Казахстан - Бухтарма -Начало

    После переезда из Якутии в Восточный Казахстан пришлось привыкать к новым условиям проживания и окружающей природе. Небольшие округлые сопки с редколесьем лиственных деревьев и кустов, лесополосы, в которых умудрялись даже собирать сухие грузди, раскапывая их из-под сгнившей прошлогодней листвы. Хвойных деревьев здесь не было. Весь мой опыт, приобретенный в таежных условиях Кемеровской области, был здесь не применим и не нужен.

    После снегов рудника Центрального и морозов до -70 Оймякона здесь был, конечно, маленький рай для обычных людей, но не для фанатиков тайги. Привыкал долго и трудно. Зато здесь были приличные сады. Я, до этого выращивающий только картофель, а в Якутии и его, не выращивающий из-за вечной мерзлоты, к своему удивлению научился ухаживать за фруктовыми деревьями, освоил приемы прививки культурных сортов на яблоки-дички, в саду росли и плодоносили несколько сортов яблонь, ягодные кусты и т.д. и т.п.

    Все долины и ровные места сопок были засеяны пшеницей, подсолнечником, кукурузой, были отдельные участки с картофелем, капустой.

    Населению для посадки картофеля совхозы выделяли землю на целиках. Организации расчищали участок на склонах, выкорчёвывая кусты, и там выделяли полоски для посадки своим рабочим. Через пять лет совхозы забирали освоенные участки, присоединяя их к полям сельскохозяйственных посевов и снова приходилось выкорчевывать новый.
В окрестностях водилось много лис, зайцев, встречались барсуки. Зимой на лыжах можно было побродить по логам и сопкам, выслеживая по следам, и поднять лис или зайцев из лежки.
   
    Лисы часто устраивали лежки на день под камнями на вершинах сопок с открытым обзором вокруг, по-видимому, дремали после ночной охоты и иногда подпускали охотника на 10-15 метров.

    На барсуков охотились осенью по ночам с собакой, когда они выбирались из нор на кормление и обход своих территорий, оставляя свои метки мочой на границах участка. Собака находила их, останавливая и удерживая на месте своим нападением.
Подходили к нему, освещали шахтерскими фонарями, «Кузбасс», стреляли или прижимали к земле специальными рогатками. Днем находили их норы, определяя жилая она или нет по свежести помета, в «туалете» у нор. Барсук в норе не оправлялся, выходил из норы и устраивал «туалет» около норы в одном постоянном месте. Обследовали место вокруг норы и находили запасные выходы из норы, через которые он мог уйти незамеченным при опасности.

    Раскапывая нору, чтобы было весьма трудоемким процессом и могло продолжаться не один час. Иногда разжигали костер из гнилушек, направляя дым в нору, или если рядом была вода, заливали водой и выживали его из норы, а потом останавливали рогатками. Норных собак в поселке были единицы. Добывали барсуков из-за целебного мяса и жира, помогающего при заболевании легких. Выделка шкур тоже была трудоемкой, так как вся мездра была пропитана жиром. Из двух барсуков можно было сшить красивую мохнатую шапку.

    Но тягу к тайге я еще долго не мог вытравить из своего сознания и, когда у меня появился личный транспорт, предпринял попытку вновь побродить в тайге. Выехал за 120 км. от поселка на север области к г. Лениногорску, расположенному на границе с Алтайским краем. Полюбовался на хвойные леса, на крутые и высокие горы, смирился и полностью переключился на рыбалку и охоту на уток.

    В период отпусков сначала с соседом и его компанией, а потом и один со своими новыми друзьями стал выезжать  за 250 км на Бухтарминское водохранилище. Сосед был местным от рождения жителем, страстным любителем рыбной ловли и охотником и все свое свободное время проводил на природе. Он, Шихотов Виктор, и помог мне в короткое время изучить окрестности и разобраться в правилах и особенностях рыбной ловли и охоты в местных условиях.
Выезжали на левобережье водохранилища в районе села Самарское, километрах 10 ниже переправы к поселку Курчум.

    Не доезжая км 100 до с. Самарское, местность переходила в гористую, на склонах появились кроме лиственных деревьев пихты и сосны.

    Когда первый раз проезжал на водохранилище, даже онемел от встречи с сосновым бором. Нахлынули воспоминания о прошлых встречах с тайгой и, я полчаса бродил по бору. В следующих поездках всегда делал остановки в этом районе для отдыха. Кроме того через трассу протекала горная речушка, на которой, как оказалось, можно было не затрачивая много времени, выловить десяток, полтора хариусов на «мушку» и приехать к месту остановки на берегу водохранилища с уже пойманной рыбой на уху.
В основном побережье водохранилища открытое, с песчаными барханами, без какой либо растительности. На выбранном же нами месте на протяжении 3-4 км рос высокий 2,5-3 м камыш, уходящий на 30-40 м в воду от берега. Среди камыша можно было укрыть машины и самому укрыться от почти постоянных ветров.

