Короткая память

 
Люди — очень интересный объект наблюдения. Особенно, когда вокруг их много и все они куда-то спешат — например, возле станции московского метро. Целый спектр лиц, эмоций, голосов. Усталая женщина сидит прямо на ступеньках: вокруг нее несколько сумок. Рядом стоит мужчина, растерянно оглядывающийся по сторонам в поисках ориентиров — приезжие. Первое время Москва словно испытывает на прочность, подавляет своим величием, пугает сложностью маршрутов и длиной переходов. Она словно дает понять, что непосвященным здесь делать нечего. И больше всего хочется вернуться домой — в крошечный город с узкими улочками и двухэтажными домами. Но сам не замечаешь, как со временем становишься частью этого мира. Вот как эта девушка — удобная обувь, объемная сумка. Одежда яркая, но в то же время не вычурная. Москвичка уверенно идет по знакомому маршруту, словно на автомате, а мысли заняты чем-то другим. Например, тем, что бархатным голосом поет в наушниках фронтмен ее любимой рок-группы, дерзкими гитарными рифами заглушая шум голосов и двигателей машин. А вот идет пара. Она одета в черное пальто, темные волосы аккуратно забраны. Ей незачем убеждать кого-то в своей привлекательности, серьезности, или, наоборот, простоте — она уже знает, что достигла всего. А главное ее достижение покорно идет рядом — приобнимает, уговаривает. Она капризничает: может себе это позволить, но за недовольными нотками голоса едва сдерживает улыбку.

В толпе много интересных лиц: она единая и в то же время пёстрая. Через пару часов она распадется на клеточки — отдельные организмы, которые зажгут свет в окнах многоквартирных домов спальных районов. И больше никто не станет никуда торопиться — погрузив уставшие ноги в мягкие домашние тапочки, сядут ужинать или смотреть телевизор. Кто-то большой семьей, а кто-то один. Кто-нибудь обязательно заварит ужасно вредную, но такую привычную лапшу быстрого приготовления или зашелестит пакетом из «Макдональдса» - не суть. И вот тогда, примерно после восьми часов вечера, все, наконец, и станут собой — настоящими. Банковский работник достанет альбом с эскизами и примется рисовать сказочных эльфов верхом на единорогах, ни разу не вспомнив о чьих-то неоплаченных счетах или курсах валют. Молодая учительница русского языка и литературы с умилением сядет слушать, как ее муж, работяга-строитель, делая грубейшие ошибки в ударениях и употреблении слов, будет в подробностях пересказывать ей события прошедшего дня. Строгая бизнесвумен, улыбаясь сквозь слезы, откроет альбом с фотографиями племянников, и снова возьмется за отчеты и деловые письма, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями, каждая из которых начинается с коварного «если бы...».

Но что-то я замечталась. И, ну конечно, налетела на мужчину в сером пальто. Поднимаю глаза и вижу полуседого, полноватого пенсионера лет шестидесяти пяти-семидесяти. Он стоит прямо посреди дороги, и, несмотря на свою серую и довольно обыкновенную одежду, почему-то выделяется из толпы. Смотрит куда-то  вдаль, а глаза у него — светлые-светлые, голубые.  Такие бывают только у стариков и новорожденных — не омраченные никакими сиюминутными тревогами, чистые, как капли росы. Мужчина непонимающе оглядывается по сторонам, а на тонких губах у него играет улыбка: то ли испуганная, то ли виноватая.

-Простите,  - привычно бормочу я, а про себя добавляю: «такой уж у меня талант: на всех налетать и во все врезаться...»

-О, не волнуйтесь, - приятным голосом отвечает старик отстраненно, и снова оглядывается по сторонам. В волшебных голубых глазах едва заметной тенью проскальзывает беспокойство.
 
-С вами все хорошо? - решаюсь я спросить, хотя на меня это совсем не похоже. Мамино наставление: «никогда не разговаривай с незнакомцами», видимо, стало чем-то вроде части моей природы, и иногда я не только с незнакомцами, но и с вполне знакомыми мне людьми едва решаюсь заговорить первой. Более того, на то они и незнакомцы, чтобы ничего о них не знать. Но все-таки мне любопытно, почему этот мужчина ведет себя несколько странно. И почему (а иногда я все-таки начинаю верить в «указующий перст судьбы»), сегодня я, размышляя о вечном, натолкнулась именно на него.

