О прекрасном городе, винограде, вине и не только

    Выпало на моем пути жить в Севастополе. И моей семье тоже. Т.е. семья жила в этом городе, и я там иногда появлялся, в перерывах между решениями задач по защите российских имперских интересов. Город этот, как справедливо  заметил один   мой,  сильно политизированный знакомый, конечно, давно нужно исключить из реестра городов русских. Потому как он исконно, исторически - греческий. Подтверждаю это неоднократными выпивками на развалинах Херсонеса. 
    Интересно, что в те времена древнегреческого имперского господства, было это место, как и весь Крым – Колымой для греков. Сюда ссылали на каторжные работы. Вот эти греческие преступники тут поначалу и виноградарством занимались. В перерывах между лепкой своих безруких Венер.  Ну а к тому времени, как я туда попал – греки уже отчаялись эти места от Российской Империи отбить и смирились с их потерей. Тем более, что за прошедшее время, кто только этими землями не владел, кто только тут не жил! И так это все переплелось, перекрестилось друг с другом в разных направлениях, что и не понятно до сих пор кто на самом деле тут исконный житель и имеет право, а кто - такой как я и мои дети: пришлый опричник существующего режима  и  гэть его.
   Надо отметить, что опричникам в начале девяностых жилось не сладко. Зарплату задерживали месяцами, а когда и выдавали местными купонами – все равно купить на них ничего нельзя было. Просто не было ничего в севастопольских магазинах. Не было также воды, газа и электричества. Севастопольские районы отключали веерным способом: 4 часа свет горит на Остряках, остальной город темный, затем отключают Летчики или там  Корабелку,  а Остряки включают.
   Воду подключали только утром на два часа, поэтому ванны предназначались не для помыва членов семьи, а для хранения суточного запаса воды. С газом моей семье повезло. Мы жили в общаге на первом этаже. А газ привозили в цистерне и закачивали в специальную емкость, закопанную во дворе. Обычно, не привозили, поэтому все пользовались электроплитками и кипятильниками, конечно в те четыре часа, когда твой район был подключен к энергоснабжению. Но Севастополь город холмистый и наш двор тоже имел некоторый рельеф, поэтому с трудом закопанная в скалу газовая емкость, оказалась выше газовых плит на первом этаже. Повезло! Когда ни у кого уже газа не было – на первом этаже еще можно было долго наблюдать голубое пламя. Главное – не надо было его выключать, иначе больше не загорится. Я этим  очень пользовался и даже злоупотреблял.
   Как раз дочка родилась, был это конец декабря, а отопления, конечно тоже не было. Если кто-то считает, что в Севастополе всегда тепло, то он очень заблуждается. На моей памяти: длительные морозы до 16-18 градусов. Да чего там! Со льда мы ловили рыбу аж до 3-5 марта. Правда, это в горах.
   Для борьбы с холодом в районе детской кроватки, я притащил с берега два валуна и мы их по очереди грели в тазах на газу. Один таз с камнем – под кроваткой, а второй греется, через пару часов – наоборот.
  Да нормально жили! Дружили, любили, лазили в горы, ездили на рыбалку, или просто в Ялту на «Метеоре» - на пару часов, покатать детей на аттракционах. Жрать  вот только нечего было. Очень нам родители в этом плане помогали. Тогда и там, в Севастополе, Гомель нам казался местом полного изобилия. Да так и было! В этом мы каждый раз убеждались, приезжая в отпуск. В Гомеле было все!  Одежда, школьные товары к 1 сентября, вода, свет, газ и отопление! Ну, может и были какие-то проблемы с продуктами, но в холодильниках родителей мы эти проблемы не замечали.
   Не надо только думать, что  исключительно на родительских  харчах   выживали. Нет! Сами тоже пропитание добывали. Ну, например, во время осеннего выезда на рыбалку, по дороге всегда можно было набить багажник автомобиля помидорами. Персиков добыть. За персики, правда, гоняли, а вот помидоры там росли сами по себе, от горизонта до горизонта, и никто их не охранял. Однажды подъезжаем, а поле это пашут, прямо по неубранным помидорам. Мы к трактористу! А он нам говорит: «Берите ребята, сколько влезет, у колхоза тары нет, а консервный завод тоже не принимает – банки кончились».