    По побережью было несколько озерков, тоже заросших камышом. На них прилетали утки на ночные кормежки, водились ондатра и норка, встречались и норки хорьков. Но самым ценным было то, что в километре от берега была небольшая роща. Дело в том, что чтобы посидеть у костра вечером приходилось привозить дрова из дома, а роща иногда и выручала. Готовить пищу приходилось с помощью паяльной лампы.
 
    Рыбачить с берега из-за камыша и мелкой воды было невозможно. Приходилось выезжать на открытую воду на резиновой лодке.

    Ловили рыбу самодельными короткими удочками «кармаками», похожими на зимние, с жестким наконечником без гибкого кивка.
Окуней, крупную сорожку, лещей, язей ловили «кармаками», щук и судаков на спиннинг или «дорожку» с блесной.

    Никаких «кормушек» не требовалось, рыба ловилась на обычного дождевого червя. Чем толще червь – тем крупнее рыба.

    Выезжали только во время отпусков на 7-10 дней. Меньше 3 дней не было смысла. Благо шахтерам и тогда были отпуска 42 рабочих дня, так что за отпуск могли выехать не один раз. Рыбу солили в полиэтиленовые 50 л баки, входящие в салон машины.

    Первые годы выезжали компаниями в 2-3 машины 4-6 человек. Компании были разношерстными. Обычно отдыхали и за первые день, два выпивали весь запас спиртного, что был взят на неделю. Не рыбачили. Потом посыльный выезжал за водкой и свежим пивом на пивзавод с. Самарское, лечились и только тогда начинали рыбалку.

    Я употреблял в разумных пределах, а не до упора – потому что и был посыльным водителем. Кроме того занимался фотографированием, снимал некоторых в непотребных позах, а потом издевался над ними. Даже сочинил два стихотворения на эту тему, в которых высмеивал их.

    В последующие годы выезжал один, подбирая более разумных компаньонов. Ширина в этом месте была до 5 км, глубина при выезде до 1 км была 7-10 метров.

    Однажды отметил, на одном месте рыба ловится лучше, чем на других, запомнил ориентиры по берегам. На следующий день при небольшом волнении выехал искать это место. По ветру начал дрейфовать вдоль водоема, промеряя глубину малым грузом, и выплыл на какой-то подводный гребень глубиной около 3-х м. Вероятно до затопления водохранилища здесь была какая-то возвышенность на местности. Срочно опустил основной груз-якорь, удерживающий лодку на одном месте, и, забросив два «кармака», опустив крючки с наживкой до дна, а затем, подняв над дном на 10-15 см. Одним «кармаком» стал делать подергивания лески, как бы делая резкие подсечки. На второй или третьей подсечке почувствовал, что подсечка уже не холостая. Когда чувствовал, что второй «кармак» водит рыба – выводил ее в лодку. Даже вспомнилось вечерняя рыбалка на озере в п. Песчаное Томской области, когда гостил у родителей еще в юности. Волнение на воде усилилось, но усилился и клев.

    К 12 часам волнение стало утихать и поклевки стали реже. Увидел, что компаньоны выехали и стали выбирать рыбу из сетей. На волнах меня сильно наболтало и потому решил вернуться на берег.

    Оставил основной груз с поплавком, чтобы завтра сразу найти это место и вернулся к стану почти одновременно с компаньонами и оказалось, что мой улов не намного меньше, чем у них из сетей. Но зато вместе с усталостью получил огромное моральное удовольствие от рыбалки, а они нет.

    В последующем сделал вывод, что когда волнение утихает, уменьшаются и поклевки. Когда поверхность воды была зеркально спокойной – «кармаки» можно было сматывать и начинать лов щук и судаков на блесну или «дорожку».

    Ловля щук и судаков на «дорожку» заключалась в следующем. Когда надоело забрасывать спиннинг, распускал его жилку с блесной в воду, садился за весла и начинал колесить по открытой воде водохранилища, придерживая спиннинг ногой и следя за натяжением тетивы соизмеряя скорость движения лодки. Когда почувствовал рывок, оставлял весла и выводил посягнувшего на блесну судака в лодку. На «дорожку» ловили 50-60- тые годы, когда спиннинги были большой редкостью, а у простонародья отсутствовали и вовсе. Капроновая нить наматывалась на дощечку, при ловле разматывалась. Блесны были самодельными изготовленные кто из чего горазд, чаще всего из ложки. При успехе нить выбиралась руками.
Наживку (червей) хранили под машиной, в тени камышей в холщовых мешочках с землей и травой. В них, на жаре, в песках умудрялись сохранять в течение недели.

    Когда открывался сезон на уток стал ставить 3-4 сети, а остальное время занимался охотой: сидел в скрадках у чучелов, вечером стрелял на фоне неба, еще светлого после заката солнца на озерках, куда с открытой воды прилетали на ночную кормежку утки. Ставил капканы на ондатру, норку, хорька.

