Машка

Этот рассказ был написан больше десяти лет назад, потому что это мой первый рассказ.

Томико


Стоял декабрь. Мороз и холодный ветер сделали жизнь собак на улице невыносимой. Поэтому Машка вместе с щенками перебралась в нору под соседним домом, которую она вырыла еще два года назад. Забравшись поглубже, она легла на кучу тряпок, а щенята с громким писком стали устраиваться рядом. У Машки уже давно не было молока, поэтому приходилось довольствоваться тем, что приносили люди. Обычно, услышав шаги, она поднимала голову и принюхивалась, если ее звали по имени, она осторожно, ползком выбиралась из ямы. Машка боялась даже тех, кто ее кормил. Она много страдала по вине людей. У неё не было одного глаза, клоки грязно-рыжей шерсти свисали с её тощего, знавшего побои тела, а передняя левая лапа постоянно болела. Не смотря на это, она прониклась какой то непонятной симпатией к одному человеку. Он приходил, разговаривал с ней и всегда что-нибудь приносил. Каждый день, в одно и то же время. Ещё прошлым летом он заметил ее, тощую, грязную у недостроенного здания, где она жила летом. С тех пор, он стал её подкармливать. Приносил он немного, но Машка всегда ждала именно его.
Вот и сегодня, она нетерпеливо ёрзала в ожидании, от чего щенки еще больше скулили. Наконец, услышав знакомые шаги и тихий зовущий голос, она с волнением вылезла из норы. Увидев в руках человека пакет, Машка облизнулась. Он неторопливо вывалил содержимое пакета в грязную тарелку, и Машка принялась за еду. Съев почти половину, она позвала детей, которые уже сидели около норы. Человек погладил Машку по голове, она уселась, не переставая вилять хвостом. Обычно разговорчивый, сегодня он молчал. Машка посмотрела ему в глаза- в них появилось что то новое, пугающее…
«Ну как ты Машка?» - наконец спросил он. «Бедная… Холодно сегодня». И вдруг человек встал и пошёл прочь. Не раздумывая, Машка затолкала щенков носом в нору и засеменила за ним. Догнав, она ткнулась мордой ему в руку. Он обернулся. «Машка! Что…». Он присел и стал рукавицей стряхивать с её шерсти налипший снег. Собака заскулила. «Замерзла? Пойдём ко мне». Он встал и поманил её за собой. Машка остановилась, раздумывая, слишком силён был в ней страх перед людьми. Она уже было хотела повернуть назад, когда вспомнила его глаза, что то всколыхнулось в ее душе… И она поковыляла за человеком.
Они поднялись на четвертый этаж, он открыл дверь, и они вошли в квартиру. Машка оказалась в длинном узком коридоре, в ноздри ей ударил отвратительный запах- запах лекарств. Человек снял ботинки и прошёл в комнату. Собака осталась сидеть в прихожей. Из комнаты доносились голоса, Машка не понимала слов, но второй голос, тихий, слабый, был женский. Движимая любопытством, она прошла дальше. Перед ней предстала страшная картина: на низкой кровати, у стены лежала женщина с бледным словно снег, лицом, с пустыми блестящими глазами. Впавшие щеки, бледные губы, тяжёлое дыхание говорили о долгой, тяжелой болезни. Человек сидел на краю кровати и держал в своих ладонях её тонкую, хрупкую руку. Машка застыла, чтобы не потревожить женщину. Казалось, что она спит, но вдруг раздался слабый голос: «Кто здесь?». «Это Машка, я тебе о ней говорил. Помнишь?»- сказал он тихим, просящим голосом, вглядываясь в её угасающие глаза. «Да, -прошептала она, -иди сюда, Машка, не бойся». Машка подошла к кровати и женщина своей холодной рукой стала гладить ее по голове, перебирая жидкую шёрстку. «Машка, какая ты… бедная..». Собака пододвинулась ближе и положила голову ей на грудь. Человек хотел её отодвинуть. «Пусть, не трогай её, это уже не имеет значения…». Машка почувствовала дрожь в его руке, а женщина лежала так тихо, умиротворённо, а Машке почему то казалось, что она и не человек вовсе, а такая же собака, как и она сама- замученная, высохшая от недоедания и болезней.
Женщина была действительно больна. Порой, Машке казалось, что она не дышит, и она начинала лизать ей руку. Больная словно оживала от этого прикосновения, но ничего не говорила больше. Машка не знала, как долго они так сидели: он, она и собака. Иногда человек уходил, приносил какое то лекарство с резким запахом, женщина выпивала его и забывалась коротким сном. Машка чувствовала, что  ей больно, очень больно, и она сидела тихо, не шевелясь, вслушиваясь в её неровное дыхание.
Человек тоже уснул, откинувшись на спинку кресла, и Машка считала своим долгом охранять их сон. По утро она задремала.
«Машка! Машка!» -наступило утро и человек ласково гладил собаку по голове. Она посмотрела на кровать-женщина спала беспокойно, казалось, она вот вот проснётся. Машка хотела тронуть ее носом, но он позвал её  к выходу. «Пойдем! Тебе пора, щенки уже заждались». Впервые вспомнив о щенках, Машка как –будто очнулась, метнулась в коридор и выбежала из квартиры.
Около норы сидела дворовая собака, иногда присматривавшая за щенками Машки. Дети, повизгивая, носились вокруг нее. Увидев мать, они ринулись к ней, но Машке нечего было им дать. Она легла и закрыла глаза. Впервые в жизни ей стало жалко человека, как-будто она сама почувствовала боль, мучившую обоих- мужчину и женщину, разрушивших всё ее представление о людях.
Несколько дней он не появлялся. Человек пришёл, когда Машка стала уже сильно тосковать. Услышав знакомые шаги, она ринулась к нему, как к хозяину. Не обращая внимания на принесённую еду, собака смотрела на него, предчувствуя что то, ей хотелось выть…
«Она умерла! Умерла…не проснулась…». Он закрыл лицо руками, и что то заклокотало у него в груди. Машка, словно оглушенная, застыла. Вдруг, что то капнуло на неё, что –то солёное, тёплое. Машка никогда не видела, как плачет человек. Он как безумная стала лизать его руки и лицо, скуля, прося…
В январе ударили крещенские морозы, но Машке и её щенкам они были не страшны. Они жили теперь в той самой комнате, в углу у дивана. А кровать у стены стояла тёмная, неживая…
Всё стало по другому, Машкина жизнь изменилась.