   Вот так, что добудем, то и консервируем дома. С банками, действительно была проблема, но и тут выкручивались. Всякие соки, соусы и кетчупы в молочных бутылках консервировали. Помните, такие – с широким горлышком.
   На рыбалку опять же ездили. Как раз таки не за удовольствиями, а за рыбьим и креветочным мясом. Осенью, когда начиналась миграция кефали, тайно, по ночам ловили ее бреднем.  Как ни будь, потом, расскажу о том, как я был злостным браконьером, и что такое бредень на море. В то время я вообще не думал о правилах рыболовства, норме вылова  и о том, что ловить надо исключительно на один крючок,  а думал, как этой рыбы наловить побольше, или еще чего раздобыть.
  Вы, конечно, удивитесь, но с питьем в Севастополе тоже были перебои. Нет, ну конечно со спиртом на корабле перебоев не было. Этот технический спирт был намного вкуснее и полезнее всем известного «Рояля», но иногда хотелось чего-то более возвышенного и менее градусного, чтобы не сразу с ног сшибало и отрыгалось бы приятнее.
    Поэтому весь Севастополь занимался виноделием. В любом ларьке можно было купить брошюрку «Домашний винзавод» или что-то в этом духе, а в каждой семье был свой эксклюзивный рецепт приготовления вина. А виноматериал вокруг города произрастал в несметных количествах. Его надо было только добыть.
   Самые дисциплинированные севастопольцы ездили на уборку урожая. Людей для уборки винограда в колхозах катастрофически не хватало и в местной прессе все желающие приглашались в выходные дни в ближайшие колхозы и совхозы. Оплата – частью урожая.
    Как-то и я с друзьями в выходную субботу поехали помочь колхозникам. Прицеп к жигулю нашли, мешки целлофановые, экипировались как следует, т.е. взяли по два бутерброда и бутылку отвратительнейшего корабельного спирта и поехали. Оказалось, что опоздали. «Нет, ребята» - сказал нам бригадир – « я уже всех расставил, а на вас тары нет!». Черт! Такое впечатление, что наш Советский Союз и развалился в конечном итоге, только из-за отсутствия тары!
   Ну, мы и так бригадира уговаривали и этак, ни в какую. В другой колхоз ехать – совсем уже поздно будет, да и с бензином сложности… Тут я решился на крайнюю меру: «А у нас спирт есть!». Бригадир  аж подпрыгнул: « Так чего ж вы молчите! Вам Мускат, или Каберне, или для белого вина? Вот сюда подъезжайте – к этому контейнеру». Сам уселся в погрузчик и высыпал контейнер прекрасного Муската к нам прицеп.
   Мы еще набрали в свои мешки винограда разных сортов и так перегрузили автомобиль, что тот даже на шоссе пытался шкрябать днищем.  Винище из сока первого, прямого отжима, у нас булькало везде:  на кухне было не протолкнуться от стоящих над банками по стойке «смирно» резиновых перчаток и презервативов, сын учил уроки присев к столу боком, т.к. под столом толпились пузатые банки, и через водяные затворы дружно выплевывали в атмосферу комнаты излишки углекислого газа. По квартире роями летали жирные винные мушки – дрозофилы.
   Несмотря на то, что вся пригодная для виноделия посуда была занята, винограда еще оставалось много – вся ванная с горой, выварки, тазы и другие кастрюли. Дети уже не могли на этот виноград смотреть. Мы давили и закручивали соки. Чтобы добыть пол-литровые банки я покупал в овощном магазине какие-то копеечные концентрированные борщи и сразу вытряхивал их на помойке. Сахара никакого не применяли, да не было его в продаже. Сок сам по себе получался приторно сладким, и все поверхности в нашей малосемейке постепенно становились липкими.
