Послание потомкам. 8

8

Я не помню, какое расстояние от Москвы до Тулы. Я, оказывается, вообще, не знаю географии собственной страны. По прямой, кажется, километров двести. Ну, а теми петлями, которые мне приходится выписывать, обходя болота и посёлки – все четыреста. Вчера я переправился на лодке через Оку восточнее бывшего Серпухова. Приближаться к городу было бы безрассудством  – понаблюдал издали дома с чёрными дырами окон, слышал короткую, но очень интенсивную перестрелку. Автоматные очереди, пара взрывов. Значит, передел территорий между бандами ещё не закончен. Ещё не все самбисты с радикалами перебили друг друга. Есть ещё даже патроны... Ока позади. Если я прошёл половину, до цели осталось дней шесть пути.

Как повезло, что эта осень такая долгая и тёплая. В лесах грибы, конечно, давно сошли, но встречаются давно брошенные беглецами впопыхах корзины с непустыми фляжками на дне. Правда, чтоб их вытащить, приходится руками разгребать слой червивой слизи. Бандиты брезгуют этим заниматься. А вот сажать бедолаг на колья вдоль дорог не брезгуют, мрази… Ещё лучше, обнаружить брошенную землянку подпольщиков. Я не сразу, но всё же разобрался, как они прятали провизию. Хитро… А самое классное, когда наткнёшься в чаще на какой-нибудь джип, с опустевшим баком или севший по брюхо в грязь, который ещё не обнаружили самбисты. Там бывают такие деликатесы, которых я уже сто лет не пробовал. Так что еда и питьё есть. Медведей я не боюсь: они нынче сытые. А вчера случилось просто невероятное везение: я набрёл на развороченный взрывом БТР, вокруг которого лежало много тел в комуфляже. Так что коса мне теперь вряд ли понадобится – я запасся коротышкой Узи, который недавно закупили для спецчастей, с полным магазином и парой гранат.

Третьего дня нашёл на развалинах одного садового домика брошюрку «Спасатели-деструкторы». Название кольнуло глаз, поднял, почитать. Оказывается, деструкторами в биологии называют живность, которая крутится возле жилья человека и его помоек, перерабатывая отходы его жизнедеятельности: тараканы, муравьи, птицы, мыши, крысы. Кто-то даже переваривает пластик и резину. Без этих санитаров, по мнению автора, человек бы давно задохнулся в дерьме своего технопрогресса, развалил бы сложный, сбалансированный круговорот Природы. Красной нитью через всю книжонку шла мысль, что уничтожение деструкторов было бы самоубийством цивилизации, если бы было возможно. Деструкторы в принципе неистребимы – на смену одним неизбежно придут другие. Возможно, люди, как биологический вид, сами являются деструкторами для каких-то более организованных форм во Вселенной. И, вообще, каждый индивид является для кого-то или чего-то деструктором… На всякий случай, я запомнил фамилию умника.

Итак, продолжу лекцию по анатомии Краха. На чём, бишь, я остановился?.. Ага, Вече. Много дурной, однообразной работы. Всё чаще косые и злобные взгляды авторитетов и представителей. Подозрения, что мы тут штаны просиживаем или опять народ дурим. А может, уже вступили в сговор с предателями, раз так мало смертных приговоров исполняется… Да, помню: нашим штанам тогда часто требовалась стирка… Но нашли мы выход, придумали, как отвлечь внимание от собственных персон, которые торчали над перепаханной политической целиной, словно семь ярких пугал, дразня древние инстинкты.

Короче, сочинили мы Декрет «Об открытом и публичном исполнении решений народа». По нему выходило, что по особо опасным деструктивным элементам исполнять приговор можно прилюдно и любым гуманным способом, обеспечивающим исполнение сути приговора. Вынесение приговоров мы пока оставили за Жировым, единственным, кто согласился нести это тяжкое бремя. А утверждение способов и мест их исполнения мы хитро слили на усмотрение Схода БэБэ. Декрет был принят авторитетами на ура: освобождённая братва просто завалила Вече грозными малявами, что «от этих жирных педрил честному народу житья не стало».

