Апология разума

Интереснейшие книги читают грамотные люди. Попадает такая книга в руки, и понимаешь, какая дистанция не только между тобой и автором, но и между тобой и теми людьми, которые читают такие книги. Знаю, что забуду всё, ничего не останется, словно и не было ни книги, ни времени чтения, ни растерянности перед ясностью выражения мыслей, полный объём которых так и остаётся неосвоенным. Делаю выписки, в попытке сохранить "оттенок тонкий, отзвук дальний".

Ольга Седакова. Апология рационального. Сергей Сергеевич Аверинцев.
в кн. Апология разума. МГУ-МГИУ, М., 2009 сер. Современная русская философия.

«…времени нужны не те, кто ему, времени, поддакивает, а совсем другие собеседники». С.С.Аверинцев. "Памяти А.Ф.Лосева".

Двигаясь из зала в зал, от восемнадцатого века к двадцатому, я видела, как молодеют лица на портретах. Движение культурной эпохи идёт вспять течению "природной", биографической жизни человека от младенчества к старости. Взрослые тонкие умные лица в залах 18 века, молодые очарованные лица романтизма в залах 19 века — и к 20 веку: лицо "сложного подростка" почти на всех портретах. [125]

…отношение подростка к себе самому слишком серьёзно — и поэтому ПОНИМАТЬ другое и другого он отнюдь не расположен. Он живёт как бы накануне конца света и сам готов его устроить; он ставит ультиматум: если то-то и то-то произойдёт и происходит — для меня этот мир кончен. Вернуть билет Творцу. Но взрослый человек может шутить над собой (вещь совершенно невозможная для подростка); он приобрёл, может быть, печальное, но и спасительное знание: мир не с него начался и не им кончается. <…> Взрослый живёт, по словам Честертона, "после конца света" — того конца, который представлялся нам в юности. Но это не жизнь после жизни. Это новая глубина терпения, которая расширяет то, что мы считали "нашей собственной" жизнью, за пределы наших телесных, психических, биографических границ. <…> Подростковый бунт модерна (в котором нельзя не признать своей правды и своей чести) сменяется в постмодерне идиотскими выходками избалованного ребёнка. Наступает маразматическое детство. [126]

<…> мир кончался уже много раз. Пора подумать о том, что начинается. [127]

Веселье, милость и красота мудрости — с этим забытым культурой смыслом пришёл к нам Аверинцев; это сообщение он продолжал нести до конца своей жизни. Верность — тоже свойство ума. И мужество — свойство ума. Философия и мужество (virtus, arete) связаны изначально… [127]

Понимание — сложная позиция: оно сохраняет за тем, что понимает, "право голоса". Понимание создаёт некое "между", оно расположено не внутри отделённого от своего "объекта" истолкователя. Оно — стихия собеседования (ср. "Наш собеседник древний автор"). Оно не то знание, которое овладевает своим предметом и замыкает его в тюрьме собственного решения о нём с видом на его дальнейшее использование, не бэконовское ЗНАНИЕ — СИЛА, а то знание, которое даёт своему собеседнику простор для высказывания, для дерзновения (парресии): ЗНАНИЕ — ПРОСТРАНСТВО.
 
С.С.Аверинцев — это ответ таким характерным позициям новейшего времени, как герметическая замкнутость в себе, нарциссизм (наблюдение во всём собственного отражения), доктринерство (не позволяющий переспрашивать себя монологизм), так называемый "плюрализм", т.е. безразличие к истине, и другие. Все они существуют там, откуда удалилась мудрость. Отчаяние и жестокость также существуют там. [129]

Человек новых времён склонен представлять демонические силы как очень "умные", исключительно умные, коварные, проницательные и т.п. Данте же говорит о том, что падшие духи не могут философствовать (то есть быть мудрыми), потому что в них угасла любовь. А формула мудрости — любовь. Демоны глупы. У погибших душ также угас свет разума, который они отдали "за похоть". Аристотель ничего не слышал о злых духах и адских муках такого рода, но несовместимость зла и ума для него была вещью необсуждаемой. Зло иррационально. Уму с ним делать нечего. [130]

Извлечение из "Дневников" о. Александра Шмемана, с.298-299:

«Религия … восторженно соглашается на противопоставление веры и разума, упивается собственной "иррациональностью", чувствует себя хорошо где угодно, только не в разуме… И вот в мире и над миром царствует "князь мира сего", а в переводе на более простой язык: Дурак, Лгун и Мошенник. Не пора ли ему сказать это открыто и перестать верить в то, чего у него НЕТ: в его УМ?»