Обещание

Кошка была очень старой.  Когда-то черная, но теперь серая с проплешинами, шерсть слежавшимися клочьями облегала ее тощий скелет. Зеленые глаза давно потеряли зоркость, а нос - былую чуткость. Лапы то и дело подкашивались: давал о себе знать старческий артрит.  Ей шел то ли двадцатый, то ли двадцать первый год. Даже сама кошка не знала сколько ей лет. Что же говорить  о ее молодой хозяйке, постоянно пропадавшей на своей работе.
Старая хозяйка, бабка этой молодой, все время ворчала, что та до скончания веков  останется  в девках, ибо обручена и повенчана со своим чертовым бизнесом. Да-да, так и говорила, при этом набожно крестилась и троекратно сплевывала через левой плече. Молодая ее не слушала. Не до того ей было. Даже когда старая хозяйка тихо покинула этот бренный мир, оставив в наследство однокомнатную квартиру на первом этаже и кошку, даже тогда, погоревав 3 дня, молодая снова с головой ушла в работу.
Кошка скучала по старой хозяйке. Конечно, в этом она не признавалась даже самой себе, но иногда ее одолевала  непреодолимая, неопустошимая тоска по прежней жизни: по звуку шаркающих тапочек по протертому линолеуму; по теплому обволакивающему запаху готовящейся еды, которую они с хозяйкой честно делили пополам;  по старой мозолистой руке с тонкими узловатыми пальцами, испещренной сотней мелких морщин; по тихим вечерам за просмотром такого же древнего, как сама кошка, телевизора.
Кошке очень хотелось вернуться туда, в то старое время.  Но, увы, она не могла это сделать. Точнее могла... Семейство кошачьих давно и всецело владело знаниями, о которых люди могли только мечтать,  описывая  их в своих фантастических романах, в то время как кошки применяли свои знания на практике, по своему перекраивая время и пространство. Но кошка была связана нерушимым обязательством с одним человеком: она дала любимой хозяйке слово, из-за которого ей приходилось коротать затянувшуюся жизнь в одиночестве, в квартире на первом этаже,  отчитывая томительные часы до прихода своей второй непутевой хозяйки.
Не то, что бы новая хозяйка была совсем плохой. Ее можно было назвать даже доброй. Ведь не усыпила же она старую кошку, хотя сама страдала сильной аллергией на шерсть животных, ведь терпела же она ночные завывания с 4 до 6 утра, ведь вытирала же она постыдные лужи, когда не было ни кошачьих сил, ни желания добежать до лотка. Терпела...  Хотя нет-нет, да и устраивала дружеские встречи стоптанного тапка с кошачьим  костлявым хребтом, и кормила не в пример хуже - ужасным месивом из жутко воняющих пакетиков, призванных вызвать восторг  и вечное обожание у кошачьего населения. Нет уж, кормите этой отравой молодых и сопливых кутят. Она-то, кошка, знает вкус свежей недавно словленной рыбки, или запах только что выпотрошенной  теплой куриной печени...
Хотя есть эту гадость все равно приходилось. Другого у молодой хозяйки просто не было. Сама же хозяйка питалась еще  большей дрянью. Судя по запаху, эта пища  даже не была едой, так, набор каких-то химических соединений. О них кошка мало что знала и не торопилась просвещать себя в этом направлении.
Тягучие мысли  кошки прервала громко упавшая сосулька. На дворе был январь, но зима не торопилась заявлять о своих правах сумасбродному городу. Вот и теперь, снег от постоянной перемены температуры свалялся, превратился в грозу всех дворников - скользкий, трудно пробиваемый наст с подтаявшим верхом, от которого не спасал даже щедро рассыпанный песок.
Кошка поежилась,  из форточки, в проеме которой она сидела, сильно сквозило.  Но она упорно, уже несколько часов, на негнущихся лапах балансировала на тонкой перекладине окна, грозясь свалиться раньше времени  на асфальт перед домом. В том, что ей это еще сегодня предстояло, она не сомневалась.  Кошачье чутье никогда не подводило, лишь со временем стало сбиваться, сказывался возраст.  Вот и сейчас приходилось ждать. Что-то должно было произойти. Кошка не знала что и с натугой силилась понять, но старческий ум упорно не хотел выхватывать из окружающего пространства ускользающее  видение.
Вдалеке зацокали набойки высоких каблуков. Это хозяйка. Ее стремительную походку нельзя было спутать ни с чьей другой.
"Пора."
 Кошка соскочила с оконной рамы, неумело плюхнулась  на внешний подоконник, просочилась сквозь прутья решетки, спрыгнула на асфальт и побежала.
"Вспомним молодость"  - пронеслось в пушистой голове.
Кошка точно знала, что нужно успеть. Но куда? Зачем? Пока было не ясно. 
Хозяйка переходила дорогу. Улица разделяющая четырехугольники участков с домами, не была широкой или слишком оживленной.  Но из-за резкого поворота, обзор которого закрывали нагромождения заборов, кустов и мусорных баков, дорога считалась опасной  и на ней часто кого-то сбивали.