-Я в полном порядке, - улыбается он.

-Вы, наверное, живете где-то неподалеку? - предполагаю я, понимая, что странно было бы сейчас просто развернуться и уйти, закончив начатый мной разговор вот так.

-О, нет. Я не имею ни малейшего понятия, как здесь оказался.

Такое заявление заставляет меня серьезно забеспокоиться: подобные истории обычно очень плохо заканчиваются. Мужчина видит в моих глазах страх и сочувствие и поспешно добавляет так, как будто это должно меня успокоить:
-У меня потеря кратковременной памяти. Пять лет назад я попал в автокатастрофу, и с тех пор у меня время от времени случаются приступы: я обнаруживаю себя в совершенно незнакомом месте и не могу вспомнить, как вернуться назад.

-Но вы совсем не выглядите испуганным, - недоверчиво замечаю я.

-Это потому, что я знаю: моя дочь скоро приедет и заберет меня. Не хотите подождать ее вместе со мной?

Я колеблюсь с полминуты, но все-таки понимаю, что не могу оставить бедного старика без присмотра и соглашаюсь. Он предлагает мне руку, и мы отходим подальше от суетящейся толпы: к скамейкам неподалеку. Он садится рядом, но только тогда, когда я опускаюсь на край яркой лавочки. «Наверное, последний джентльмен», - с уважением думаю я.

Я вдруг забываю о том, что дома меня ждет куча дел и заслуженный вечерний отдых за чашкой горячего кофе с молоком и любимым сериалом. Я просто сижу рядом с этим улыбчивым стариком и впервые замечаю наступление осени. Вот она — золотая, с ветрами и ярким солнцем, выглядывающим из-за рваных облаков, с золотыми листьями, сухо шуршащими под ногами. Сегодня, впервые за многие дни, нет дождя и совсем тепло.

-И как же работает ваша система? - решаю я поинтересоваться.

Старик с воодушевлением, слишком доверчиво, достает из кармана пальто телефон и записку. На смятом листочке уверенной женской рукой выведено: «Папа, только не волнуйся. Сейчас же позвони по этому номеру, и я приеду, как только смогу. Никуда не уходи и не разговаривай с незнакомцами».

-Не разговаривай с незнакомцами,  - улыбаясь, цитирую я последнюю фразу. - Похоже, вы только что нарушили этот запрет.

-Ну, вы ведь первая со мной заговорили, - возражает мужчина, хитро щурясь - К тому же, у нас еще есть время, чтобы друг другу представиться — тогда мы и станем знакомыми.

Я протягиваю ему руку, и мы говорим друг другу свои имена. Чувствуя его крепкое, теплое рукопожатие, я вдруг понимаю: у меня впервые — знакомство вот так, без стеснения. Наверное, это потому, что мне кажется, что это не простая формальность, а опрометчивая шалость двух детей, задумавших обойти запреты взрослых ради развлечения.

-Но как она вас находит? - спрашиваю я, представляя себе измученную беспокойством, наверняка молодую еще женщину, которая привязана к больному отцу. Но, судя по тону записки, ей это абсолютно не в тягость. Возможно, она одна из тех, кто считает удовольствием чувствовать себя жертвой обстоятельств, а может быть, и правда заботится об отце и готова посвятить ему все свое время.
 
-В этом телефоне есть что-то вроде GPS, я плохо в этом разбираюсь, - разводит руками мужчина. - Но факт остается фактом: дочка находит меня всегда.
 
-Напротив, я бы сказала, что вы разбираетесь в этом слишком хорошо для больного с потерей памяти. Если вы понимаете, что больны, зачем покидаете дом? Разве вы не можете это контролировать?
 
-Могу, - мужчина виновато склоняет голову. - Признаюсь, вы меня раскусили.

-Значит, вы, понимая, что доставляете своей дочери столько неудобств, намеренно заставляете ее нервничать? Но зачем вы это делаете? И как после этого она вам верит?

