладиться порцией настоящего американского печенья. Что-то не так с его правой рукой, которой он придерживает телефон у уха. Что это? Кольцо, которое я определенно видела на пальце, когда мы стояли в очереди за кофе, исчезло. Убедившись на всякий случай в том, что мои золотая цепочка и часы Cartier на положенных им местах (карманники и щипачи ведь повсюду!), я, кажется, начинаю понимать причину этого чувства подвоха, возникшего у меня: кольцо-то он снял, но полоска бледной, незагорелой кожи так и осталась на его безымянном пальце красноречивым доказательством счастливого семейного отдыха.

Странный звук какого-то космического свойства вдруг раздается из моей сумочки. «Ну вот, опять мой айфон чудит», — думаю я и достаю его, с неудовольствием предвидя проблемы с коммуникацией на сегодня. Ого! Да это же мой новый американский приятель. Звонит по скайпу. Совсем им там нечего делать — мир восстановлен. Вспомнив, что врала про Лондон, сомневаюсь, стоит ли отвечать на видеозвонок. Сжимая трубку телефона, оглядываюсь: справа сидит темнокожий парень со своим ноутбуком, чуть позади спорят индийские студенты-медики, за стеклом по торговому центру целыми семьями прогуливаются китайцы. Передо мной стоит огромный картонный стакан с узнаваемым логотипом всемирной сети, на стенах постеры на английском языке с гордыми рассказами о социальной ответственности компании. Москва, Лондон, Флорида: идентичные магазины, идентичные рестораны, идентичная еда и такие похожие мужчины по разным сторонам океана. Глобализация, блин!