Ловушка для призрака. Часть 37

                *****
     Леопард прикрыл слезящиеся глаза, но его немедленно ткнули под ребра горящей веткой, заставив содрогнуться всем телом.
     -Говори – и тебя оставят в покое. Говори!
     Он молчал, безучастно глядя перед собой. Не оттого, что слово надо держать, не из-за гордости или боязни ненароком сказать правду. Просто он уже не мог говорить – сорванное недавним криком горло еще долго будет давать о себе знать… если, конечно, он каким-то чудом доживет хотя бы до завтрашнего дня. 
     Он не помнил, сумел ли хоть раз просто промолчать в ответ на очередной «вопрос» или не хватило сил даже на это, не помнил, о чем его спрашивали, не знал даже, сколько времени продолжается этот кошмарный сон, который просто не мог быть правдой – из-за своей дикости и страшной, нечеловеческой жестокости… Он только качал головой, крепко прихватив зубами нижнюю губу. Перед глазами плавал туман и закрывать их, собственно, уже не было надобности,  они и без того почти ничего не видели.
     Новый удар горящей веткой пленник едва воспринял. Он уже и сам не понимал, чем же помог Лицедею – ведь именно его тело они искалечили так, что… Чем он помог ему? Разве только тем, что парень не стал предателем поневоле – а он бы не смолчал. Не смог. А еще – Леопард не понимал, что же мешало ему воспользоваться «холодом» и разом обрубить все концы. Наверное, он просто до конца надеялся на своих «призраков», но они, видимо, не сумели подобраться к лагерю… Он не винил их – пробраться сквозь все заслоны и посты было просто нереально даже для «призрака», даже для такого, как Стайн и Лиайя, то уж говорить о мальчишках. Леопард не знал, чувствовал ли хоть что-то Лицедей – сам он совсем не ощущал его, словно молодой «призрак» каким-то образом сумел отключить абсолютно все чувства и ощущения. Это было сродни «холоду», разница состояла только в том, что после «холода» не встают, а вот после этого странного сна-оцепенения – еще можно попробовать вернуться к жизни…
     Он заставлял себя думать о чем угодно, только не о том что вскоре палач вернется и все повторится сначала: вопрос, пытка, снова вопрос и снова пытка – и так до тех пор, пока он не заговорит или сердце его не разорвется от очередной волны боли. Надо держаться, твердил он себе. Необходимо забыть человеческую речь, забыть себя и друзей, забыть всё, кроме четырех простых слов: «Я ничего не знаю».
     Неожиданно вокруг него засуетились, забегали и палачи, и ликары. Он смутно, как сквозь стену, расслышал обрывок торопливой фразы: «… сумели пройти! Столько постов – и все впустую…». А потом прямо перед собой сквозь пелену слез он разглядел неясную, но вполне узнаваемую фигуру.
     -Стрелок, нет… - беззвучно шевельнулись окровавленные губы.
     Тапсер шел прямо на него, гордо подняв голову и даже и не думая скрываться. Леопард невольно шевельнулся, инстинктивно подавшись ему навстречу – и едва не вскрикнул: те, кто связывал его, свое дело знали. Его снова ткнули факелом, вызвав мгновенную судорогу скрученного в крайне неудобной позе тела. Леопард снова прикусил губу. Глаза Тапсера вспыхнули. Он в упор уставился на палача – и, хотя парень ни произнес ни слова, палач жалобно заскулил, растягиваясь перед «призраком» на земле и утыкаясь лицом ему в ноги. Из его бессвязного лепета можно было уловить что-то вроде «я только выполнял приказ…».
     Стрелок ногой отодвинул его в сторону, шагнул ближе к связанному пленнику. Леопард смотрел – и не узнавал. Не Тапсер. И не Керо, хотя такой безумный поступок подошел бы скорее Хенту, чем «призраку». Начиная догадываться, в чём дело, и от души надеясь, что ошибается, Леопард старался рассмотреть Венец в волосах Тапсера, но сама волшебная игрушка была слишком мала, а расстояние и постоянно слезившиеся глаза мешали рассмотреть точно. Тапсер сделал еще шаг, обвел медленным взглядом стоявших возле пленника ликаров – и Леопарду показалось, он с трудом удержались от того, чтобы не последовать примеру палача, который так и не поднялся на ноги.