"Надо успеть!"
Черной молнией кошка пронеслась  по скользкой злополучной улице, едва не попав под колеса машины, внезапно показавшейся из-за поворота.  Одно точное стремительное движение под ноги хозяйки, легкий толчок, крик, и хозяйка звездочкой распласталась по тонкой кромке подмерзшей лужи. 
"Успела!"
 Машина, поддав газу, скрылась из виду.
"Четко сработано" - подумала кошка - "Еще бы немного и эта зазевавшаяся дура была бы под колесами нерадивого лихача."
Только овации за верх кошачьего гуманизма и акробатическую ловкость, выполненную, надо сказать, в преклонном возрасте, кошка не получила.
Что-то было не так.  Хозяйка не двигалась, не кричала и не ругалась. Из -под распахнутого капюшона, склеивая светлые волосы, набухая и расползаясь, показалась темная, почти черная, жирная клякса.
"Плохо дело. Перестаралась. Надо звать на помощь. Надо кричать, что есть мочи.  Не зря же у нее такой пронзительны голос, на зависть всем уличным котам, не зря же она тренировалась по утрам, не давая молодой хозяйке спать."
Кошка вдохнула влажный  колючий воздух  и, раздирая легкие и горло, разом ставшие сухими,  что  есть мочи закричала. Пронзительный , тревожный "Мяу" разнесся по округе, извещая о случившейся беде.
К счастью, долго кричать  и не пришлось.  Падение девушки заметил соседский старичок, давний приятель бывшей хозяйки. По вечерам  строго в девять вечера старик совершал свой ежедневный моцион, дышал свежим воздухом. Он то и  позвал на помощь  хмурых людей с въедливым резким запахом, прошибавшим даже заметно истрепавшийся нюх кошки. Люди приехали на огромной  светлой машине. И та, и другие были кошке знакомы. Хмурые белые, а иногда зеленые люди,  часто приходили к старой хозяйке, что-то кололи в ее руку, что-то  давали проглотить, и ей становилось лучше. Поэтому кошка знала, что они могут помочь. Сейчас они быстро вылечат и ее молодую хозяйку. Ей обязательно станет легче.
Но люди, на то они и люди. Они никогда не оправдывали ожидания. Зеленый и белый человек, не обращая на кошку никакого внимания,  подняли хозяйку  и стали погружать  в  большую машину.
"Куда?! Разве они не излечат хозяйку тут на месте?  Зачем они забирают ее? Что-то не так, что-то опять пошло не так."
Кошка думала недолго.  Собрав все оставшиеся силы и примерившись к высокому дну машины, она запрыгнула в закрывающуюся  дверь, а там, совершив еще один дававшийся так тяжело прыжок, примостилась к боку уже еле живой хозяйки.
 Ее хотели выгнать. Даже остановили машину.  Но  хозяйка вдруг пришла в себя и свободной от капельницы рукой прижала кошку к себе:
"Беся".
Раз, два, три...
"Поехали!" -  крикнул молодой  человек в светлой одежде.
Машина тронулась.
Какой-то аппарат  утомительно пищал на одной ноте. Слегка придушенная кошка не понимала,  что происходит, но она хорошо  осознавала: ее молодая хозяйка уходит. Хватка холодеющей руки ослабевала, сердце стучало все тише. Кошка видела, как усиленно рвется из тела единственная душа молодой хозяйки. 
Врач скорой помощи это тоже видел. Он  попытался оторвать нежеланного пассажира от пациентки. Нельзя было медлить.  Еще несколько секунд и некого будет спасать.
Беся повернула голову и посмотрела ясным взглядом прямо в карие глаза молодого человека. Посмотрела тем самым всепонимающим и всеобъясняющим взором, которым может одарить только  представитель кошачьего рода. Беся заглянула врачу душу. А он заглянул в ее.
 "Хороший парень, любит кошек. Ох, и натерпится же он с этой трудоголичкой, "  - подумала Беся.
Врач оцепенело перевел взгляд на девушку,  потом обратно на кошку.
" Действуй," - прошептал он. Отстранившись от каталки, он подал знак санитару "не мешать" и взял за руку свою пациентку.   На его лице в виде удивления стало проявляться осознание сказанного им. Видимо он от себя такого сам не ожидал.
Кошка не стала ждать второго приглашения,  не мешкая, она поудобнее устроилась на груди юной хозяйки и закрыла глаза. Машина реактивной ракетой мчалась по улицам города. Кошка сидела. Врач ждал.
"Кто сказал, что мы не умеем  быть преданными и благодарными? "
В неподвижном  теле вздрогнуло и часто забилось затухающее человеческое сердце, принимая в себя большой дар маленького существа, девятый, бережно хранимый именно на этот случай, хотя и припасенный для другого человека.
"Я выполнила свое обещание, старая хозяйка. Я присмотрела за ней. "
И где-то в шелесте холщовых роб санитаров или всплеске разлетающихся грязных луж, а может в резких звуках завывающей сирены затерялось старческое, чуть слышное и далекое, но такое родное "спасибо".
И его точно услышали двое. И кошка.