  Через три-четыре недели, когда брожение заканчивалось, и на дно банок красивыми кристаллами выпадал винный камень, в Севастополе начинался длительный праздник «молодого вина». Печень испытывала нешуточные нагрузки. Добрейшие друг к другу соседи ходили из квартиры в квартиру на дегустационные приемы. Пили винишко: из Каберне, Алиготе, Ркацители, Муската гамбургского, с добавлениями в виноматериал ежевики и терна, с брожением на меду, крепленое виноградной самогонкой, обычный сухач или вино произведенное по технологии шампанского …
   Одним стаканчиком обычно ограничиться не удавалось, иначе можно было обидеть винодела. Ну, вы же знаете что такое молодое вино: первый стакан пьется как сок и никакого действия на организм не оказывает, а второй – резко отключает ноги и речевые функции. Вроде бы все соображаешь, но идти домой уже не можешь, отказаться от третьего стакана не получается и в результате наступает полное просветление. Идешь утром на службу, голова трещит, все проклинаешь, но недолго. Потому что на корабле, среди офицеров тоже немало самодеятельных виноделов. Только подъем флага перетерпеть, мучительно выслушать старпома о безобразиях за ночь, а там кто ни будь, да и пригласит тебя на роль «сомелье» в свою каюту.
  Матросы наши тоже были не лыком шиты. Утренняя физзарядка, если только корабль стоял у причала, представляла собой кросс по ближайшему дачному поселку и виноградникам, поэтому бегуны возвращались с вещмешками за спиной. Ну, кто матросика обидит, если он к своему скудному рациону витаминов немного принес?
   В результате я как-то на этих «витаминах» погорел. Вышли в море работать с парой самолетов ТУ-95РЦ, а заодно поклацать  на турок своим звериным оскалом. Самолеты эти (в гражданском варианте ТУ-114), светили своей локацией все Черное море и эту картинку, что под собой видели, могли транслировать на корабль. Мы эту картинку принимали, сопровождая самолет антеннами определенной аппаратуры, и могли,  благодаря нашим воздушным разведчикам,  морские цели обнаруживать, определять элементы движения,  ну и понятно – стрелять по ним.  Жаль,  нет уже этих  прекрасных самолетов в наших Вооруженных Силах,  нет  тех двух полков  Тихоокеанского и Северного  флотов,  которые обеспечивали радиолокационную  воздушную разведку и целеуказание  по морским целям практически в любом районе океана.  И нет сейчас ничего для их замены.  Очень жаль!    Стрелять то, корабли и подводные лодки  и сейчас способны  своими крылатыми  ракетами очень далеко.  Но вот только куда?
   Специально для работы с этими самолетами, а прилетали они для работы с черноморскими кораблями  с  Северного флота, какой-то эсминец выгнали к Босфору и он имитировал оттуда агрессию против мирных советских граждан.  Серьезное дело.  Учения.  Вот я конкретно, командир группы целеуказания и без пяти минут капитан-лейтенант,  эту аппаратуру обслуживал и отвечал за ее боевое применение. 
   Учебная тревога!  Ракетный комплекс к бою!  Предстартовая подготовка ракет произведена!  Оба наших источника информации на связи.  Работают попеременно. Картинка – прекрасная от обоих.  Координаты цели и ее элементы движения  определены.  Готов к выдаче целеуказания!  Корабль  ложится на боевой курс.  Сопровождаем  самолет антенной левого борта, информацию принимаем, а самолеты постепенно удаляются и угол места антенны потихоньку уменьшается.
  Точнее антенна сама сопровождает, на автомате, а я только умничаю перед высоким начальством и в несчастный эсминец курсором тычу.   Все в штатном режиме, тут хрясь, антенну заклинило, а через некоторое время картинка пропала по случаю отказа высокочастотных блоков, которые в антенне находятся. Крики, слова разные - из боцманского словаря, понятно - в мой адрес. Командир на ходовом «слегка недоумевает»…
   Пришлось курс менять, чтобы переложить наших воздушных разведчиков на правый борт, а цель уже не в «секторе», дополнительное маневрирование, потеря времени, нервотрепка… Мной сильно недовольны.  Очень сильно!
Нет,  конечно,  задача  была выполнена.  Наглый «агрессор» был условно уничтожен раз и навсегда, вместе с Босфором, его мостами, голубой мечетью, да и вообще всем Стамбулом вместе взятым (еще раз – Условно!),  и мы зашли в базу.