     Тапсер… Чужак. Раб Венца. Вот он стоит перед Лицедеем: глаза горят странным огнем, свободно опущенные руки пусты (хотя под свободным плащом, совершенно неуместном в боевом рейде, оно, конечно же, есть!) – а Леопарду всё время хочется крикнуть: «Не такой ценой! Сними его!»… Но он только беззвучно шевелит губами.
     За спиной СтрелкА – тесная группка с обнаженными клинками, готовая отразить любое нападение, защитив не только себя и пленника, но и Тапсера. Леопард видел, как смотрел на друга Тирон – и этот взгляд очень не нравился ему – он только тихо надеялся, что выражение глаз принца искажено от слез в его собственных. А Тирон смотрел на него так, словно каждую минуту ожидал предательства. Тирон явно не удивился бы, если бы Тапсер развернулся, впиваясь страшным взглядом алых глаз в недавних друзей и отдавая всю группу в руки ликаров, и это потрясло Леопарда глубины души. Тирон ждал удара в спину, а Тапсер… На первый взгляд он казался спокойным и расслабленным, но ликары при одном взгляде на него словно каменели и медленно отступали в сторону.
     Не говоря ни слова, Стрелок указал на пленника – и ликар, оказавшийся поблизости, безропотно выполнил его приказ, кинувшись отвязывать парня.
     Пленник упал на колени, каким-то чудом не закричав от боли. Попытался встать – и снова упал. Ноги не держали, стоять он не мог. Он попытался сделать шаг навстречу своим, но ноги снова подвели, не желая слушаться приказов разума. К нему подбежали, его подхватили под руки, поставили, поддерживая, помогая идти… Тапсер повелительно взмахнул рукой, ясно и недвусмысленно приказывая уходить – и «призраки» быстро отступили к лесу.  Последнее, что видел Леопард перед тем, как свет окончательно померк перед глазами – Тапсер, стоявший посреди лагеря со вскинутой рукой, приковывая всё внимание только к себе. И снова ему не противились. Ликары, орцеи, палачи, еще какие-то люди действительно смотрели только на него. На уходившую группу врагов, уводящих пленника, от которого так ничего и добились, никто даже не взглянул.

                *****
     …-Я сказал – нет! – Лиайя смотрел на лекаря чуть ли не враждебно. Плащ с лица Леопарда давно был откинут, но мертвым он не казался – вопреки всем законам.
     -Тишь…
     -Нет, Дух. Я не дам его сжечь, пока не пройдет хотя бы несколько дней, пока я не буду до конца уверен, что… что он мертв.
     -Опомнись, прошли уже целые сутки с тех пор, как он…
     -Нет. Я не буду больше повторять, но его – не дам!
     Дух отступил, с сомнением глядя на непривычно разгоряченного Лиайю. «Призрак» стоял на коленях над телом Леопарда, всем своим видом показывая, что отнести погибшего друга на погребальный костер не даст. Дух пытался прочесть в серых глазах друга признаки безумия, но не находил ни малейшего признака помешательства: Тишь был абсолютно нормален и серьезен, и тем абсурднее казалось его неожиданная горячность и непонятное упорство.
     -Ты понимаешь, что он мертв? – осторожно спросил маленький лекарь. – Уже сутки, как у него остановилось сердце…
     -Я знаю, - глухо отозвался Тишина. – Но все же – нет. Не пытайся убедить меня, я всё понимаю, но… Не могу внятно объяснить, а только я знаю, я уверен, что он вернется! А ты иди. И не смотри на меня как на помешанного – я вполне соображаю, что говорю и делаю. Иди. И поджигайте костер – ребятам незачем его ждать…
     -Да пойми же ты… - снова начал было Дух, но Лиайя снова перебил:
     -Мне добавить больше нечего. А ты… Если ты так уверен в его смерти, то подойди и посмотри на него. Внимательно посмотри! И все тем же уверенным тоном повтори, что он мертв!..
     -Но… - слегка растерялся Дух.
     -Прошу тебя, - очень тихо прошептал «призрак». Маленький лекарь покачал головой, но спорить больше не стал. Подошел, опустился на колени, коснулся кончиками пальцев лба мертвого капитана. И замер.
     Он знал Смерть. Он хорошо помнил ее в лицо, помнил, какими холодными бывают ее объятия, но лоб капитана показался ему чуть теплым, что было невозможно в принципе!..