Сходняк долго и шумно тёр эти важнейшие вопросы в Крылатском, придумывая всё более фантастические варианты, и, наверное, так ничего бы и не решил, если б на помост не вышел народный герой Прохор Квачай. Рубанув воздух шашкой, он, в наступившей тишине, твёрдо предложил дать поручение конкретной группе студентов-мозгляков во главе с профессором Вейером в течение недели изобрести и смонтировать «машину гуманного и наглядного умерщвления предателей с максимальной эффективностью». Споры сразу прекратились.
 
Студенты и лично профессор Вейер с энтузиазмом взялись за поручение народа. Они не подкачали: через пять дней Машина по Утилизации Деструктивных Элементов, сокращённо МУДЭ-1, была готова. Первое результативное испытание назначили провести на Ленинских горах, ближе к мехмату МГУ, чтобы не переть эту дуру через весь город к Василию Блаженному – в собранном виде её размеры впечатляли. Изобретение состояло из двух основных частей: большой карусели из парка Горького и ковочного молота Круппа 1913 года выпуска с завода Лихачёва. С карусели для облегчения транспортировки пришлось срезать пёстрый шатёр и лошадок. По краю диска студенты прикрутили 15 стальных крючьев, взятых с мясокомбината.

Выбор профессора пал на этот старый немецкий пресс потому, что из всего кузнечно-штамповочного парка московских заводов, только он мог работать как на паровой, так и на ручной тяге. Производительность 45 ударов в минуту оказалась идеально подходящей к угловой скорости вращения карусели, которую дизель от трактора «Беларусь» или 12 добровольцев разгоняли до скорости 3 оборота в минуту. Собранные в единый механизм, эти составляющие образовали вполне гуманное приспособление, потому что при весе падающей части пресса в 5 тонн физическая смерть приговорённого наступала мгновенно, без всякой боли. К тому же, что не менее важно, исполнение приговора выглядело весьма зрелищно и наглядно.

Механизм действия был прост до гениальности. Сначала на специальном, смазанном жиром,  поддоне без бортов ровным рядом раскладывали связанные тела деструкторов. Затем разгоняли карусель до нужной скорости, и за проносящиеся мимо крючья, начинали цеплять петли, заранее привязанные к их ногам. Центробежная сила быстро выравнивала извивающиеся тела предателей под нужным углом, и тогда запускался молот Круппа. К его ударной и ответной частям были приварены пластины, вынесенные вперёд, на орбиту полёта голов деструкторов. Сразу за молотом на мощном фундаменте был смонтирован огромный треугольный нож, который подрезал уже не нужные верёвочные петли и исполненные тела летели по касательной точно в специальные телеги с высокими бортами. Участок «подвески» был самым напряжённым, там одновременно работали не менее тридцати специалистов, по два на крюк. Впрочем, и «приёмщикам» забот хватало.

Но основная ответственность ложилась, конечно, на начальника ГУИН («группы утилизации при исполнении наказания», общая численность которой, в случае ручной тяги пресса и карусели, могла достигать 76 человек, включая водителей входного и выходного транспорта). Главной изюминой его мастерства, от которой зависел весь дальнейший ход исполнения, было умение с точностью до десятой доли секунды включить привод молота, чтобы он не обрушивал свои сотни килоджоулей вхолостую на пустую наковальню. Это могло прийти только с опытом, поэтому первые демонстрации оказывались слишком наглядными. Хотя, понятно, это дело вкуса. Теоретическая производительность аппарата должна была составить 43 тысячи предателей-чиновников в сутки при двухсменной работе, но на практике первую неделю не выходило и десяти-пятнадцати…



далее http://www.proza.ru/2013/01/27/857