Сумерки в Дели. ч. 1, гл4. 1. Ахмед Али

Сумерки в Дели. Ахмед Али

Часть первая

Глава четвертая, часть первая

От переводчика: это очень странная глава, здесь молодой человек вспоминает о любивших его мужчинах. Для России довольно дико, но на востоке в те времена – дело обыденное.Любовь была чисто платонической, и Асгару двадцать два года.

В пять часов вечера Асгар вышел из дома. Было еще очень жарко, и горячий ветер дул сухими порывами. Когда он вышел на улицу, лавочники брызгали воду перед своими небольшими магазинчиками, и уличные торговцы выкрикивали свои различные зазывания, обращаясь к прохожим или нараспев восхваляя свой товар: арбузы и дыни, земляные груши и тутовые ягоды, сливы и айву, мороженое и щербет, - они зажимали себе уши и очень громко кричали.
Асгар шел мимо, обходя небольшие лужи и переступая через банановую кожуру. На углу узенькой улочки несколько подростков обступили кольцом сумасшедшую женщину. Она была без одежды. Её коротко остриженная голова походила на грецкий орех, покоившийся на ее дородном, мясистом теле, и ее груди свободно свисали и покачивались при ходьбе. Когда подростки швыряли в нее камнями, она беспомощно кричала: «Нет! Нет!» -  и слюна обильным потоком вытекала из ее рта. Один переросток подошел к ней вплотную и насмешливо спросил: «С кем ты провела эту ночь?»
Женщина начала скакать и подпрыгивать, и обернулась к Асгару, чтобы попросить о помощи. Но он сделал сухое лицо и ускорил шаг, чтобы избежать ее обращения. Из сумрачной и темной цирюльни донеслись раскаты грубого смеха, исходившие от самого цирюльника, сухощавого мужчины с черной кудрявой бородой и длинными волосами, ниспадавшими  до самого пояса, хорошо умащенными и причесанными. Когда взгляд Асгара встретились со взглядом цирюльника, тот призывно посмотрел на юношу своими подведенными черной краской глазами, но Асгар сразу же отвернулся. Тут же послышался резкий голос Мирзы, продавца молока, он кричал на подростков:
«Эй! Выродки! Пошли вон! Почему вы пристаете к беззащитной женщине? А ну, все по домам!»
Асгар поспешно прошел это место и затерялся в толпе стоявших на площади людей.
Его взгляд упал на находившегося в толпе пожилого человека. На нем была только рубашка и широкие штаны, а на его голове – тесная накрахмаленная тюбетейка, вышитая коричневыми цветами. Его длинная борода картинными складками ниспадала ему на грудь. В его глазах было что-то печальное и неведомое, и казалась, что они тоскуют о каком-то человеке, о находящемся далеко друге, или о ком-то, кого сильно любишь и кто находится далеко. Асгар вспомнил о своей жизни в Бхопале и о тех счастливых днях, когда он получал любовь и ничего не отдавал взамен. Ему надо было только бросить взгляд, и множество людей было готово пожертвовать жизнями, чтобы исполнить его повеление. Они готовы были сделать всё, на что бы он дал хоть слабый намек. Там он был подателем благоволения, любимым, но не отдающим любовь. Быть любимым – очень хорошо, думал Асгар, тогда как любить – значит исполниться печалью, болью и тоской. Он никогда не ощущал, что путь любви исполнен огромными трудностями и разочарованием.
Когда он увидел этого мужчину в толпе, он внезапно осознал, что он сам служил причиной такой большой боли для слишком многих. Он никогда не догадывался об истинном положении вещей, поскольку поступал неосознанно. Но если бы даже он знал, изменило бы это его отношение к людям? Трудно ответить. Он был исполнен гордости юности, и вино жизни быстро циркулировало по его венам. Он не просил всех тех людей лелеять к нему любовь и заботиться о его нуждах. Если они сжигали себя как мотыльки, воистину, его не стоило в этом винить.
И всё-таки он не мог не думать по крайней мере об одном из них, Хузоре Али, который так походил на мужчину из толпы. Снова и снова перед Асгаром возникали те же самые печальные глаза. Хузор Али был так предан ему, а он – постоянно не обращал на него никакого внимания. Если бы Асгар посмотрел на него благосклонно хотя бы раз, на лице Хузара появилось бы такое выражение радости.
Но хотя Асгар относился с большей благосклонностью к другим людям, он был всегда, так или иначе, безразличен к этому человеку. Он заставлял его совершать для себя те или иные поступки, но ему не хотелось награждать его даже одним добрым словом.
Он осознал всё это только сейчас, когда сам был сильно влюблен, и казалось, не было способов побудить его возлюбленную обратить на него внимание. Но все-таки его покрывала сильная волна оптимизма, и он повторял про себя эту строчку из стихов Гафиза:

Любовь сначала проявляется в сердце того, кого любят.

Но эта любовь была столь непродолжительной. Хузор Али не смог побудить Асгара ответить любовью на любовь. И Асгар всё думал о том вечере, когда Хузор Али настоял, чтобы он отужинал у него в доме. Асгар отказывался снова и снова, пока пожилой человек не погрузился в сильную печаль и, вздохнув, не проклял его любовно такими стихами:

Я молю Бога, чтобы ты
Тоже влюбился и страдал,
Как я страдаю сейчас.

Проклятие сбылось, подумал Асгар; и казалось, что не было пути избавиться от этих ужасных последствий.