    К чучелам тоже хотя и осенью утки даже подсаживались, кроме кряковых. Кряквы только налетали и приходилось стрелять их в лет.

    Чучела были резиновые, и при волнении заплескивалась волнами, а мокрая резина поблескивала на солнце. Вероятно, это настораживало уток. Было чучело из плотного пенопласта и всегда боялся при перевозке что-нибудь у него отломить.

    С собой в рюкзаке всегда имелась полужесткая проволока. Сбив первую утку, вбивал колышек в дно на воде, выступающий над поверхностью, выгибал один конец проволоки по размерам, длине шеи и головы утки, закреплял ее. Другой конец проволоки крепился к колышку. Туловище утки не бесформенно плавало на воде, а выглядело со стороны вполне похожим на живую утку. Иногда на месте изготавливал и 2-3 таких чучела.
К таким чучелам утки подсаживались чаще, а если осторожничали и не подсаживались на воду, то часто облетали вокруг, попадая в зону выстрела из скрадка.

    В общем, отдых получался активным, полноценным и насыщенным впечатлениями. Променять жизнь в камышах, где приходилось и самому готовить еду и от комаров отмахиваться на дом отдыха и санаторий и мысли не возникало.

    Если приезжали просто отдыхать, позагорать и покупаться, выбирали чистое место без камыша, там было меньше комаров и с берега можно было порыбачить. А пляжный песок был повсюду.

    Как то привозил всю семью: Людмилу, сыновей Сергея и Алексея. Поставили палатку, вечером сидели у костра из привезенных дров, варили уху. Накупались, на загорались, накатались на лодке. Днем спасались от ярких лучей солнца под растянутым у машины тентом. На третий день разыгрались волны. Я с сыновьями возился в песке у воды, а Людмила взяла удочку и стала закидывать в воду. Рыбалкой ранее никогда не занималась и, в общем то, не любила. В скорее выбросила на берег крупную сорожку. Мы сняли рыбу с крючка, вновь наживили червя, и она снова забросила в воду. Так продолжалось несколько раз. Потом я обратил внимание, что она уже стоит в воде по пояс и волны захлестывают ее. Спросил, зачем она в воду заходит, одежда промокнет. Она, увлеченная ловлей, ответила, что чем дальше в глубь она закидывает удочку, тем крупнее попадается рыба, а одежду высушит. С большим трудом уговорил прекратить рыбалку и выйти из воды.

    Но были и неприятные случаи. Местное население состояло из казахов и они уже тогда относились к русским с предубеждением. Местные русские жаловались нам, что казахи относятся к ним пренебрежительно.
Как-то приехал с берега в магазин за продуктами, к машине подошел казах и попросил закурить. Я дал ему сигарету, он заявляет:
- Что ты мне одну даешь? Давай пачку.
- А может тебе целый блок сигарет купить? – ответил ему, возмущенный его поведением.
- Понаехали тут. Вот приедем на берег и разгоним вас всех! – стал угрожать казах.

    Когда возвращался домой с семьей, немного спешил, так как впереди была долгая дорога и надо было добраться до вечера. Догнали по трассе однотипную по мощности двигателя с моей, машину, которая шла со скоростью не более 60 км в час. Решил ее обогнать, выехал на встречную полосу и прибавил скорость, одновременно со мной прибавила скорость и попутная машина. Так мы шли рядом  друг с другом, пока не показалась встречная машина. Мне пришлось сбросить скорость и уйти со встречной полосы и пристроиться сзади попутной машины. Та же явно сбросила скорость до 40 км.

    Когда встречная машина прошла, вновь сделал попытку обгона и вновь мне не дали его закончить. Из окна попутной машины злорадно улыбались два амбала – казаха. Они видели, что в машине кроме меня лишь женщина и дети, и решили поиздеваться над нами. Пришлось утереться и ехать за ними до первой деревни, где они свернули в магазин.

    В поселке, где жили, никакой дискриминации не ощущалось. Большинство населения были русские, да и кто кроме русских будет работать в шахтах.

    После Ельцинской Беловежской Пущи враждебное отношение к русским резко возросло и дошло до выступлений уже даже в Северных районах Казахстана, в г. Усть-Каменогорске.

    Русское население побежало из южных районов, а потом и из всех районов Казахстана в Россию, бросая квартиры, сады-дачи и все нажитое, так как покупателей не было. А казахи злорадствовали, что, мол, у вас покупать, уедите и все бесплатно бросите. Нашему поколению, воспитанному на других идеалах трудно было в это поверить.

    Вера в дружбу народов пошатнулась уже в 1972 году, когда побывал в санатории в Литве, затем в Якутии. Даже якуты, которым русские принесли какую-то цивилизацию и удобства проживания, ждали нападения Китая на Россию, чтобы вырезать русских, о чем открыто заявляли.

    В чем виноват я, из племени «оккупантов»,и  почему  их  злоба  относится  и  ко  мне - непонятно  до  сих  пор.
Но это уже другая история, да и не по теме.
...