И я снова представляю себе женщину лет тридцати. У нее наверняка есть муж, может быть дети. Она работает пять дней в неделю, оставляя на вечера и выходные работу по дому, игры с детьми, общение с мужем. И вот посреди рабочего дня она вынуждена мчаться на другой конец Москвы, чтобы найти там старика-отца и забрать его домой. Я бессознательно отодвигаюсь подальше. Каким эгоистом надо быть, чтобы так поступать!

-На самом деле, я действительно болен — это подтверждают врачи и горы таблеток в моем шкафу, которые иногда я просто «забываю» принять. Я покидаю свой двор не чаще раза в месяц, чтобы не доставлять дочери лишних хлопот, - жизнерадостный мужчина на моих глазах превращается в одинокого старика, улыбка исчезает с губ.

-Но зачем вы уходите? Неужели вам не жаль ее — ведь она за вас так волнуется!

Старик молчит почти минуту, а потом произносит серьезно и чуть-чуть виновато:
-Мне это нужно порой, чтобы понять, что она меня все еще любит.

Я задумываюсь. Ведь правда, между работой, мужем, детьми и домашними хлопотами у женщины вряд ли есть время на старого больного отца, который, и явно уже давно — вдовец. Если она и заходит — то на минуту. Если рассказывает о себе — то только самое важное и чаще по телефону. Действительно, порой, чтобы понять, что кто-то нас действительно любит, мы сознательно заставляем его страдать.

Но старик опровергает и эту мою теорию:
-Я все рассчитал, - говорит он восторженным тоном мальчишки, который делится с друзьями гениальными планами постройки домика на самом высоком дереве во дворе. - Сегодня пятница, и почти уже пять часов. Из-за меня ее всегда пораньше отпускают с работы — так я не отнимаю у дочери времени, предназначенного для ее семьи. Когда мы поедем домой, она мне купит мороженое. И себе купит, не удержится. А ведь обычно не позволяет себе такого: бережет фигуру и семейный бюджет. И погода сегодня хорошая: мы обязательно пройдем часть пути от остановки пешком, и будем разговаривать. Она, конечно, поворчит немного, какой я надоедливый у нее старик, а потом расскажет все о своих проблемах, ничего не утаит. Это с ней всегда так бывает: наверное, от мороженого. Или от того, что я своей болезнью вдруг меняю привычный ход ее жизни и она снова становится маленькой перепуганной девочкой, которая привыкла в слезах прибегать к отцу и с серьезными неудачами, и с мелочами. Ведь она никогда не знает, где найдет меня на этот раз.

-На знает, найдет ли вас живым и невредимым, - поправляю я.

-Но понимает, как боится потерять отца, - невозмутимо парирует он и повторяет: - А я понимаю, насколько сильно она меня любит. А вот и дочка!

Он радостно встает навстречу ухоженной блондинке в бежевом пальто. Она уставшая, бледная. Видно, что сбежала из офиса прямо посреди рабочего дня: не успела ни подправить макияж, ни причесаться, Женщина очень красивая и похожая на отца: правда, я не сразу понимаю, в чем именно. Но она подходит ближе и я вижу: глаза, такие же прозрачно-голубые, только чуть-чуть темнее.   
 
Мужчина привычно раскрывает руки для объятий, и она облегченно вздыхает:
-Слава Богу, папа, с тобой все хорошо!

Я чувствуя себя немного неловко, будто стала свидетельницей того, что не предназначено для посторонних глаз. Я уже собираюсь уйти, когда женщина меня замечает.
-Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не разговаривал с незнакомцами! - мягко укоряет она отца. - Простите, если папа задержал вас...

Я не успеваю опровергнуть ее предположение.
-Ты же знаешь, я страшно забывчив — на губах старика снова играет лукавая улыбка. - К тому же, мы уже успели стать хорошими друзьями.

Женщина снисходительно улыбается мне и уводит отца к метро. Обернувшись, старик хитро подмигивает, как будто мы с ним — давние сообщники, единственные на всей планете хранители большой-большой и страшно важной тайны. Я уже ухожу, когда до меня доносится потеплевший голос его дочери:
-Хочешь, папа, я куплю нам мороженое?