     -Смотри! – настаивал Лиайя. – Еще смотри! Глаза…
     Дух осторожно приподнял мертвое (он точно это знал, он был уверен!) веко – и отшатнулся: быстро движущийся ясный глаз напугал его сильнее самого жуткого зрелища.  Капитан был мертв, но его глаза двигались, будто Леопард видел сон! Он словно спал… только сердце оставалось по-прежнему неподвижным.
     -Видишь? – очень тихо произнес над плечом давно привычный, спокойный голос Лиайи, и Дух вздрогнул всем телом. – Он просто спит! Он не мертв!..
     -Но он не дышит… - одними губами проговорил побледневший лекарь. – Это ты понимаешь? Он не дышит, сердце не бьется… но он…
     -…жив!
     -Нет… - Дух качал головой и все не мог отпустить приподнятое веко, словно боялся этой полной неподвижности капитана. – Нет, это невозможно…
     -Но и не мертв! – блестя глазами, Лиайя бережно прикрыл капитана плащом, оставив лицо открытым.
     -Я не знаю, что и думать, - одними губами поговорил Дух. – Дождемся ребят из рейда, а там… там что-нибудь решим.
     -Ты знаешь? Давно?
     Маленький лекарь слабо улыбнулся.
     -Ты тоже еще щенок, хоть и ветеран. Думаешь, я совсем ничего не вижу за их ранами и царапинами? Еще когда Тирон показался из зарослей, я понял, что он вырос. А когда я услышал о пленном, для меня все стало ясно как день. Принц не мог поступить иначе. Я бы несказанно удивился, если бы он оставил всё как есть.
     Лиайя снова посмотрел на капитана. Он, как и Стайн, ни на одну минуту не поверил в гибель Леопарда, даже когда увидел, как Дух закрывает капитану глаза. Не было ни тогда, ни теперь на сердце боли безвозвратной потери, и горечи не было. Леопард всегда казался ему существом без смерти, непобедимым и… Он никогда не ошибался и не проигрывал и просто не мог погибнуть в той стычке!.. Лиайя, каким бы мечтателем ни казался друзьям, по сути своей был реалистом, но сейчас чуть ли не впервые не хотел верить собственным глазам. Всякое может случиться в жизни, бывает, и глаза подводят, показывая то, чего нет и быть не может на самом деле!.. А другие - другие пусть верят во что угодно. Лиайя, как и все «призраки», привык во многом полагаться на чутье. Он тоже хорошо знал Смерть в лицо и даже в образе Милосердной она не могла обмануть его, однако ему все время казалось, что Леопард только спит. Вот такой вот очень глубокий сон… Сон! Только и всего.
     Митор, привыкший доверять глазам своим, да еще – Дух, в силу профессии, видели то, что видели: бездыханное тело Ночного Капитана. И Лиайя не мог, да и не старался убедить их в обратном – до недавней минуты. Жаль, Митор этого не видел.
     Дух, наклонившись к самому лицу Леопарда, внимательно прислушивался, надеясь расслышать хоть какие-то признаки дыхания, но их не было.
     -Зеркало дайте! – не оборачиваясь, приказал он. Кто-то из его команды сунул ему отполированный кварцевый прямоугольничек. Лекарь поднес его к самым губам капитана и спустя минуту медленно выпрямился, опуская зеркало.
     -Нет дыхания, - очень тихо сказал он, снова посмотрел движущийся глаз и покачал головой. – Не дышит… - повторил он, отказываясь верить себе.
     -Пусть он спит, пока ребята не вернулись, - сказал Лиайя. Он не слышал слов лекаря, не хотел слышать, боясь окончательного приговора. – Не трогай его, пусть спит…
     Дух быстро взглянул на него и отвернулся.
     -Пусть… - глухо отозвался он, поднимаясь. - Если ты так говоришь – пусть… спит. А только… ребятам – что скажешь?
     Тишина помолчал, поднял на Духа сухие, странно блестевшие глаза.
     -Ничего, – сказал он. – Ничего не скажу.
     Дух уже открыл было рот, собираясь ответить, но из зарослей послышались возбужденные голоса и прямо на маленького лекаря, едва не сбив его с ног, выскочил Тирон.
     -Пойдем! – отрывисто бросил он, бесцеремонно хватая его за рукав. - Идем скорее!
     -Что-то случилось? – Лиайя быстро поднялся, шагнул навстречу наследнику.
     -Лицедей!
     -Что? Не успели? Мертв?
     -Нет… Он… Я не могу объяснить, пошли!

                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