Концерт

             В зале замерли. Казалось, еще одна нота, и из груди слушателей единодушно вырвется крик о пощаде перед грозным неумолимым зовом, взрывом, чем-то таким, что стоит на грани гибели. На сцене метались руки дирижера: они схватывали в горсть бушующие струи надвигающейся грозы, потом бросали пригоршнями в зал и тихо, нежно уводили горькими напевами скрипки в умиротворение и согласие с самим собой. Музыканты, подвластные рукам дирижера, замирали и вновь, страстно прижимая к плечам скрипки, забывались в вихре грозно звучащей стихии. Дирижер, маленький, полный, подвижный, как-то смешно приседал, колдовал, колдовал своими короткими, но властными руками. И его широкое лицо, видневшееся сбоку, было печальным и строгим одновременно и самозабвенным. Он словно что-то утверждал, словно жизнь его была порукой этому утверждению.
            Женщина не сводила с него глаз. Мимо сознания плыла мысль о неловкости его фигуры, некрасивости. Очарование доброты и умения освободить от груза бед было почти реальным. Чем страстнее звучала музыка, тем сильнее было желание сбросить иго, давно висевшее над ее душой. Она устало откинулась на спинку кресла и напряжение спало. Тихая жалобная музыка теперь прощала все, хотелось плакать. Худые плечи женщины, тонкие руки – всё выражало обреченность.
           Недалеко от нее сидел высокий плотный мужчина с лицом заурядным и упитанным, маленькие глаза его зорко следили за женщиной, и в них были кое-какие отблески тепла и насмешки одновременно. Казалось, они говорили: «Ну, какого тебе, милая, теперь?» Самоуверенная осанка, непоколебимое спокойствие плотной фигуры и невыразительное лицо создавали ощущение мощной давящей посредственности, кое-когда вспыхивающие огоньки в узких глазах придавали лицу некоторое очарование, но слой его был так тонок, что поддаться ему было трудно. Впрочем, если иметь фантазию…  У грустной женщины она была. И насмешливо-теплые взгляды, которыми он ее одаривал, говорили об этом. Женщина повернула голову и натолкнулась на невыразительный взгляд былого друга. Она поспешно отвернулась.
           На сцене же теперь играл маленький дирижер. Он солировал на скрипке и держал ее так, как держат маленьких детей – со всей силой отцовской любви и нежности, а оркестр чутко вслушивался в пение скрипки, бережно подхватывал мелодию и уводил ее в теплых звуках. Женщина замерла и забыла обо всем на свете. Скрипка заговорила о том, какие ласковые руки ее держат и как приятно звучать ей в руках хозяина. Женщина смотрела на страстное лицо скрипача и чувствовала, как душа открывает своим волшебным ключом дверь, за которой стоит любовь. Не такая, какую дарил ей насмешливый заурядный друг, а другую, у которой нет боли, обид, унижений, которая возвращает ей радость, гордость и счастье быть любимой. Она улыбалась чуть-чуть испуганно и робко, потом улыбка оживила ее губы, расцветила счастьем глаза, провела ласкова по суровым бровям, и они стали крылатыми, а в глазах прибавилось доброты.
          Плотный мужчина дрогнул, потянулся, залюбовался ею, досадливо поморщился, когда черногривый затылок закрыл лицо женщины. Пытаясь увидеть ее, мужчина изогнулся и все смотрел и смотрел на нее, такую знакомую, чуть-чуть надоевшую и вдруг вновь очаровательную. Его лицо ожило, заговорило языком былой нежности, насмешка слетела с губ и они тихо прошептали имя женщины. Она, словно под сильным гипнозом, повела глазом в его сторону и не увидела ничего, достойного внимания. Ее глаза поспешили туда, на сцену, к нему, к тому, кто освободил ее и дал радость. Последний нежный зов скрипки, и она замерла. Раздались аплодисменты. Плотный мужчина кинулся к ней, но женщина куда-то пропала, и он не нашел ее за спинами, платьями и пиджаками. Он метался в толпе, кляня себя за то, что не сидел с ней рядом, а по старой холостяцкой привычке постоянно демонстрировал свою свободу и возможность вариантов. Теперь ему их не хотелось. Но женщину он уже потерял. Постояв в досаде несколько минут, пошел к выходу. А женщина и маленький дирижер договорились глазами и толпа несла их навстречу друг другу.
           Свидание должно было состояться на следующий день. Женщина шла домой задумчивая и счастливая. Вдруг она увидела у своего подъезда плотного мужчину с невыразительным лицом. Задумчиво посмотрела на него, но в лице ее больше не было зависимости от этого человека. Она прошла мимо него, коротко бросив: « Добрый вечер». И он не посмел пойти за ней следом, потому что это была другая женщина, и он не знал, как говорить с этой другой женщиной.
           А на следующий день она торопливо шла на встречу с маленьким дирижером и молила судьбу только о том, чтоб он пришел. И кем бы он  ни стал в ее жизни – жизнь стала лучше.
           Мимо шли люди и оглядывались на нее. Потому что в глазах женщины плескалось море счастья и они были прекрасны.
           На углу женщина остановилась, чтоб перевести дух, и увидела, как навстречу ей идет маленький дирижер под руку со своей маленькой женой. Он подошел к женщине  и добрым тихим голосом сказал:
   – Добрый вечер. Мы Вас так ждем! Познакомьтесь: это моя жена. Пойдемте все вместе к морю. Люди, которые так любят музыку, найдут, о чем поговорить.
           И он бережно и ласково взял женщину под руку, а его милая маленькая жена о чем-то заговорила певучим голосом. Они увели женщину, и счастье в ее глазах стало задумчивым и теплым, как море после знойного дня