  Пока политработники, в предвкушении разбора, потрошат кубрик подчиненного мне личного состава, а старпом изучает мой «Журнал боевой подготовки» (ЖБП), я мчусь в антенну левого борта. Антенна находится под радиопрозрачным куполом и задраивается люком – аналогичным верхнему рубочному люку ПЛ. Отпираю замок, отдраиваю, засовываю голову, начинаю шарить в поисках тумблера освещения…  О ужас!  Мне за шиворот начинает литься что-то густое и липкое…
Разбор выхода в море, ничего нового и интересного для меня не принес. Все это я и так знал, но неприятно, что узнали и другие. Матросы у меня наглые и не стрижены. Статью 324 Корабельного устава (про первого заметившего поступление дыма…) четко и наизусть не знают, и с таким командиром подразделения никогда не узнают.  В рундуках бардак и фотографии девок. Туда с Цусимы никто не заглядывал. Потому что Цусима, из-за таких  вот и произошла. Боевой листок висит криво и не первой свежести, конспекты первоисточников и материалов ни в какие ворота, не кубрик советских матросов а шалман какой-то, где собрались главные лоботрясы крейсера. Что им говорили на последней политинформации – никто не помнит, потому что никто ничего не говорил. Партком был уверен, а коммунист-руководитель самоуспокоился, и именно поэтому сломали крейсер, допустили аварийное состояние антенны боевого комплекса .
   В результате лично по моей вине корабль практически напрасно выходил в море, два огромных самолета бесполезно прилетели к нам с другого конца страны, усилия экипажей других кораблей, самолетов и подводных лодок, сил обеспечения флотом по моей вине пошли прахом …
  Со всем соглашаюсь! Черт с ними, с силами обеспечения! Главное, чтобы никто не увидел того, что увидел я. А увидел я следующее: антенна при вращении смяла два алюминиевых 10-литровых матросских бачка, с булькающим виноматериалом и 20 литров сладкого и липкого сырья вылилось на блоки питания и высокочастотные блоки, вызвав многочисленные короткие замыкания, а в последующем и обрывы в цепи. Третьим бачком и обломками двух первых – привода антенны заклинились наглухо. Еще штук 6 бачков – уцелели в этой антенне и еще десяток – с противоположного борта.
  Вываливаюсь из кают-компании взъерошенный, с намерением немедленно построить всех нестриженых негодяев, сломавших крейсер, и вывернуть их наизнанку, на предмет наличия дубликата ключа, от антенных постов.  Методика «выворачивания» проста и незатейлива. Одновременный шмон на всех боевых постах (в кубрике они этого не держат), с изъятием альбомов («секретные» фотографии негодяев на фоне боевой техники), фотоаппаратов, магнитофонов, и перешитой до неузнаваемости формы к отпуску, либо ДМБ. А затем допрос каждого, с возвратом изъятого в обмен на информацию, либо невозвратом. Зная, где все это у них «зашхерено» я до поры до времени молчал. Но вот эта «пора» наступила. Бегу по коридору, а навстречу мои боевые товарищи: Саня и Юра. У них на этом выходе никто ничего не сломал, их на подведении итогов не вспомнили и они довольны.
- О! Грузиняка! Ты у нас сегодня герой! Ха-ха-ха! Стойко держался на допросе! Настоящий белорусский партизан.
- Да кончайте, остряки! Идемте, лучше - поможете, будем устанавливать строгие уставные порядки и воинскую дисциплину в моем подразделении. Виноделов будем вычислять.
- Поможем! Конечно! Давай только сначала к Виталику зайдем. У него такой нектар есть! Ты еще не пробовал, а тебе сейчас – самое то, нервишки подлечить.
 Хм. Нектар!? Виталик действительно мастер по этому делу. А и вправду, что мне уже терять! И мы скрываемся в каюте машинистов.  Для дегустации.
  Ключи у «негодяев», мы конечно не нашли, допросы тоже особо ничего не дали.  Все-таки  методику и правила проведения допросов  с пристрастием  в наших училищах не преподавали.  Да мы особо и не старались, после нектара-то. А технику отремонтировали, быстро и качественно.  «Негодяи» активно мне помогали, виновато заглядывая в глаза и беспрекословно выполняя любое требование. Но, несмотря на это, «винзавод» в антенных постах был закрыт навсегда. А вот виноматериал… Нормальный был материал, из  Алиготе.  Главный боцман его использовал по назначению и на боевой службе мы пригубили готовый продукт за тех, кто ждет нас на берегу.